Среда, клиника Паидея, 11:50
Двадцать девятое апреля, без десяти двенадцать. Голубыми цифрами и буквами электронное табло, встроенное в стену семнадцатой палаты, показывало точное время, и каждое изменение символа, казалось, происходило очень медленно, словно время замерло и не хотело идти дальше. В небольшом помещении, в окно которого стараются пробраться редкие солнечные лучи, не слышно ни звука: ни пищащего кардио прибора, ни тихих капель лекарства в капельнице, ни кислородной маской. Только вздохи, которые кажутся громкими, из-за этой гробовой тишины, которая царила в палате. Тяжёлые вздохи черноволосого и еле слышные, принадлежащие белокурой. Сульфус провёл около койки Раф почти всю ночь, не спуская с неё глаз, полных слёз. Однако какими были эти слёзы, он не знал… Приехав в больницу после звонка Да Вита, Росси и не ожидал, что плохая новость от психиатра будет настолько жуткой, что лишит его сна. Он никак не ожидал, что на голову свалится ещё одна проблема, связанная со здоровьем голубоглазой…***
Вторник, поздний вечер — «Добрый вечер, Синьор Росси…» — произнёс Да Вита. — «Я… Не знаю, как сказать Вам это… Но… Есть новости… Плохие новости…» — Что случилось?! — услышав слова психиатра, Сульфус вскочил с кровати. Паника моментально затуманила разум, заставляя тысячи догадок о произошедшем закрутиться в голове парня. — Доктор Да Вита, что с ней?! — «Днём мы брали у неё кровь. Анализ показал, что Раф предрасположена к лейкемии, » — кратко ответил врач, тяжело вздыхая. — Это опасно? — боязливо спросил Росси. — «По-вашему, рак крови — не опасное заболевание? В любом случае, пока беспокоиться не о чем. Никаких симптомов нет, но вероятность заболевания немаленькая, так как одной из причин возникновения может быть генетика.» Некий вздох облегчения раздался в комнате янтароглазого. Пока всё обошлось. Но риск всё же есть, и это пугало до безумия. Страшная болезнь, которая унесла жизни многих людей, была ему знакома не понаслышке: отец рассказывал, как его дядя скончался от рака лёгких, а любимая бабушка покинула этот мир, из-за опухоли головного мозга, с которой боролась около шести лет, когда Сульфусу было всего семь. А теперь есть риск, что то же самое случится и с Раф… Отогнав воспоминания и негативные мысли в сторону, черноволосый взял себя в руки. — А… Как она сама?.. Капельница подействовала? — «Слава Богу, да, » — уже более позитивным тоном произнёс доктор. — «Кроме того… Она очнулась.»***
Два слова, прозвучавшие в смартфоне прошлой ночью, лишили парня дара речи. Целую неделю он мучился и не находил себе места, зная, что белокурая буквально в одном шаге от смерти, видя, как её сбивает автомобиль прямо на его глазах, и она отлетает к стене жилого дома, припечатанная чёрным мотоциклом. Семь ужасных дней, которые казались Адом из-за угрызений совести, воспоминаний и постоянных переживаний о её здоровье, наконец, закончились словосочетанием, которое уничтожило все муки и страхи, заставило его словно переродиться, как будто всё это было просто плохим сном. Она не оставила его. Она справилась и сейчас неподвижно лежит на кровати и тихо спит, а он легонько сжимает её пальцы, всё ещё не веря, что это — не очередные грёзы, которые окончатся смертью девушки и бессонницей. Однако какое-то негативное чувство из прошлого всё же перемешалось с счастьем, которое Сульфус испытывал всю ночь, когда узнал о том, что Раф пришла в себя… Страх. Продолжая сидеть на пластиковом стуле и терпеливо ждать, когда голубые глаза распахнутся, он чувствовал, что с каждой минутой становилось страшнее от того, что будет, когда Бьянки проснётся. Вспомнит проклятый вторник и потребует, чтобы он ушёл и оставил её в покое? Снова будет бояться его, как в первые дни их общения? Или, вообще, не узнает и