История одного человека

Мне всегда казалось, что даже оставаясь дома одна, я не перестаю быть в нем гостьей. Довольно странно, учитывая, что с господином Марэ я живу уже почти три месяца. Так уж вышло, что поселилась в этом доме я по чистой случайности. Господин подобрал меня, когда я угодила в одну пренеприятнейшую ситуацию. В ту пору все, чем я могла заработать на хлеб – игра на мандолине да подношения добрых людей. Больше я абсолютно ни на что не годилась. По правде сказать, в самом начале, когда мы только очутились в этом мире, я пробовала сражаться с монстрами, но толку от этого было мало. По большей части мои товарищи по партии делали всю грязную работу, а я просто бегала вокруг да около, стараясь хотя бы не мешаться им под ногами. Дело все в том, что эти чудища пугают меня до чертиков, и ничего с этим не поделаешь. Мои товарищи тоже прекрасно понимали, что проку от меня, как с козла молока, но виду не подавали. Они были очень добрыми людьми и чувствовали ответственность передо мной, как перед самой младшей. Тогда мне было всего двенадцать. Так вот, в один из рейдов, незадолго после открытия второго этажа Айнкрада, наша группа наткнулась на стаю очень сильных монстров. К счастью, никто тогда не погиб, но к тому шло. А все потому, что моя бесполезность в этот раз была чуть ли не роковой. Миранда – так звали нашего лидера – чудом выжила, бросаясь на монстров только чтобы вытащить меня из ловушки, в которую я сама себя и загнала. Потом они, конечно, говорили, что все в порядке и я могу не волноваться. Но… тогда я окончательно поняла, что такая жизнь не по мне. Оказавшись на улице одна-одинешенька, я долгое время побиралась, напрашивалась на ночлег в чужие дома и занималась прочими делами, свойственными только нищим бродягам. Но тогда я именно ей и была, глупо теперь смущаться. Однажды ночью я забрела в лавку, которую держал улыбчивый мускулистый здоровяк, притом то ли очень загорелый, то ли просто темнокожий. Лавка, конечно, предназначалась в основном для проходчиков, так что все там было очень дорого, но Эгиль-сан почему-то решил меня накормить абсолютно бесплатно. За ужином он долго расспрашивал, как малышка вроде меня угодила в такую ситуацию, и я честно выдала ему все, что со мной случилось. Иной монеты, чтобы расплатиться, у меня попросту не было. Ну а на утро, перед тем как уйти, он вручил мне эту мандолину, сказав, что это депозит, с которого он через год хочет получить доход. Понятно было, что он просто решил мне помочь заработать немного денег честным трудом, ну а про доход, скорее всего, ляпнул так, дабы не терять образ корыстного торговца. Забегая наперед, скажу, что долг я все же выплатила, правда уже из тех денег, что платил мне каждую неделю господин Марэ. Ну а затем были долгие месяцы осваивания инструмента, странствий по городам и случайных подработок. Работала я в основном в трактирах и отелях… нет, не подумайте ничего такого! Я просто там убиралась, мыла посуду и делала прочую грязную работу. Платили за нее немного, зато сразу, а мне того и надо было. Ну а после работы каждую ночь упражнялась в музыке. Сперва получалось не очень, но спустя пару месяцев мой навык был уже достаточно высок, чтобы играть все в тех же трактирах. Вы наверное спросите, как такая мелкая девчонка смогла так стойко выстоять перед всеми трудностями да еще и приспособиться к ним. Но для меня это дело не мудреное; выживать я училась с самого детства. Родителей своих я никогда не знала, потому долгое время жила в детдоме. Жизнь там, сами понимаете, не сахар, так что все «горести» Айнкрада казались мне довольно досадными, но незначительными, в сущности, проблемами. Я весьма спокойно отношусь к тому, что меня избегают и ненавидят именно благодаря той части моей жизни, проведенной в реале. Впрочем, едва ли я сожалею о тех двенадцати годах моей жизни, ведь как говорил господин: «Именно то, с чем мы сталкиваемся по жизни, делает из нас тех, кем мы есть сейчас». Итак, спустя пол года в игре я наконец стала странствующим музыкантом. По правде сказать, никогда не испытывала особой любви к музыке, но в данном случае это было не хобби, а средство выживания. Во всяком случае, именно благодаря своим мелодиям, я оказалась в этом уютном доме. Так что все всегда к лучшему, как говорит господин Марэ. Но вот тогда-то я и угодила в ловушку, как кролик, поведшийся на морковку, угождает под корзину. Когда в один прекрасный день ко мне подошел человек в дорогих доспехах, и предложил поработать на его гильдию, посулив мне хорошими деньгами, я не раздумывая, согласилась. Так обрадовалась этой возможности, что напрочь позабыла об осторожности. Первое время все было просто отлично. Я готовила ребятам еду, играла для них, убирала в их квартире. Я