Это новый день

Солнце больше не могло пробиться к нам, словно олицетворяя угаснувшую надежду. Начинался дождь, видимость и маневренность катастрофически падали, а у нас даже не было плащей. Титанов становилось все больше, и кадеты из моего нового отряда погибали так быстро, что их не успевали оплакивать. Я сама непонятно каким чудом все еще была жива. Ни на минуту не покидающее чувство страха иногда сжимало горло так, что приходилось вдыхать через раз, но я упрямо летела за спиной Жана, уворачиваясь от ручищ, протянутых ко мне. Во время очередного такого полета кого-то сзади все же схватили, и мне показалось, что я услышала хруст сломанных титаньей хваткой костей. На этот раз что-то заставило меня затормозить и обернуться. Пятнадцатиметровый тянул в неестественно разинутый рот Эрику, члена нашей группы, и только ее голова торчала из огромного кулака. Эрика кричала и слезно просила ее пощадить. Но разве можно договориться с титаном? Похолодев, я тут же вскинулась и посмотрела вперед, туда, где был Кирштайн, наш командир. – Жан! – надрывно позвала я, пытаясь привлечь его внимание. Но когда я увидела, как он стоял на ближайшей крыше, смотрел то на меня, то на еще сопротивляющуюся Эрику расширенными глазами и не двигался с места, его тактика стала очевидна. Не вступать в драки и вести всех вперед, несмотря на жертвы. Хладнокровно и жестоко, и Жан явно боролся с собой. А я больше не имела на это права. Слишком много товарищей уже погибло у меня на глазах. Тросы вонзились в руку титана, почти запихнувшего плачущую Эрику себе в пасть, и я полетела к нему, вытащив лезвия. Разрезала мышцы кисти и заставила ее разжаться. Я подхватила обмякшую Эрику и направилась к стоявшим в стороне остаткам нашего отряда. Спасенная девушка со стонами и всхлипами осела на крышу. А я, только когда ноги коснулись твердой поверхности, осознала, насколько близко к смертельной опасности находилась пару секунд назад – в каком-то сантиметре от слюнявых челюстей. Все могло закончиться, окажись титан шустрее, а мой удар слабее. И никто не помог бы… Меня предернуло от шока напополам с отчаянным гневом, и я подскочила к Кирштайну и остальным. – Вы охренели вконец? Мы же должны защищать друг друга! – Это ты охренела! – взвился Даз, который, кажется, давно слетел с катушек, не переставая ныть и всхлипывать. – Если бы не твои геройские порывы, мы бы уже были в арьергарде, в безопасности! – Так что вам помешало бросить меня, как вы это сделали с другими? – меня трясло, я чувствовала, как превращаюсь в комок оголенных нервов. Не сговариваясь, все мы воззрились на Жана, который смотрел в одну точку под ногами с выражением муки на лице. Комок нервов взорвался – Жан просто не смог себя пересилить и теперь малодушно об этом сожалел, как и я когда-то. В голове все помутилось и затрещало от злости. На нас обоих. – Кирштайн, почему мы позволили ребятам умереть? Почему ты не помог мне спасти Эрику? И почему ты тогда вообще меня спас? Он поднял на меня взгляд, полный ярости, смешанной, однако, со страхом: – Я не знаю! Я должен был спасти хоть кого-то… – А, вот как. Значит, мне повезло, – пораженно отозвалась я, неосознанно отступив на шаг. – Значит, у тебя есть лимит погибших друзей, и, чтобы снова сидеть на заднице ровно, тебе нужно снизойти и вытащить кого-то с того света? И напрочь позабыть о том, что ты гребаный командир, ответственный за кучу чужих жизней?! Жан растерянно моргнул и помрачнел еще больше. Замолчав, я сглотнула подступившую к горлу тошноту. К кому из нас были на самом деле обращены эти слова? – Было бы намного проще, если бы мы оставили тебя с тем милым волосатиком! – визгливо выплюнул Даз. Он начинал меня бесить не хуже подбирающихся все ближе титанов. – Знаешь, что было бы действительно просто? – прорычала