будет принимать его за незнакомого, абсолютно чужого человека?.. Именно этого он боялся. Он боялся, что, несмотря на чувства, которые грели их сердца, она не захочет дать ему второго шанса, и… Наверное, будет права… Черноволосый никак не хотел этого. Он мечтал о их общении в школе и прогулках… Часто думал о целом месяце, который они прожили бок-о-бок в одной квартире… Постоянно вспоминал с грустью и нежностью поцелуи и ласки, которые они дарили друг другу каждое утро и вечер. А теперь, возможно, ему придётся лишь сохранить всё, как тёплые, но печальные воспоминания… Думая об их отношениях, янтароглазый сидел с поникшей головой и очень тихо что-то шептал, стараясь изгнать из головы негативные мысли и успокоиться. Ему надо просто искренне извиниться перед ней и доказать, что он изменился, что он снова стал тем Сульфусом Росси, в которого она влюбилась и которому, несмотря ни на что, верила. Но, чёрт побери, как же это трудно!.. Добиваться прощения всегда очень сложно, а порой, это даже кажется невыполнимой миссией, если после конфликта человек тебя возненавидел всем сердцем и не желает иметь с тобой ничего общего… Послышался громкий вздох и еле слышный стон. Под белым одеялом раздались шорохи, а веки, скрывающие голубые глаза, начали слегка подёргиваться. Черноволосый поднял голову и перевёл взгляд на девушку, после чего почувствовал, как тонкие пальчики персикого оттенка медленно сжали его пальцы в ответ, сомкнув руки в замок и не отпуская его бледную ладонь. Из приоткрытых губ медового цвета вырвался выдох, и тяжелые веки начали медленно подниматься, пробуждая девушку. Когда небесные очи открылись на половину, янтароглазому стало не по себе. Яркая голубизна, которой они сияли до аварии, куда-то исчезла, оставив только оттенок больного, бледно-голубого цвета, напоминающий лёд. В самих зрачках отражались боль и даже некий страх. Но несмотря на то, что лицо белокурой не выдавало ни одной эмоции, ему было достаточно одного лишь взгляда, чтобы понять, что теперь она боится его… — Как ты?.. — нарушив повисшее молчание, спросил Росси, поглаживая её ладонь большим пальцем. — Не очень… — тихим шепотом произнесла Раф. — Рёбра ужасно болят… — Я знаю… Да Вита мне всё рассказал о твоём состоянии, — Сульфус выдавил из себя мимолётную, грустную полуулыбку. — Это пройдёт?.. — Да, не очень скоро, но пройдёт… По крайней мере, мне ещё две недели ходить с повязкой… В палате вновь стало тихо. Обмениваясь грустными взглядами, оба глядели друг на друга, но ни он, ни она не знали с чего начать разговор. Парень, порой грустно вздыхая, буквально убивался от неловкости, но больше — от стыда. Тот факт, что Раф говорила очень тихо и спокойным тоном, ничуть не придавал уверенности в том, что она готова простить его. На ругань и обвинения у неё просто нет сил, но он был на сто процентов уверен, что скандала и ещё худшей ссоры не избежать. Уже всё решено, и остаётся только стараться сохранять более-менее нормальные, человеческие отношения по отношению друг к другу, хотя бы ради тех чувств, которые они испытывали эти два месяца, и с этим надо смириться. Совершённая ошибка стала грубейшей, превратилась в точку невозврата, и даже грустить по этому поводу уже поздно. — Сульфус… Пожалуйста… Ответь, только честно… — начала Бьянки, тяжело вздохнув. — Почему?.. Почему ты это сделал?.. Всё же было хорошо… Вопрос, которого черноволосый опасался, всё-таки прозвучал и поразил в самый центр мишени. Несколькими словами она оставила его без слов, заставив копаться в себе и искать причину похоти, которая затуманила разум и превратила в зверя, желающего удовлетворения плотских желаний. Безусловно, он понял, что это — эффект укуса монстра из снов, но как объяснить это голубоглазой он не знал. Она просто поймёт, что