не знала, чем они занимаются, и не особо-то интересовалась. Но спустившись однажды в подвал, чуть не упала в обморок от увиденного. Там жили закованные в цепи девушки, запертые в клетках словно дикие звери. Я сильно испугалась и хотела уже бежать прочь, но глава гильдии поймал меня, сказал, что я слишком много видела, и велел помалкивать. Только тогда я начала понимать, что все это время прислуживала настоящим работорговцам. Еще работая в таверне, я не раз слышала рассказы о них, но никак не могла подумать, что так с ними познакомлюсь. С тех пор меня перестали выпускать в город. Члены гильдии больше не притворялись добрыми, и платить мне тоже перестали. Так я стала такой же рабыней, лишенной всякой воли. День за днем я терпела оскорбления и побои, но боялась сказать хоть что-то. А со временем я даже привыкла. Это очень походило на мою жизнь в приюте, так что вскоре я даже перестала думать о побеге и просто смирилась. Наверное, все так и осталось бы, не появись там в тот день господин Марэ. Когда он пришел, я сперва приняла его за еще одного злодея, решившего приобрести себе живую игрушку. Выглядел-то он жутковато. Но когда во время разговора с одним из членов гильдии, он увидел, как глава избивает меня, сорвался с места и отсек тому руку. Потом была жуткая драка, но в конце концов, кроме него никого не осталось. Я спряталась под стол и наблюдала за ним оттуда. Смотрела, как он одного за другим убивает надсмотрщиков, не испытывая при этом вообще ничего. Его лицо было настолько бесстрастным, что мурашки по телу бежали. Потом он освободил всех рабынь и просто ушел. В тот момент я поняла, что снова осталась одна, и не нашла лучшего выхода, чем пойти за ним. Аккуратно кралась, идя по его следам, и в итоге все же догнала. Он сперва вовсе меня не замечал, но когда мы зашли глубоко в лес, обернулся и спросил, чего я хочу. Я испугалась, но все же сказала, что мне больше некуда пойти. Тогда он отмахнулся от меня, сказав, чтобы я шла куда-нибудь еще, и быстро зашагал прочь. Я не знала, как мне поступить, но в конечном итоге все же побежала за ним. Бежала долго, пока наконец не нашла небольшой домик в лесной чаще, и чуть не погибла, уворачиваясь от разных ловушек. В конечном итоге я опять угодила в ловушку, но теперь уже буквально. Повисла за ногу на дереве. Попалась просто по-детски. Тогда дверь дома распахнулась, и мой спаситель вышел посмотреть, что случилось. Но обнаружив меня, не стал снимать с ветки, а сел напротив, скрестив ноги, и начал расспрашивать о моей жизни. Сказал, что в таком положении я вряд ли смогу ему что-то соврать, а я и не собиралась. Когда я закончила рассказ, он долгое время молчал, а потом сказал, что я могу остаться у него, с условием, что буду выполнять всю работу по дому. Так я и стала горничной у господина Марэ. Правда самого его я видела довольно редко. Хорошо, если пару раз за неделю придет домой переночевать. К слову, хоть я и зову его так, не думаю, что это его настоящее имя. Однако, еще в квартире той гильдии, он представился английским словом, значения которого я не знаю. Да и запомнила я только его окончание, потому и зову его так. Он никогда не отвечал мне, как его зовут на самом деле, и вообще был не особо разговорчив. Оказываясь дома, он просто садился у очага, полировал кинжал и курил трубку, иногда читая газету. Даже спал в этом кресле, а наутро исчезал, как будто его тут и не было. Так я и живу с тех пор, и одна, и не одна одновременно. Сегодня конец недели, а значит господин должен вернуться к ужину. Правда он мало что ест, и пьет только этот странный черный напиток. Но хоть что-то я должна ему приготовить. Повозившись немного на кухне, я готовлю ему сендвич. Увы, это все, что я умею, но он никогда не жаловался по этому поводу. Внезапно, в доме слышится дверной скрип. Из открытой двери в помещение влетает лихой ноябрьский ветер, занося с собой охапку разноцветных листьев. Они, впрочем, быстро распадаются на малюсенькие светящиеся песчинки. А вслед за ними заходит и господин. Весь в черном, на голове капюшон, а на лице – тканевая маска. Увешан всяческими кинжалами и склянками, которые быстро сбрасывает с себя вместе с поясом. Затем снимает капюшон, высвобождая белесые волосы. Садится в кресло, достает из кармана трубку, набивает ее табаком, тщательно утрамбовывает с некой щепетильной любовью и нежностью, закуривает, выпуская изо рта кольца дыма. Только по окончании этого ритуала он окончательно возвращается домой. Теперь с ним можно попробовать немного поговорить, задабривая при этом едой. Ставлю на столик рядом с креслом тарелку, на которой лежит бутерброд. – Спасибо, – ровным тоном говорит он. Я довольно улыбаюсь, радуясь, что ему понравилось, и, подбирая ноги под себя, сажусь на