«Моё солнце — ты, ты, ты. Ты мой лёгкий ветер в соснах. Я тебя уведу от любой беды, если вдруг загрустишь ты просто. Если ты улыбнёшься, светлей кругом, даже самой безлунной ночью. Уведу я тебя от тоски любой, Если только ты захочешь… Только меня захочешь. (…) Но никому не рассказывай И обо мне, и о нас с тобой» © «Никому не рассказывай» by Мара
Светлаков утыкался носком чёрных замшевых туфель в мою стопу. Другая нога, перекинувшись накрест, раскачивалась, с грубой частотой стуча по нижней части стула, на котором сидел я и старался сосредоточиться на запоминании некоторых деталей сценария сегодняшнего мероприятия. — Светлый, отвали. Читать мешаешь. — Какой прилежный мальчик, — едко произнёс Серёжа. — Тебе бы не помешало стать таким же, — пробубнил я в листы А4. — Импровизация — вот мать всего самого интересного и увлекательного. — Заметь: ты каждый раз говоришь так и каждый раз тебе «ухо» подсказывает. А я выгляжу как тупой осёл, пока ожидаю твоей реплики. — Бу-бу-бу, ворчун, — я обернулся на строящего рожицы Светлакова и решение вдарить ему ногой по колену пришло сразу же. — Ай. Ты чего, обезумел? Границ не видишь? Светлый откровенно ржал мне в лицо, при этом изображая ненависть и даже серьёзность, что было совсем уж неествественным. — Иди куда-нибудь отсюда, друг мой, — посоветовал я и в который раз за сутки взялся за телефон. Ни одного пропущенного звонка или полученного сообщения. Варя с момента отъезда так и не ответила ни на одно моё послание или вызов. — Дай угадаю: трындец пришёл, хотя его никто не звал и не ждал? Кивнул, на полнейшем автомате разблокировав и вновь заблокировав смартфон. — Виноват? — Я всегда виноват. Светлый сосредоточенно посмотрел на меня и неожиданно внезапно перестал стучать ногой по нижней части стула. Пододвинулся ближе на скользящих колёсиках офисного стула и положил руку на плечо, смотря внимательно и будто даже сочувствуя чему-то. — Брось ты всё это, ведь уже не забавно. — Знаю, Серёг, знаю, и мне давно не весело. Уже никому не смешно, — унылая усмешка невольно слетела с уст. — И за чем дело встало? Или она? Правильно я понимаю, что она.. ? — Господи, Светлый, не беги впереди паровоза и не болтай чепухи. Всё с ней нормально. А вот со мной уже не очень. — Влюбился? — глаза напротив откровенно хохотали. А мне показалось, что он случайно хрюкнул. Ответить был не готов. — Так, значит, — изрёк глубокомысленно (но непонятно) Светлаков. — Дело у нас намечается серьёзное и трудно разрешимое… — Друг перевёл дыхание. — Мне кажется, или ты думаешь иначе? — Думаю иначе о чём? О Варе? Я вообще не хочу о ней думать. Сейчас бы полезным делом заняться — вон, например, сценарий подучить, приготовиться к работе. А не ждать от неё ответа или привета. — Но таки ты ждёшь? — Жду, — выдал на сплошном выдохе. — А не оставить ли её на время в покое? Пусть подумает о своей жизни, авось и придёт что-то умное в голову. Сейчас она, даю руку на отсечение, безумствует, злится и говорить вдумчиво не готова. Нужен ли тебе скандал, если всё и так не гладко? — И сколько ждать нужно? — Тут главное, как говорится, не передержать. Всё зависит от того, насколько она расстроена. — Я и сам не понял насколько. Знаешь, как она держится, — ухмыльнулся воспоминанию о нашем последнем разговоре. — Будто почти ничего не чувствует уже. — Может, она и так.. ? — Нет, — прервал Светлого, задумавшись. — Нет. Только вот раньше я замечал, как она мучается. И что-то очевидно изменилось в ту последнюю встречу. Наташа что-то говорила, протягивая смартфон. Лера возилась на коленях, дёргая за ворот жакета. В голове крутилась какая-то слащавая мученическая рок-композиция. Дочка что-то требовала, била в грудь и начинала хныкать. — Покорми её, а то