это глупая, нереальная отмазка, которая скрывает тот факт, что он начал эти отношения только ради небольшой интрижки. А ведь, на самом деле, это совсем не так… Но она уже не поверит этому. Ни одному его слову она уже не будет верить, как раньше… Обречённо вздохнув и бросив короткое «Я не знаю…», Сульфус покачал головой и с влажными от слёз глазами молча покинул палату, чувствуя, как на душе становилось всё противнее и противнее от своей собственной слабости, которая и привела к этой больнице. Облокотившись о дверь, Росси скатился по ней и зарылся пальцами в волосы, ощущая невыносимое отвращение к самому себе, когда в палате послышался тихий, полный боли плач и всхлипы, причиной которых были далеко не сломанные рёбра…***
Четверг, квартира Росси, 22:37
— …ангидриды или солеобразующие оксиды — оксиды неметаллов и металлов, которые при взаимодействии с водой образуют соответствующие кислоты или щёлочи, при взаимодействии с основаниями — соответствующие нормальные и кислые соли. Делятся на-а-а… Кислотные… Основные и-и… Соляные?.. Нет, не то… — обречённо вздохнув, белокурая открыла учебник химии и, пролистав нужное количество страниц, пробежалась глазами по тексту данной темы. — Блин, амфотерные! Да что ж такое?! Ударив себя по голове тетрадкой по адскому предмету, Раф сложила руки перед собой и уткнулась лбом о поверхность стола. Уже второй час девушка пыталась выучить материал и сделать домашнее задание по химии, а вредные термины, формулы и законы никак не хотели лезть в голову. Никакие методы для запоминания информации, которые она искала в интернете, не помогали, и она всё равно что-нибудь да забывала, а через неделю — большая контрольная по двум последним темам, и завалить её она ни в коем случае не должна. Однако Бьянки понимала, что не может сконцентрироваться на учёбе вовсе не из-за того, что ни черта не соображает в химии — невозможность сосредоточиться появлялась даже при выполнении домашнего задания по литературе, истории, математике и другим предметам… Причина была в другом… Прошло чуть больше недели, с тех пор, как её выписали из больницы, и Сульфус забрал её. Со временем она поправилась, но всё ещё прихрамывала из-за ушиба коленки, а перелом рёбер часто напоминал о себе, стоило сделать слишком глубокий вздох или лечь на правый бок. С одной стороны, Раф была рада, что вскоре вернётся к нормальной жизни, так как удар головы и неделя «в отключке» не повлекли за собой особых негативных последствий, но с другой… Находиться рядом с черноволосым и чувствовать, как холод с каждым днём разрушает их отношения, было очень тяжело. С тех пор, как она задала ему тот вопрос в палате, Сульфус словно стал другим. Безусловно, он продолжал заботиться о ней, но в каждом его слове, в каждом взгляде и в каждом вздохе было что-то печальное. Они больше не общались так, как раньше. Спали в разных комнатах, во время еды, порой, обменивались парочкой слов, а о совместном времени провождения не могло быть и речи. Каждый день, возвращаясь после школы, Росси часто закрывался в гостевой комнате и часами не выходил оттуда. Что он там делал, она не имела ни малейшего понятия… Возможно, причиной всему была и она сама… Первые дни Раф вела себя слишком скованно с ним: старалась избегать взглядов и лишних контактов. Ей было страшно снова доверять янтароглазому, осознавая, что ссора с ним из-за Теренса и Ури и то, что чуть ли не произошло позже, может повториться, и теперь ей уже не сбежать… А это — именно то, чего она так боялась с детства — насилия, а позже и любого слишком близкого контакта… Голубоглазая даже не осмелилась признаться Росси, что не подпускала его к себе так близко не из-за неготовности, а из-за отвратительных связанных с Гейбом воспоминаний, которые лезли в голову, стоило ощутить дыхание на шее или руки на бёдрах… Сейчас же она стала противна сама себе, наблюдая, как Сульфус пьёт по вечерам алкоголь и курит в гостевой комнате, и чувствуя себя беспомощной в их ситуации. Раф не раз пыталась заговорить с ним, но его плохое настроение, её неспособность подобрать правильные слова и та невидимая стена, которая с каждым днём росла, отдаляя их друг от друга, постоянно препятствовали этому. В итоге, девушка просто откладывала разговор на потом, ожидая правильного момента. И однажды, у неё появилась такая возможность…***
