Инстинкт змееголова

Караи лежала на кровати, будучи не в силах заснуть; внезапная легкость оставила так же неожиданно, как и появилась, и теперь она вновь осталась наедине с гнетущей реальностью. Молния джинсов неприятно холодила низ живота, но она старалась не обращать внимания на это, несомненно, временное неудобство. Ее одежда, напоминающая скорее ворох половых тряпок, была засунута в стиральную машину, где ей предстояло провести, по меньшей мере, час, а то и больше. Доспехи выглядели немногим лучше и тоже нуждались в надлежащем уходе, но куноити решила пока оставить их, пообещав себе привести в порядок в будущем. К счастью, ей повезло найти в платяном шкафу пару выцветших джинсов, несколько молодежных футболок и спортивную кофту с капюшоном, иначе она бы провела остаток ночи, закутавшись в махровое полотенце. Несомненно, все вышеперечисленное принадлежало Ксеверу, но Караи была практически уверена в том, что может им воспользоваться, даже без разрешения на то хозяина квартиры. Правда, поначалу ее сильно смутило отсутствие нижнего белья, но куноити заверила себя, что в будущем обязательно решит эту неприятную проблему, а пока предстояло смириться с небольшим дискомфортом. По крайней мере, до утра. Да, последнее время она все откладывает. Стоило признать, что она впервые за долгое время почувствовала себя в относительной безопасности, как будто бы отгородилась невидимым барьером от всех тех напастей, которые на протяжении долгих месяцев ежедневно подстерегали ее на улице. Со временем к бесчисленным воинам клана, которые довольно часто прочесывали улицы города без особой на то причины, и по-прежнему бушующей инопланетной чуме присоединились холодный осенний ветер и внезапно обострившееся чувство одиночества, привыкнуть к которым оказалось куда сложнее. Но, несмотря на всю тяжесть ее положения, ей посчастливилось выжить, посчастливилось преодолеть все встреченные трудности, а вот другим повезло меньше, вернее сказать, не повезло вовсе. Караи повернулась на правый бок, обхватив колени руками. На протяжении всего этого времени она старалась не думать о тех, чьи окоченевшие трупы были разбросаны по центральным улицам Нью-Йорка, о тех, чьи стеклянные глаза со временем превратились в кровавые дыры, потому как их выклевало вездесущее воронье, действительно старалась. Но при этом понимала, что эти чудовищные образы все равно будут преследовать ее до конца дней. Как-то раз куноити задумалась о том, что, возможно, уже повидала достаточно, и постоянное созерцание бесчеловечной жестокости может каким-то образом отразиться на ее психике, заставит заступить за ту невидимую черту, проведенную самим провидением, за которой простого смертного ждут пучина безумия и дальнейшая мучительная гибель. Именно тогда она вновь почувствовала острый приступ одиночества, а внезапно нахлынувшая тоска по утраченной семье, в чьей поддержке она так нуждалась, заставила ее разрыдаться от боли, вызванной внезапным расставанием, и неспособности что-либо изменить. Караи и сейчас была близка к тому, чтобы разрыдаться, даже позволила одинокой слезинке сбежать по щеке, только в этот раз ее слезы были вызваны не гнетущей реальностью, а долгожданным облегчением, ведь ее семья уцелела, не забыла о ней, по-прежнему жаждет воссоединения. Куноити вытерла глаза рукавом кофты (ее пришлось надеть, потому, как девичья грудь чересчур заметно проступала под футболкой). Она найдет их, обязательно найдет, всенепременно, буквально сердцем чует, что они по-прежнему в Нью-Йорке. Начнет поиски, как только все уляжется. Сначала наведается в канализационное убежище, а потом, если не посчастливиться их там найти, обыщет все места, где они бывали раньше и могли бы быть сейчас. А когда наконец-то отыщет; когда Донателло добродушно улыбнется; когда Рафаэль ободряюще хлопнет ее по спине и пошутит про возвращение «блудной сестры»; она крепко обнимет отца, уткнется носом в его бордовое кимоно и почувствует, как отступает, навсегда покидает ее отчаяние, как окутывает чуть ли не пьянящее чувство умиротворения, порождающее безудержный смех и неконтролируемые слезы радости. Караи горько усмехнулась. Подобное количество слез не свойственно ее натуре, но она ведь может себе это позволить, хоть иногда, в честь подобного события. Может ведь? Отец не посчитал бы это признаком слабости, не осадил бы суровым замечанием, а еще крепче прижал бы к себе. Воцарившуюся в квартире тишину, нарушаемую лишь мерным гудением стиральной машины, прорезал привычный скрип металлических протезов Ксевера. Караи еще раз провела рукавом по глазам, в глубине души надеясь, что мутант не заметит подозрительного блеска, и выпрямилась на кровати во весь рост, но все принятые меры предосторожности оказались напрасными – Ксевер лишь потоптался перед дверью, а потом направился в ванную комнату. Возможно, решил пока оставить ее в покое, интуитивно понимая, что ей лучше побыть одной. Послышалось журчание воды. Куноити вновь повернулась на бок. Она никогда бы не подумала, что он протянет ей руку помощи