я, за шумом крови в висках теряя всякое самообладание. – Отрезать тебе руки и оставить здесь истекать кровью и ждать крайне мучительной смерти без шанса воспользоваться приводом или покончить с собой. – Даз отшатнулся, зло сверкнув на меня глазами. – Отступаем в центр города! – прервал назревающий конфликт Жан, все же взявший себя в руки. И мы послушались. Внутри клокотал бешеный водоворот эмоций. Я могла за считанные секунды пойти на корм титану вместе с Эрикой, и Жан допустил бы это. Он спас меня только потому, что это было нужно ему в тот конкретный момент. Видимо, он тоже лишился многих товарищей перед встречей со мной. Я содрогалась от одной мысли о том, как мы с ним, оказывается, похожи. Адреналин и злость на себя, на Кирштайна, на титанов и на весь этот чертов мир вытеснили страх из моей груди, и я была готова уложить еще кого-нибудь. Но внезапно для всех Даз, летевший рядом со мной и раздражавший своими причитаниями, рухнул вниз с беспомощными воплями. Мимо враз растерявшейся меня кто-то ринулся ему на выручку. Я и остальные кадеты поспешили к земле узнать, что произошло. Даз дрожал и цеплялся скрюченными пальцами за куртку Жана, который и спас в последнее мгновение его жалкую шкуру. Когда я одним взглядом спросила у командира, что случилось, тот безысходно осмотрел весь наш маленький отряд и коснулся баллона с газом. Я не поверила глазам. Это не могло произойти так быстро и так не вовремя. Хотя, кого я обманываю? Именно так подобные вещи обычно и происходят. А мы ведь еще даже не успели добраться до центра, где пока не орудовали титаны. Мы, окруженные высокими кирпичными домами, стояли посреди абсолютно пустой улицы в зловещей тишине. Я опустила глаза, пытаясь заставить голову думать, но это было чертовски трудно, потому что удавалось ухватиться только за одну мысль: «Газа не хватит, и мы все тут подохнем». На меня разом навалилась чудовищная усталость – не осталось ничего, кроме нее. За моей спиной испуганно переговаривались другие члены отряда. Даз схватился за голову, сидя прямо на брусчатке. Жан стоял особняком, что-то усиленно соображая. В нашей группе осталось пять человек, двое из которых ранены, один не может сдержать слезы и панику от одного только изображения титана, а двое других – неспособные решиться на важный поступок ублюдки. Повинуясь общему порыву, я проверила свой газ. Его едва оставалось на перелет через соседний дом. Совсем неудивительно, учитывая то, что я довольно много бессмысленно кружила над окрестностями в поисках своего уничтоженного отряда в начале битвы за Трост. Когда я озвучила, что почти пуста, мы отчетливо почувствовали сотрясение земли. Рискуя не долететь, взобрались на крышу повыше и в шоке замерли. На нас, чуя пиршество, неумолимо надвигалась группа из разномастных титанов и равнодушно сносила маленькие постройки на своем пути. Рядом с нами не было никого: ни кадетов, ни, тем более, солдат Гарнизона. Мы остались совсем одни наедине с еще не принятым решением. В дикой панике я повернулась к Жану, снова ища у него поддержки. Он смотрел вперед, сжимал кулаки и упорно молчал. Тогда я оглядела своих товарищей. Эрика, желтая от боли, опиралась на Кристиана, другого раненого с наспех перевязанной головой, стоически сдерживающего тошноту. Даз метался по крыше и бубнил что-то нечленораздельное. Я чувствовала, как колени дрожат, а желудок знакомо сворачивается в узел. Но еще я чувствовала и то, что никак не смогу пережить, если кто-то, настолько же достойный жизни, как и я, погибнет, съеденный живьем, пока я буду бездействовать. Ну же, вперед, Нора. В конце концов… в конце концов, не считая Жана, я в выпускном рейтинге находилась выше всех членов этого отряда. Я была обязана взять на себя ответственность. Не в первый раз же, правда?..