Воскресенье, поздняя ночь — Чёрт… Что такое?.. — сонно проворчал Сульфус, поворочавшись в кровати и повернувшись на другой бок в надежде уснуть. Видя какой-то непонятный сон, детали которого он так и не запомнил, парень долгое время слышал какие-то непонятные звуки, доносившиеся из спальни, но особого внимания им не придавал, до тех пор, пока они не перешли в слова, а потом и вовсе — в крики. Странный шум казался частью сна или глюками от выпитого пива, пока янтароглазый не понял, что он слышит их в реальности. Приняв сидячее положение на кровати и потерев сонные глаза, он прислушался. Первые пару минут он слышал, как кто-то ворочается во второй спальне — вроде ничего необычного. Ссылаясь на перебор с выпивкой, черноволосый пожал плечами и вновь лёг, накрывшись одеялом. Однако ему пришлось снова встать, когда из-за приоткрытой двери начали раздаваться предложения, сопровождаемые всхлипами и воплями. — Раф, ты чего?.. — крикнул он, зажмурив глаза несколько раз, чтобы окончательно проснуться. Когда в ответ послышался ещё один крик и имя Мизери, Росси вскочил с кровати и побежал в спальню, гадая, что происходит. — Раф, что слу?.. Лёжа на правом боку и резко дёргая ногами, белокурая кричала и плакала во сне, умоляя кого-то отпустить её и не делать чего-то. А чего именно, он прекрасно понимал, вспомнив её сумасшедшие вопли, когда он чуть ли не изнасиловал её. Опомнившись от ужасных воспоминаний и заметив, что она лежит на том боку, где сломаны рёбра, Росси моментально включил свет, залез к ней на кровать и, обвив руками её спину и талию, начал легонько трясти, пытаясь разбудить. — Раф, проснись, это просто кошмар! — говорил он, стараясь вернуть девушку из царства Морфея, которое превратилось в Ад. — Давай же!.. — НЕ-Е-Е-ЕТ!!! БОЛЬНО-А-А-А-А!!! — громко крикнула голубоглазая, дернувшись и простонав от боли, когда солёные слёзы потекли из-под зажмуренных глаз. — ГЕЙБ, ОТПУСТИ МЕНЯ-Я-Я!!! — Боже мой… — испугался Росси, положив Бьянки на спину, и принялся несильно хлестать её по щекам. — Проклятый Мизери… Раф, давай же, проснись, тебе всё это просто снится! Ты со мной! Я здесь! — несмотря на «недопощечины», она продолжала кричать и ворочаться во сне, пугая Сульфуса ещё больше. — РАФ! — ударив её по щеке сильнее, ему всё-таки удалось разбудить её. Распахнув узкие от страха глаза, девушка тут же вскочила и чуть не ударилась с ним лбом. Из очей голубого цвета ручьём лились слёзы, губы дрожали, а всё тело тряслось от ужаса, которое испытало во сне. Немного успокоившись и взяв себя в руки, Росси протянул ей стакан с водой, стоящий на прикроватной тумбочке, который она тут же опустошила, стоило ей преподнести его к губам. — Тебе лучше? — взволнованно спросил парень, аккуратно положив ладони на её щёки и повернув лицо к себе. Громко вздохнув, Бьянки кивнула, после чего снова зажмурилась и прошипела от боли, невольно заставив пару слезинок скатиться по щекам. — Погоди секунду, ложись. Заметив замешательство и недоумение на лице голубоглазой, парень повторил просьбу более настойчиво и удалился из комнаты, прихватив с собой пустой стакан. Провожая его взглядом, она старалась успокоиться и хоть как-то отвлечься, ибо омерзительные отрывки сна