именно в тот момент, когда она больше всего в ней нуждается, сама мысль о чем-то подобном казалась ей безумием. Но эта богомерзкая стерва, зовущаяся судьбой, ехидно усмехнулась в ответ и в очередной раз доказала, что на этой шахматной доске, где каждый из них являлся легко заменимой частью какой-то чудовищной комбинации, какого-то дьявольского замысла, четкие правила отсутствуют, а на их появление в ближайшем будущем можно и не рассчитывать. В любом случае, если она поставила перед собой цель удивить Караи, то ей это удалось; фигура, своевольно меняющая сторону в самый разгар шахматной партии, когда, казалось бы, уже ничего нельзя изменить, всегда заставляет наблюдателей в недоумении открыть рот, и Ксевер не оказался исключением. Он давно уже потерял былую ценность, но даже сейчас мог представлять серьезную угрозу как для четверки мутантов, так и для криминальной империи Саки. Последний, вероятнее всего, не потерпит предательства и позаботится о том, чтобы Ксевер Монтес навсегда исчез с лица земли. Куноити как-то не задумывалась о том, что мутант может дорого заплатить за принятое решение, и на этот раз простой оплеухой дело уж точно не ограничится. Вероятнее всего, Саки вновь лишит его протезов, а потом беззащитного отдаст на растерзание Брэдфорду. От одной подобной мысли Караи стало тошно. К Ксеверу она и сама испытывала довольно противоречивые чувства, что, впрочем, ее нисколько не удивляло – невозможно однозначно относиться к тому, кто сначала пленил тебя в самый неподходящий для того момент, а потом неожиданно даровал свободу и обеспечил всем необходимым, за что она, несомненно, была ему признательна. Но, несмотря ни на что, ей уж точно не хотелось, чтобы мутант попал в загребущие лапы этого маньяка. Особенно сейчас, когда он… Когда он может помочь ей найти отца и братьев… Караи вздрогнула, на секунду подумав, что бредит. Она даже хотела нервно рассмеяться, прогоняя прочь столь безумные мысли, но перед глазами вновь замаячила кровавая каша, в которую был превращен уличный кот оружейным залпом пришельцев, и смех застрял в горле, так и не вырвавшись наружу, а куноити пришлось зажать рот, потому что ей показалось, что она сейчас закричит. Она не хотела просить его о столь личном одолжении, нисколечко не хотела, но в то же время понимала, что без него у нее есть все шансы больше не увидеться со своей семьей, разве что если они когда-нибудь найдут ее уже начавший разлагаться труп на одной из бесчисленных улиц Нью-Йорка. Глубоко запрятанная гордость в отчаянии залепетала, что у нее никогда не получится убедить Ксевера заделаться по сути ее личным телохранителем, но Караи вдруг четко осознала, как когда-то осознала почетность своего положение в иерархии клана, что выбор у скользкого преступника действительно невелик. Ксевер не был дураком и, как бы он ни храбрился, он точно должен понимать, что от всевидящего ока Саки ему надолго не укрыться, и, рано или поздно, клан найдет и покарает того, кто посмел поставить под угрозу честь его главы и осквернить его доверие. Это лишь вопрос времени. А те единственные, кто в состоянии гарантировать мутанту чуть ли не полноценную защиту, видят в нем лишь смертельно опасного врага, которому ни при каких обстоятельствах нельзя доверять, но куноити может убедить их изменить свое мнение, потому что у остатков клана Хамато нет ни малейшей причины ей не верить. И потом, помощь того, кто осведомлен практически о всех грязных замыслах противника, никогда не будет лишней, ведь так? Караи про себя лишь усмехнулась, нащупала рукоять спрятанной под подушкой катаны (так она чувствовала себя уверенее) и закрыла глаза, пытаясь наконец-то уснуть. Брэдфорд с некоторым раздражением осмотрел остатки пятерых роботов, понимая, что количество доверенных ему воинов уменьшилось до двадцати пяти. Что же, по крайней мере, ему удастся взять след своего напарника, который не мог далеко уйти на своих двоих, таща на спине плененную девчонку. Мутант хотел было запрыгнуть на крышу, куда вел запах ненавистного змееголового урода, но передумал, увидев перерезанную веревку и высокотехнологические оковы, которыми их снабдили пришельцы, лежащие неподалеку. Брэдфорд направился к ним, и был еще больше удивлен, обнаружив рядом оставленный трезубец, на одном из лезвий которого запеклось немного крови. Мутант, не веря своим глазам, поднял трезубец, обнюхал его, аккуратно провел языком по лезвию, собирая засохшую кровь, и удивленно перевел взгляд на блестящие кандалы. Он точно не знал, как пахнет кровь Ксевера и уж тем более не знал, какова она на вкус, но был чуть ли не полностью уверен, что она ему не принадлежит. - Эй! Что-то не так? Новоявленные помощники оказались куда быстрее, чем он ожидал. Стеранко для своих-то лет вообще очень даже неплохо прыгал по крышам. Крепкий мужик, ничего не скажешь. - Нет, все путем. - Просипел Брэдфорд, и в его глазах появился странный блеск, заставивший русского коллекционера отступить на шаг назад. - Так даже интереснее… - Его голос потонул в скрежете выдвигающихся лезвий.