[Hollywood undead - New day]

– Командир, – я выбрала наиболее звучное слово, чтобы придать уверенности и себе, и вздрогнувшему Жану, – нам надо отступать, но далеко мы не уйдем. – Да знаю я, – он с хрипом вздохнул. Я проглотила слюну, борясь всеми силами с резью в животе. – Я предлагаю одному из нас пойти навстречу тем четырем тварям и выиграть время. Все задохнулись от ужаса, услышав это. Жан непонимающе уставился на меня, и я почти кожей ощутила злые слова, определенно звучащие сейчас в его голове: «Да ты чертова тупая суицидница!» Я была с ним полностью согласна, но еще была раздражена общей реакцией и обратилась ко всем остальным, стараясь больше не сталкиваться ни с кем взглядом: – Я не заставляю вас это делать! Потому что я это сделаю, – едва эти слова сорвались с моих губ, как я тут же задрожала как осиновый лист, готовая продать душу, лишь бы забрать только что сказанное назад. Однако я прикусила язык, вновь напоминая себе, что я слишком много наошибалась, чтобы предлагать такой план кому-либо, кроме себя самой. – Да ты с ума сошла! – рассердился Жан и сразу же затих, до побеления сжав губы. После секундной заминки он с видимым трудом продолжил: – Уж лучше я. Боже, до чего мы дошли? Спорим, кто первый попадет титану в пузо! Но я готова была стоять на своем до последнего, потому что это была не миссия Кирштайна. – Ты лидер, Жан, и должен вести за собой отряд. У тебя же есть тактика: не останавливаться, несмотря на погибающих друзей, чтобы спасти тех, кто еще в состоянии идти за тобой. Ты ведь знаешь, что делать. И я надеюсь, что тоже знаю. Кроме него, никто не собирался со мной препираться. Ожидаемо. В глубине души я отчаянно хотела, чтобы кто-то возразил, запретил мне идти, схватил за руку и увел отсюда. Я до жути этого хотела, хватило бы одного слова, чтобы остановиться. Но никто не имел других вариантов, и каждый из моих товарищей так же хотел спасти себя любыми средствами. Вот только я уже давно была повязана не только с собой. – Постой, – сердце оборвалось, и его охватили сражающиеся между собой надежда и ужас. Я хочу, чтобы меня спасли, но, прошу, не делайте этого – я слишком легко передумаю и никогда не прощу себя. Меня звала Эрика, едва шевеля языком. – Возьми мой газ, у меня больше всех осталось. Я оторопела, но затем быстро кивнула, поменяла баллоны и, как когда-то, целую жизнь назад, ступила на край крыши. Теперь за мной точно никто не пойдет. Я постаралась убедить себя, что это неплохо. Выгнав из головы все мысли, которые могли бы спугнуть мою хлипкую решимость, я оттолкнулась от черепицы, краем уха слыша, как под приказные выкрики Жана отступает мой отряд. Все ближе подлетая к титанам, я призывала на помощь всю ярость, которая скопилась во мне. Я возбуждала в памяти картины пятилетней давности: крики людей, кровь на улицах Шиганшины, искалеченные трупы; камень, летящий на моего папу, который смотрит на меня… Потом передо мной возникли пустая крыша в Тросте, образы брошенных подчиненных, последние минуты жизни Ганса и его обреченный взгляд перед страшной смертью. Взгляд, что был мне давно знаком. Я была последней, кого видели погибшие во многом по моей вине люди, и я не могла забыть об этом. Но самой главной причиной их и еще тысяч смертей были титаны – безмозглые, бесчувственные и невероятно жестокие существа, не имеющие абсолютно никакого права пожирать нас пачками. Из груди вырвался громкий боевой клич. Его, наверное, услышали все кадеты и солдаты, еще бьющиеся за жизнь, и я очень надеялась, что он придал им сил и мужества. Облетев какую-то башню на предельной скорости, я оказалась за спиной четырех разноразмерных титанов, идущих в ряд, будто на параде. Кто-то из них уже среагировал и повернулся в мою сторону, но я не успела этого испугаться, кинувшись на самого крупного и медлительного. Его шея призывно была открыта, и я, чуть не вывихнув себе плечевые суставы, вырезала кусок мяса из его затылка. Титан сперва заорал, оглушив меня и заставив наморщиться, но вскоре замолк и начал заваливаться. Очередной дом превратился в руины под его тушей. Я отпрыгнула в сторону, закружившись, приземлилась на крыше соседнего здания на корточки. И оказалась лицом к лицу с более мелким, но куда более проворным титаном, кривившим губы в адской улыбке. Он с низким гортанным звуком попытался меня достать резким движением головы и заглотить целиком. Но я, с обостренными и напряженными до предела чувствами, взмыла вверх. Едва не перелетела через своего врага прямо в раскрытую пасть другого, самого низкого, но оттолкнулась от его лба, чтобы убить еще одного пятнадцатиметрового, безучастно идущего дальше. Пролетая мимо, я ударила мечами по его шее, но явно промахнулась и чуть не врезалась в стену одного из домов. Я зацепилась за водосток и подтянулась, обливаясь