продолжали мелькать перед глазами. В глубине души, она, конечно, понимала, что увиденное — лишь альтернативная версия того, что творилось в доме Бьянки, когда Гейб перебирал с алкоголем, но ей всё равно было страшно. Оставаясь вечером с пьяным монстром, который ломился в дверь её комнаты, угрожая и бросая нескромные матерные выражения, белокурой просто хотелось исчезнуть с лица земли, лишь бы он её не трогал. Сидя поздно ночью у кровати и молясь о том, чтобы парень оставил её в покое, ей оставалось только смириться с тем фактом, что долго убегать от него она не может. Свадьба и самая кошмарная ночь в жизни с этим уродом с биполярным расстройством неминуемы… Сверля пустым взглядом потолок, Раф и не заметила, как Сульфус вернулся в спальню, пока тот не залез обратно на кровать. Присев рядом с ней на корточки, он положил на одеяло какой-то комок. Что именно он из себя представлял, она не поняла. — Приподними футболку, — практически без эмоций произнёс черноволосый, убирая одеяло. — Т-ты спятил?! — испугалась Бьянки, прижав руки к тёмно-синей футболке и чуть прижавшись к изголовью кровати. — Я только посмотрю нет-ли опухоли, — Росси закатил глаза и тихо цокнул. — Клянусь, ничего не сделаю! Неуверенно кивнув, белокурая вздохнула и приподняла «ночнушку», прикрывая покрытый мелкими ссадинами живот и оголяя нижние рёбра. К счастью, пострадали только десятое и одиннадцатое с правой стороны, иначе она бы ни за что не позволила ему даже подумать об этом. Янтароглазый про себя усмехнулся, заметив пылающие от смущения щёки, и чуток наклонился, дабы рассмотреть рёбра. — Тебе нельзя лежать на правом боку, ты в курсе? — спросил он, отстранившись и взяв тот самый комок, который оказался льдом, завёрнутым в полотенце. — Знаю… — прошептала голубоглазая, шмыгнув носом. — Просто… Кошмар приснился… Сульфус не стал ничего спрашивать или говорить. Что именно ей снилось, и что с ней творил Мизери, он прекрасно понимал и без её слов. Криков и болезненных стонов было достаточно, чтобы самому испугаться не на шутку. Он, вообще, стал практически бояться ложиться спать, когда почти каждую ночь снились кошмары, связанные с аварией и красноглазым монстром. Был бы он на месте Раф, он бы не ложился в кровать без дозы снотворного. Особенно в последнее время, когда наслаждение хорошим и спокойным сном стало чем-то из ряда фантастики… — Ты чего? — спросил он, услышав нервные вздохи девушки. — Н-ничего… Просто… — Просто тебе надо перестать меня бояться и стесняться, — усмехнувшись, мягко улыбнулся парень и приложил полотенце со льдом к бинтовой повязке, где и был перелом. Даже несмотря на то, что холодок льда был слегка неприятен, она всё же расслабилась, и румянец на щеках стал постепенно исчезать. Приподняв уголки губ, Раф положила ладонь на его руку, которая всё ещё придерживала комок полотенца, и посмотрела на Росси. Над несвойственными Сульфусу бледно-розовыми щеками золотистые глаза печально смотрели на неё, но он пытался скрыть это своей полуулыбкой. Зрачки янтарного цвета уже не сияли чувствами, как раньше. Они были тусклыми, но некие мимолётные искорки нежности и влюблённости порой поблёскивали, заставляя белокурую задуматься об их отношениях. Он похолодел к ней и просто заботится, пока она не порвёт контракт с Мизери, или пытается скрыть истинные чувства из-за того, что продолжает винить себя в том, что она попала в аварию и сейчас мучается от боли в рёбрах? — Сульфус, можно поговорить с тобой? — не отрывая взгляда от его глаз, Бьянки обеими руками взяла его ладонь. — Давай поговорим завтра? Нам надо поспать, — осторожно убрав кисть руки, предложил он. — Хорошо… Спокойной ночи. — И тебе…***
