«Одиночества страх будет есть его по ночам, Пока страсть ожогами рассыпается по плечам, Страсть, что вначале всегда слепа, и с лихвой накрывает тела обоих» © Екатерина Султанова.
Ургант лениво жевал свой тост с кремом из авокадо и лосося. Его всё больше тошнило, и горький кофе, вопреки обычной практике, только усиливал это ощущение. В голове бил набат, и включённый телевизор с какой-то детской познавательной программой, которую чуть ранее смотрела Нина, раздражал. — Нина, выруби, наконец, свою шарманку! — прикрикнул мужчина и прикрыл ладонями лицо, глубоко дыша. — Папа, я уже переобулась! — донёсся детский голосок из прихожей. — Так разуйся и вернись на кухню! — Ну пап… — Давай, дочка, а то опоздаешь в школу. Подчинившись воле отца, Нина возвратилась на кухню и выключила телевизор, который был в беззвучном режиме. Удивившись раздражительности папы, девочка направилась в коридор. — Доброе утро, давно проснулся? — на кухне появилась одетая и накрашенная Наталья. — Полчаса назад, — ответил Ургант, зевая. — Хорошо, надеюсь, вечером увидимся, мы уехали, — чмокнув мужа в щёку, Наташа устремилась куда-то по коридору. — Напиши мне потом, всё ли в порядке, — крикнул из столовой Ургант. — Разумеется!***
По пути в «Амедия»-центр мужчина попал в пробку, простоял практически на одном месте полтора часа и приехал на работу ещё более раздражённым, чем был после пробуждения. В гримёрке было шумно: Светлаков с помощницей режиссёра прикалывались, Цекало тихо разговаривал по телефону, прислонившись к окну; Мартиросян, усевшись за любимый стол, облокотился на него и положил голову на руку — он то ли задремал, то ли ушёл далеко в мыслях. В любом случае Ургант его растормошил, присев рядом и обратившись: — Без происшествий добрались? — Иван тяжело вздохнул и налил воды из графина, сразу же отхлебнув. — С Борькой сложно без приключений, — улыбнулся Гарик. — Но в этот раз обошлось. Он быстро уснул и нервы ни себе, ни мне не трепал. А ты как? Ургант ответил не сразу — так, словно над ответом на этот вопрос нужно значительно поразмыслить. — О Лере думаю. Сегодня её к педиатру Наташа увезла. — Аллергия так и не прошла? Иван угукнул. Он вообще не желал обсуждать своё настроение, ибо было оно мрачным, только вот причина была не особенно понятна. Ясна, но не осмыслена. И первое, что пришло ему на ум, — Лерочка. Маленькая любимая девочка.***
Отправив Эрику на день рождения друга и наградив её десятками сопроводительных наставлений, мужчина, заварив себе крепкий индийский чай с чабрецом, уселся за ноутбук для того, чтобы наконец-то разобрать скопившуюся почту. В детской играла Лера, а я её мама разговаривала по телефону с подругой, Нина была в танцевальной студии. Ургант не слышал ни голосов, ни шума, доносившихся из комнаты ребёнка. В общем коридоре носильщики с грохотом не вносили мебель, да и помощница по дому, которая постоянно что-то пылесосила, ушла пару часов назад. С сотрудниками не было ровным счётом никаких проблем, рейтинги радовали, и хвалило начальство. Лера оказалась практически здорова — дело было в новом детском питании — но последствия не были слишком серьёзными, и совсем скоро девочка пойдёт на поправку. С женой не спорили, от переутомления не маялся — всё было как обычно, то есть хорошо. Только было такое ощущение, словно нуждаешься в чём-то пока неведомом: зуд поселился в теле, пока не особенно мучающий, но уже ясно дающий о себе знать. Мужчине отчего-то было неспокойно. Он отрывался от любого занятия, ибо ему становилось быстро неинтересно, скучно, или он утомлялся, только начав какое-либо дело. И с разбором почты произошло то же, что и с читкой сценария в машине, и с беседой с женой о предмете отстранённом, и с приглашением от бывшего однокурсника на свадьбу — так, получается, он ничего не ответил или отказался? Но ясно одно: дело не было решено, оно осталось в странном подвешенном состоянии. Днём звонили из газеты и просили об интервью — Ургант не был уверен, что ответил нечто вразумительное. В его