диван рядом. Даже просто понаблюдать за тем, как он ест довольно интересно. Он как будто каждый раз заново пробует этот бутерброд, хоть ел его уже сотню раз. А все равно пережевывает так тщательно и не спеша, будто пытается уловить все тонкости вкуса. – А ты уже поела? – От внезапности вопроса, я даже дар речи немного потеряла. – Д-да. – немного смущенно отвечаю я. – Вот как… хочешь, я кое-чему тебя научу? – а вот этот вопрос оказывается еще более внезапным. Не дожидаясь ответа, он встает и идет на кухню. Ну, то есть туда, где стоит стол и несколько ящиков для ингредиентов. Комната в этой хижине всего одна. Достает из шкафчиков какие-то бутылочки и мешочки, ставит на жаровню кувшинчик с водой. – Смотри сюда, – говорит он мне и показывает какие-то корешки. – Это корень акации – основной ингредиент для имры. – Я киваю в ответ, и слежу за его действиями. Он берет нож, мелко нарезает корень, добавляет в кувшин вместе с еще несколькими специями. Затем медленно помешивает содержимое несколько минут, а доварив, наливает напиток в две чашки. Протягивает одну мне, а вторую берет сам и возвращается к очагу. – Ну как? – спрашивает он, делая глоток. Попробовав напиток, я обомлела. Горячий и очень терпкий, слегка горьковатый и сладкий. Словно бы смешали кофе и имбирный чай. – Вкусно. Очень вкусно! – энергично киваю головой в подтверждение своих слов. – Вот и славно. – В этот момент я увидела на лице господина нечто немыслимое. Он улыбался. Совсем немного, уголками губ. Невооруженным глазом и не заметишь. А все же это был первый раз на моей памяти, когда господин Марэ улыбался. Мне становится слегка неловко, но так хочется спросить: – У вас случилось что-то хорошее? – Вроде того… а ты действительно на нее похожа… – загадочно отвечает он – На кого я похожа? – Мне очень любопытно узнать, о ком же говорит господин. Может быть хоть это прольет свет на малую частицу его истории. – Когда-то у меня была подруга примерно твоего возраста, – тихо говорит он. – Однако, это было бесконечно давно, – а затем несколько минут смотрит куда-то в потолок своим обычным отрешенным взглядом. Наконец говорит: – Риса-чан, с завтрашнего дня готовь, пожалуйста, еще и это, ладно? Я киваю, забираю его опустевшую чашку и отношу на кухню. Он, тем временем, достает из инвентаря небольшую тетрадь в кожаной обертке, карандашный огрызок и начинает что-то записывать. Он редко так делает, но уж если засядет, может писать до утра. В таком случае, его лучше не отвлекать. В этом доме всего одна кровать, но хозяин ей никогда не пользуется, потому на ней сплю я. Отсюда видно и очаг и кресла, но вот сам Марэ прячется за его спинкой, так что лица его не разглядеть. Мне всегда было интересно, о чем он думает, оставаясь один. О чем же? Можно лишь гадать да предполагать, до тех пор, пока сон не накроет тебя с головой.

***

«Никогда не знаешь наверняка, где заканчивается сон и начинается реальность» - так однажды сказал господин. И сегодня у меня выпала возможность в этом убедиться. Открываю глаза, но почти ничего не вижу. Яркий оранжевый свет закатного солнца светит мне прямо в глаза. Правда не так ярко, как могло бы. А все потому, что пробраться в дом свету мешает восседающий на подоконнике господин Марэ. Сидит, одной рукой держит трубку, второй – копошится в своем меню. Затем внезапно закрывает и задумчиво протягивает: «Вот как…». Мне очень интересно, что же такое он там увидел, но не решаюсь спросить. А он тем временем продолжает говорить: – Вот значит, как все складывается. Похоже, нашелся человек, способный свергнуть даже Бога. Как бы ни старалась, не могу понять, о чем он говорит. И главное: с кем? Когда хочет заговорить со мной, обращается по имени, а так… А ведь я даже не знаю, как он общается с другими… и общается ли вообще? По крайней мере, сейчас складывается впечатление, что он к кому-то обращается: – Не знаю, станет ли тебе от этого легче, но сегодня твое желание сбудется. Как ты и хотела, этот мир падет. Все исчезнет, а мы вернемся в реальность. Вот только есть ли мне смысл туда возвращаться?.. Ну, ведь точно, он к кому-то обращается. И не просто к кому-то – к девушке! Но тут ведь больше никого нет. Только господин и я. Но и не мне он это говорит, я же чувствую. – Слушай, Мори, как ты считаешь, есть ли мне смысл туда возвращаться? В мир, в котором нет тебя? То ли это был ответ, то ли никак с ним не связанное явление: весь наш дом задрожал, и не только он. Как будто все вокруг внезапно начало трястись и понемногу… разваливаться. Я пугаюсь, вскакиваю, и тут… – Все в порядке, Риса. Теперь все в порядке. Просто, настала пора возвращаться домой… Стоило ему лишь сказать эти слова, как все исчезло. Я проснулась после очень долгого сна, длившегося почти два года.