Отказ в разговоре её безумно расстроил тогда. Когда Сульфус выключил свет и ушёл в кабинет, она снова накрылась одеялом в попытке уснуть, но эмоции и дума прогнали сон в считанные секунды. Плакать уже не было сил. За эту ночь и за всё то время, что они находились в стенах одной квартиры, но не могли нормально общаться, она пролила не мало слёз. Да и, вообще… За всю свою юность… Лёжа на спине и прокручивая в голове мимолётные прикосновения и его слова, Раф просто глядела в потолок, пытаясь придумать способ с ним поговорить. Жить так дальше нельзя. Это самый настоящий мазохизм, и она была намерена найти выход из этой ситуации, от которой было плохо не только ей, но и самому Сульфусу. Вот только он этого выхода не искал, продолжая всячески избегать диалога об их отношениях… На следующий день они поехали в студию для озвучки роли Алисии и чтобы забрать заработанный гонорар, после чего, Сульфус выкрал из особняка Бьянки документ, подтверждающий, что Мизери старший прощает долг Малаки, при условии, что Раф выходит за Гейба, а Маурицио становится совладельцем сети банков. В тот же вечер контракт был разорван, долг Малаки был возвращен Мизери, банк — своему законному хозяину, а Раф была освобождена от проклятой семейки раз и навсегда. Безусловно, она была рада, что вскоре вернётся к нормальной жизни и забудет бывшего жениха, но психика от этого здоровее не стала, а отношения с Сульфусом оставались в том же тупике. И именно это и сменяло радость грустью в её душе… Несмотря на то, что прошло уже три дня с тех пор, как она обрела свободу, Раф только сейчас смогла полностью осознать, что её уже ничего не держит. Она может спокойно вернуться в особняк, когда Гейб оттуда уедет и вернётся отец, и продолжить идти к своей мечте о самостоятельной жизни, но сердце говорило, что она хотела не этого. Не взирая ни на что, частичка души оставалась здесь, рядом с Сульфусом, и почему-то голубоглазая чувствовала, что он тоже её не отпустит. Если бы любовь действительно прошла, он бы вел себя абсолютно безразлично по отношению к ней, она бы не наблюдала милых, мягких улыбок или нежных взглядов, которые порой замечала, стоило остаться с ним наедине. Да, он чуть не взял её силой, из-за него она была невнимательна на дороге и попала в аварию, но она прекрасно видит, что он винит себя и старается загладить свою вину заботой. Голубоглазая давно его простила, а он простить самого себя не мог. Закрыв учебник по химии резким движением руки, Бьянки встала с места и решительно направилась в кабинет, где сидел черноволосый. Она никогда не поговорит с ним, если будет тряпкой и будет уступать ему. Надо просто загнать его в угол, не позволяя ссылаться на усталость или занятость, и поговорить, высказать всё, как есть, и объяснить, что в ссоре они оба виноваты, а не он один. Если ей удастся это сделать, есть шанс спасти их отношения, однако она даже представить себе не могла, что её «жесткая мера» принудительного диалога даже не потребуется…***
— «…да, место классное! Я слышал, там будет полно мотоциклистов и прочей развлекухи для молодёжи!» — буквально выкрикивая свой восторг о фестивале, который пройдёт завтра в парке «Вилла Ада», говорил Гас в трубку, стараясь заинтересовать друга. — Думаешь, там будет интересно? — зевнув, спросил янтароглазый. — «Конечно! Бери с собой Раф, я хватаю Мики, и погнали! Чего дома-то сидеть?» — Гас, ты не забыл, что у нас завтра школа? — возразил Сульфус. — Нам скоро экзамены сдавать! — «Чего-то ты не парился насчёт школы, после ссоры с Раф…» — серьёзно напомнил рыжий, заставив Росси понервничать. — «Кстати, ты так и не рассказал: вы помирились или нет?» — Да… Да, конечно помирились! — начал уверять парень, хоть и понимал, что его слова звучат абсолютно неубедительно, и Гас начнёт приставать с нравоучениями об отношениях, как песочил ему мозги за день до выписки белокурой. — «Ага… Так