речах прозвучали такие фразы, как «когда-нибудь», «конечно, наверное, да», «это здорово, но лучше позже» и «прошу прощения, невероятно много дел». Естественно, дел чрезвычайных в ближайшие пару дней не предвиделось, только это ничего не меняло: мужчине в любом случае было чем заняться, хоть он, собственно, и мало чего делал. Не хотелось. Мысли в голове сновали туда-сюда, но были безымянными — так, что понять, о чём дума, было затруднительно, если не невозможно. Подобное состояние редко посещало мужчину — помнится, после известия о смерти матери или в период болезненного расставания с Геворкян. Что больше всего раздражало в этом настроении, так это то, что изменить его силовым путём не представлялось возможным. От отдыха пустых мыслей становилось лишь больше, и усталость не меняла ровным счётом ничего в голове — так же несвободно, но гулко, и так же тоскливо, но причина тому неизвестна. Ургант успел выпить три чашки чая, отломать малюсенький кусок творожной запеканки и прочитать пять или восемь сообщений, которые, к слову, не содержали в себе ни капли нужной информации. Почистил корзину. Опустошил чашку последним глотком и хлопнул крышкой Макбука. Зашёл в твиттер с телефона и репостнул запись. Поставил пару лайков и покинул социальную сеть. Пролистнул ленту в инстаграме. Отвлёкся на уведомление о полученном сообщении от креативного директора «Вечернего Урганта» — тот отправил конспект с вечерней летучки с личными комментариями. Ответил быстро что-то, несущее такой смысл: «Ок, понял. Завтра обсудим». Далее бездумно смотрел вечерние новости, когда на кухню вошла жена. — Как дела, Вань? — А? — мужчина не сразу отреагировал, вновь провалившись в бредовые мысли. — Я — отлично. Лера уже спит? — Уложила, — кивнула Наталья и, достав сок из холодильника, налила его в стакан. — Кто бы знал, как я сегодня вымоталась. Я же отпустила Риту на родительское собрание и в кой-то веки одна-одинёшенька отправилась в гипермаркет. Да ещё и в час пик, — Ургант еле слышно усмехнулся, жена ответила ему лёгкой, почти воздушной улыбкой. — Надо было Эрику поднапрячь. — Она в три вернулась, не было необходимости, тем более она бы напокупала всякой ненужной ерунды. — Ты забыла, что по ерунде ответственный я? — протянул обиженно мужчина, возмущаясь. — Вы оба хороши, — усмехнулась Наталья, ополаскивая стакан. — Нас надо отправлять на совместные покупки. — Только после моей смерти, — и, потрепав мужа по голове, Наталья пошла в ванную комнату. В полдвенадцатого мужчина принял душ, ответил на какой-то лестный комментарий в твиттере, отправил Боре смешную картинку и лег в холодную постель, ибо вот уже как полторы недели он спит преимущественно один: у Леры режутся зубки, и сон у неё очень беспокойный, так что Наталья постановила: «муж должен быть выспавшимся и отдохнувшим, чтобы не пугать своей опухшей физиономией страну», оттого ночует с дочкой в её комнате. Внимательнее просмотрел записи, отправленные Шавкеро, и тут же сымпровизировал пару шуточек, которые записал в смартфон. Поздравил старую боевую подругу с рождением второго сына, а у отца ребёнка попросил поведать его «секрет». Поулыбался фотографии новорожденного. В полпервого после полуночи набрал номер Эрики, но телефон оказался отключённым. Повторил попытку, которая показала тот же результат. Думал недолго, но тщательно, стоит ли звонить или нет. Гипнотизировал цифры, названные в айфоне «подруга Эрики, Варя», и размышлял, что сказать. Вновь позвонил дочери, но безуспешно. Тогда нажал кнопку вызова абоненту «подруга Эрики, Варя», но после трёх гудков вызов был сброшен абонентом. Эрика предупреждала, что аккумулятор у мобильного может разрядиться, поэтому дала номер Варвары. Нет бы ещё кого-нибудь, тогда бы проще было решиться позвонить. И, право слово, в ином случае Ургант не думал бы так напряжённо, что говорить человеку на том проводе. И она сбросила. Снова немудрено. Знал же, что именно так и будет после недавних событий, и надо было для связи попросить номер кого-нибудь