не успокоится, — на столе возникли баночка с детским пюре и детская голубая ложка с прорезиненной ручкой. Медленно киваю. В голове бьёт набат. — Что, не звонит? Кто? Концентрирую внимание на лице жены. Верно, не звонит. Сегодня четверг. Стало быть, уже давно не вспоминает и не беспокоится. Должно быть, послушалась и успокоилась. Поумнела. — Устаканится, Вань. Как они без тебя-то. Значит, без меня всё-таки можно. Просто и легко. Хмыкаю и улыбаюсь Наташе. — Иди спать. Я покормлю Леру. И выбрось из головы до утра, — произносит жена, беря за руку. Рассеянно киваю и ухожу в спальню. Частые гудки. Опять. Опять. Опять. Привычно набираю текст сообщения, но отправить не успеваю. Телефон пиликнул, оповещая о приходе смс. «Надерёмся?» от Светлакова.«Если только до отключки»
«Конешно же» Улыбаюсь и бормочу под нос невнятный текст всё той же песенки, что крутится в голове с незапамятных времён. То ли по радио слышал, то ли в студии кто-то исполнял. Иду в гардеробную, отмечая, что с кухни теперь доносятся три голоса. Беру спешно первое попавшееся чёрное тряпьё и не решаюсь на обратном пути возвратиться в столовую. Кричу из прихожей. — Девочки, дела нарисовались. Буду поздно, всем сладких снов. На подземной стоянке печатаю. «Куда двигаться?»«Предлагаю к Гоше»
«Принимаю предложение. Полчаса» Когда мы оказались вблизи Волгоградского проспекта, ни я, ни Серёжа внятно объясняться не умели, не говоря уже о том, чтобы думать о несуразности пришедшей в две пьяных головы безумной идеи. Светлаков выгреб всю наличность из карманов, щедро, судя по выражению лица таксиста, отблагодарив его «за всё, дорогой ты наш, только тссс». Водитель недоумённо проводил нас взглядом, а я пытался сгладить странно сложившуюся ситуацию кривой улыбкой с трудом соображающего некогда интеллигентного человека. — Куда? — спросил Серёжа, стоя на лестничной клетке первого этажа. — Вверх, — я указал пальцем. И успел перехватить за шкирку намылившегося в неверную сторону друга. — Нет лифтов. — Серьёзно? — Светлаков, казалось, расстроился не на шутку. — Недалеко идти. Укол осознанности я ощутил у самой грязно-красной или практически бордовой двери. Душа ухнула в пятки. — Не стоит, — еле ворочал языком я, осознавая идиотизм этой ситуации. — Она должна уже спать. Да и как после объясняться: мол, мы, два алкаша, два сорокалетних алкаша, решили за полночь притащиться в квартиру юной девушки. Ох, господь всемогущий, это даже звучит немыслимо… — договорить я не смог, так как, видимо, Светлаков успел во время моей тирады позвонить в дверь, и сейчас на нас взирали два, мягко говоря, удивлённых глаза. Варя держалась за пояс халата, переводя взгляд с меня на Светлакова и обратно. — Привет, — первым «оттаял» Серёжа. — Пустишь? Мы голодные как черти. Пили не закусывая. — Светлаков совершенно дебильно улыбался. Варя посмотрела на меня. — Я не мог дозвониться. Прости, — нашёлся каким-то надломленный голосом. Она отошла в сторону, пропуская Светлакова внутрь. Коридор осветился яркими лампочками. А я замер напротив девушки, не решаясь сделать шаг вперёд или назад. Светлый тем временем успел разуться и скрыться в ванной комнате. — Ты часто предстаёшь нетрезвым передо мной, — глаза были холодны, но не отвергали. — А я алкоголик. Ты знала об этом? Варя усмехнулась. — Были такие мысли. Она молча оглядела меня с ног до головы. — Мы можем снова видеться? — А оно тебе надо? — Да, именно оно мне и надо. Варя умолкла. — Останешься? — спросила ровным, спокойным голосом. — «-нетесь»… — хрипло выдал Светлаков, мы дружно перевели на него внимание. — Что? — он артистично поглядел по сторонам. — Я тоже хочу остаться. Мне плохо, ребят. Перепил. Унитаз этой ночью мой. Не обесуите… не обесуитьте… вы поняли.