я тебе и поверил, » — усмехнулся Грасси. — «Сульф, иди мирись с ней, пока не поздно. Зачем ты мучаешь себя и её, если вы друг друга любите?» — Гас, давай завтра в школе поговорим, ладно? Я устал и мне нужно отдохнуть… — «Давай… Ромео… Пока…» — вздохнул Гас. — «Помни, я всё равно узнаю: обманываешь ты меня или нет!» — с этими словами он бросил трубку, оставив друга наедине со своими раздумьями. Положив телефон на стол, Сульфус сел на кровать и посмотрел в окно, за которым оранжевыми и золотистыми огнями мерцали дома Рима. Хотя бы ясное небо и нет дождя… Уже какая-то радость, что погода меняется, и город кажется красивее… Вот только эти мысли были всего лишь небольшим способом отвлечься от слов лучшего друга, которые не оставляли его в покое. По мнению Гаса всё было безумно просто: подошёл, сказал «прости», обнял, поцеловал и… Кхм… Нет, в его ситуации это самый наитупейший способ. В его далеко не самой лёгкой ситуации… Пытаясь придумать хоть что-нибудь, чтобы облегчить жизнь, черноволосый понял, что не может справиться с депрессией и непонятными чувствами к Раф только потому что сталкивается с таким понятием, как «серьёзные отношения», впервые. В его распоряжении была куча девушек, с которыми его объединяли интрижки в школе, и некая влюблённость в Кабале, но находясь с Раф в серьёзной ссоре, он просто не знал, что делать. Что Гас, что Валента, что Мики, считали, что надо извиниться и попробовать загладить свою вину открыто, искренне сказав ей всё это в глаза. Но никто не знал, что его сдерживало кое-что… Страх, который стал его главной причиной беспокойства, с тех пор, как Бьянки очнулась… — Заходи… — негромко произнёс парень, услышав стук. Очень медленно деревянная дверь открылась, и стоящая за ней девушка вошла в комнату. Не поворачиваясь и смотря на голубоглазую сквозь отражение в окне, парень терпеливо ждал, когда она что-нибудь скажет, хотя сам был как на иголках, понимая, с какой конкретной целью она пришла. Несмотря на свой мягкий характер, она была упёртой и всегда добивалась своего, этот случай — не исключение, если он только вновь не придумает отмазку. — Ты что-то хотела? — поинтересовался Росси, повернувшись и, наконец, соизволив посмотреть ей в глаза, когда она подошла ближе. — Ты прекрасно знаешь, что — да, — серьёзным тоном ответила белокурая. — Раф, если ты хочешь поговорить, то не сейчас, — отрезал черноволосый, скрестив руки на груди. — Я не в настроении и я устал. Сегодня были три контрольные… — Во-первых, я залезала в электронный дневник, и никаких самостоятельных на сегодня запланировано не было, — перебила она. — Во-вторых, у тебя уже вторую неделю плохое настроение и ты ходишь уставший! — Сульфус хотел было возразить, но настойчивость Раф дала чётко понять, что ему уже не выкрутиться. От больной темы не уйти, а враньё, к которому он привык прибегать в похожих передрягах, только всё испортит. Вздохнув, голубоглазая положила ладони ему на щёки, нежно поглаживая их большими пальцами, так же, как делал он, когда спас её на террасе отеля, где был выпускной. — Послушай, я прекрасно понимаю, как ты себя чувствуешь… Мне тоже очень тяжело и очень больно осознавать, что мы с тобой перестали общаться даже сейчас, когда нет никаких преград и «Его»… Но… Так больше нельзя… — Ты права… Так больше нельзя, — перебил Росси, убрав её руки с лица и взяв их. — Раф, ты же сама понимаешь, что так больше не может продолжаться. Мы не можем находиться в двух шагах друг от друга и не произносить при этом ни слова, мы не можем больше притворяться при других, что всё хорошо, но избегать друг друга, когда мы одни… Поэтому… — глубокий вздох стал последним, что услышала девушка, прежде чем он произнёс фразу, которая моментально лишила её дара речи:— Нам нужно расстаться…