другого из друзей дочери. Но, как показал опыт, Эрика была привязана исключительно к Варваре и очень переживала из-за их недомолвок. Оставалось надеяться, что они действительно пришли к миру и согласию. Да, только вот сам Ургант ничего полезного для сближения девушек не сделал, а только усугубил ситуацию, оставив, очевидно, неприятный осадок в душе у подруги Эрики. Но что ему нужно было сделать, тешить влюблённого ребёнка иллюзиями? Это было бы совсем не гуманно. К тому же, надо признать, что раз Варвара — важный человек в жизни его любимой дочери, то и для Урганта она автоматически становится человеком, чьи чувства идут в учёт. А он видел в ней разумного человека — значит, сможет пережить, и совсем скоро напряжение между мужчиной и девушкой вовсе исчезнет. Мужчина вздохнул и вновь нажал на кнопку вызова, но не успел услышать и одного гудка, как на сотовый пришло смс-сообщение. Подруга Эрики, Варя. «Я собираюсь спать, а Эрика уже видит десятый сон. Давайте утром, а?» 00:34 «Нормально добрались?» 00:34 Подруга Эрики, Варя. «Нас даже таксист не пытался изнасиловать» 00:40 «Прекрасная шутка, только не забывай, что я родитель и я волнуюсь» 00:42 Подруга Эрики, Варя. «Я ни на минуту не выпускаю из головы мысль о том, кто вы есть» 00:48 «Хотела написать „на самом деле“?» 00:49 Подруга Эрики, Варя. «Нет, написала именно то, что имела в виду, Иван Андреевич» 00:56 «Зачем ты так?» 00:58 Подруга Эрики, Варя. «Что конкретно вас не устраивает?» 01:10 «Ты злишься» 01:12 Подруга Эрики, Варя. «Нет, Иван Андреевич, я лишь пьяна» 01:17 «Поэтому так долго отвечаешь? ;)» 01:18 Подруга Эрики, Варя. «Не угадали» 01:26 «Почему же?» 01:27 Подруга Эрики, Варя. «Всё просто» 01:37 «?» 01:38 Подруга Эрики, Варя. «Потому что я НЕ ХОЧУ, Иван Андреевич, ОБЩАТЬСЯ» 01:39 Подруга Эрики, Варя. «К тому же, у нас разные операторы, и скоро деньги на счету закончатся, а у меня могут быть более важные разговоры, чем нынешняя наша беседа — это вы должны понимать. Всё с вашей Эрикой зашибись. А я хочу спать. И вам спокойной ночи». 01:44 Подруга Эрики, Варя. «Только в WhatsApp не пишите мне, очень прошу» 01:49 Подруга Эрики, Варя. «И денег на счёт не кладите. Я не нищая, свои имеются» 01:52 Подруга Эрики, Варя. «Пожалуйста» 01:53 Подруга Эрики, Варя. «Простите, я идиотка, больше не пишите мне никогда только, договорились? С утра Эрика вам позвонит» 02:01 Ургант ближайшие полчаса ожидал ещё сообщений, но они так больше и не приходили. Он знал, что расстроил девочку, и понимал, что её реакция естественна: она сопротивляется действительности, злится, ругает весь мир — всё это мужчине в юные годы было знакомо. Но что должен испытывать сам Ургант, наблюдая за её мытарствами? Сопереживание, нетерпение или неловкость? Может быть, даже безразличие? Или интерес? Тоску? Скуку? Вероятно, хоть что-нибудь из вышеперечисленного. Но — нет, увы. Урганта вовсе не ела совесть за прямолинейность с ранимым созданием, он не хотел её успокоить, помочь, поддержать, объяснить, что всё хорошо, мир из-за того, что мужчина тебя не любит, никогда не рушится, а зачастую оказывается ярче и увлекательнее, когда перестаёшь зацикливаться на конкретном человеке, переживать, волноваться почём зря. Иван не ощущал за собой вины, но и не был отстранённым к ситуации. Да, он хотел поговорить с Варей, но не о её ненужном чувстве. Да, он хотел ей написать, но не слова поддержки. Да, он хотел увидеть её, чтобы просто вновь посмотреть в её глаза, почувствовать её трепет, дать прикоснуться. Нет, он не разделял ни в коей мере её нежных чувств. Нет, она его не привлекала как женщина. И нет, она не стала для него важным человеком. Но лишь с каких-то недавних времён она живёт в мыслях мужчины и что-то для него значит. Пока Ургант и сам не понимает, что именно, но засыпает с телефоном, на который приходит сообщение. Подруга Эрики, Варя. «Это нелепо с моей стороны: что-то вам запрещать. Пишите, конечно, я буду читать, но не обещаю, что найду в себе душевные силы, чтобы ответить» 03:04