потом. Увернулась от титаньей руки, которая хлопнула по черепице в паре сантиметров от меня. Я вскрикнула и отчаянно перекатилась набок, согнутым локтем закрывая лицо от осколков кровли. Похоже, этот пятнадцатиметровый, даже не обративший на меня внимания, был аномальным и после моей неудачной атаки начал набирать скорость. Он вполне мог догнать мой отряд, у которого с каждой секундой оставалось все меньше газа… и шансов избежать встречи с теми титанами, что я должна была остановить. От бессилия я закричала, срываясь с места. Нет, я не могла позволить случиться очередным смертям из-за того, что я постоянно не выполняю того, что обещала. Но сначала было необходимо как можно быстрее покончить с оставшимися титанами, чтобы они не погнались за мной. Тросы УПМ вцепились в затылок десятиметрового, но стоило мне замахнуться, как самый мелкий, четырехметровый, резво подпрыгнул, заставляя сменить траекторию. Чтоб этого прыгучего урода разорвало! Я приземлилась на брусчатку, прямиком в лужу, взметнув в воздух капли воды. Не долго думая, я побежала на четырехметрового, приготовив предпоследние лезвия. Титан наклонился ко мне с довольной мордой, и я воспользовалась этим, подпрыгнула и вонзила ему в глаза оба клинка. Сделав какой-то интуитивный пируэт, я оказалась на волосатой голове и всеми силами старалась удержаться, пока титан слепо шарил по земле в поисках ускользнувшей добычи. Потом он опустился на четвереньки и услужливо предоставил доступ к своему затылку. И я последним лезвием кое-как сделала глубокий надрез, надеясь, что этого хватит. Часть клинка застряла в ране, но мне некогда было думать об этом. Тот аномальный уже перешел на бег и сотрясал улицы своей ужасающей поступью. Забыв обо всем, я понеслась за ним. По сторонам расплывался коридор из плотных рядов домов, сливавшихся с серым небом, и я видела перед собой только огромную тушу, которую я, во что бы то ни стало, обязана была убить, уничтожить, стереть с лица земли. Очередной яростный крик застрял в горле, когда меня что-то резко потянуло назад, едва не сломав позвоночник. Я подавилась воздухом, оказавшись в подвешенном кверху ногами состоянии. На меня в упор смотрели безжизненные глаза, а в лицо пахнуло отвратным дыханием хищника. Я совсем забыла о том десятиметровом титане, которого мне помешали убить минуту назад. А вот он обо мне – нет. Поймал трос, не успевший отделиться от какой-то стены, вернул меня к себе и теперь держал возле своего тупого лица, гадко улыбаясь собственной удаче. Я, кряхтя, беспомощно извивалась. Весь мой запал, все мои мысли исчезли. Я вновь посмотрела в огромные глаза, абсолютно точно не принадлежащие живому существу, и вдруг с поразительной ясностью поняла, что меньше всего на свете желаю видеть этот пустой взгляд перед смертью. В руке остался тот обломанный клинок. Судорожно взглянув на него и увидев в нем отражение высокого неба, я набралась небывалой решительности. Сдавленно дыша от напряжения, я принялась пилить трос. Лучше уж разбиться о землю, чем оказаться пережеванной массой в чьем-то желудке. На мое счастье титан не успел понять, что произошло, тупо уставившись на обрезок троса в своих пальцах. Я же стремительно падала, безвольно взмахивая руками и жадно смотря, пока не поздно, в отдаляющееся небо. Наконец-то мне почти не было страшно. Я прикрыла глаза. Вот и все. Как просто оказалось принять собственную смерть… Но вместо оглушительного последнего удара я ощутила, как приземлилась на что-то мягкое и подозрительно втянувшее в себя воздух. – Ну ты и тяжелая. Я распахнула глаза настолько широко, насколько смогла. И увидела прямо перед носом светло-коричневую форменную куртку с нашивкой кадетского корпуса, а, подняв взгляд выше, и выпирающий кадык, и знакомый волевой подбородок. Жан, сосредоточенно глядя вперед, держал меня на руках и двигался в противоположном от того самого титана направлении. Я не могла ничего делать, кроме как ошеломленно смотреть на своего двукратного спасителя, хвататься за его плечи и гулко дышать. Ноги онемели, а сердце качало кровь как ненормальное, словно оно не в состоянии было поверить в то, с какой легкостью могло навсегда остановиться. Совсем скоро мы опустились на какую-то крышу. Как раз вовремя, потому что отверстие привода, из которого выходил газ, засвистело пустотой. Я неуверенно переступила с ноги на ногу, с трудом переваривая произошедшее. Мы оказались на крыше, где скопилось множество других кадетов. Жан оправил куртку и мельком посмотрел на меня. – Ничего не говори, – он потер переносицу пальцами. – Я не смог смириться с тем, что кто-то решил погеройствовать и спасти мою задницу. Да уж, и решил погеройствовать сам, чтобы оставить меня в долгу до конца моих дней. Теперь я была связана крепчайшими нитями с Кирштайном вне зависимости от наших с ним желаний.