Дело о «сломанных крыльях»

Полковник Риггинс появился в особняке уже под вечер. Обычный такой седоусый дядечка, в котором и не заподозришь сотрудника спецслужб; он скорее напоминал школьного учителя (так подумал Тодд) или детского врача (так подумала Фара, которую в детстве отец водил к пожилому усатому дантисту). Риггинс неторопливо огляделся по сторонам, встретился взглядом с каждым из присутствующих. Бестрепетно выдержал взгляд Мартина, который почти любого мог заставить отвести глаза. Мартин стоял у стены и вертел в пальцах каминную кочергу с ловкостью фокусника, так что в какой-то момент она превратилась в смазанное круглое пятно. А потом резко остановил вращение, крепко стиснул свое оружие в кулаке и, отделившись от стены, шагнул вперед и мотнул головой в сторону гостя. – Зря вы его впустили. Я сваливаю. С этим типом я вести дела не собираюсь. Риггинс пожал плечами и шагнул в сторону, освобождая проход к двери. – Это твой выбор, Мартин – уйти или остаться. Задерживать тебя я уж точно не собираюсь. Хотя бы потому, что просто не смогу физически. К тому же, я больше не в подразделении «Черное крыло», меня отстранили. У меня нет никаких причин ограничивать твою свободу. Но я заметил вот что – ты знал, что я приду, и мог уйти раньше. Но ты этого не сделал. И я догадываюсь почему. Фаре показалось, или лицо непрошибаемого лидера Буйной троицы в самом деле болезненно дернулось? – Ты умеешь складно болтать, мужик. Всегда умел. Только вот слова – это дым. Риггинс поджал губы, скорбная морщинка обозначилась у него между бровей. – У тебя нет причин мне доверять. Никому из вас. В свое время я надавал множество обещаний, большую часть из которых сдержать не удалось. Но теперь… Теперь, наконец-то, у меня есть шанс сделать все правильно. Шагнув к комоду, где в ряд стояли семейные фото Спрингов в рамках – Патрик с женой в подвенечном платье, они же с совсем крошечной Лидией, слегка подросшая Лидия на качелях и так далее – он взял одно из них и приблизил к лицу. На фотографии Патрик стоял бок о бок с темнокожим мужчиной массивного телосложения. – Кассиус Блэк, да? Вторая дивизия корпуса морской пехоты США, шестой полк. У Фары в буквальном смысле отвисла челюсть. – Откуда вы?.. – Мы служили вместе в семьдесят восьмом, правда, недолго и близко не сходились. Но я его запомнил. Знаете, как говорят? «Мир тесен». Я тоже так говорил. Раньше. Но на самом деле мир не тесен, он необъятно огромен. Просто все в нем взаимосвязано. Я пришел к этому после смерти своей жены. Она погибла через три года после нашей свадьбы, внезапно, трагично и настолько нелепо, что первое время я не мог поверить в случившееся. Попала под колеса собственного автомобиля, просто забыла поставить его на ручник, такая вот глупость. Я застал ее еще живой, она все бормотала и бормотала что-то, какую-то околесицу, как мне тогда казалось. Все время повторяла цифры – «двенадцать двадцать семь» и говорила «открой люк, открой люк». Ни малейшего смысла я не уловил. Будь я человеком глубоко религиозным, потерял бы веру, наверное, но я просто отчаялся и разочаровался. Спустя три года меня подключили к операции по уничтожению международной подпольной сети торговцев детьми. Операция длилась года полтора и закончилась успешно – большую часть преступников либо уничтожили, либо упекли за решетку. Но последняя партия «живого товара» пропала бесследно, и мы буквально с ног сбились в попытках разыскать детишек, чьи шансы выжить уменьшались с каждым уходящим часом. Помню, мы прочесывали свалку старых авто. Громадная территория, тысячи мест, где можно устроить тайник. Мало кто уже верил в успех. Я проходил мимо проржавевшего белого седана, над заднем бампером которого болталась на одном гвозде табличка с нью-йоркскими номером, и мой взгляд случайно за нее зацепился. «Двенадцать двадцать семь». Меня как будто что-то толкнуло в тот момент. Я вызвал подмогу, мы столкнули машину в сторону и под ней обнаружился люк, прикрывающий вход в тайник, где держали похищенных детей – их было восемь. Риггинс замолк, и в наступившей тишине все услышали прерывистый вздох Тодда, который настолько заслушался, что задержал дыхание. А следом, неожиданно для всех, подал голос Кен. – Вы это нам рассказали, чтобы понравиться нам, да? Знаю я эти приемы. Риггинс лишь пожал плечами. – Я рассказал вам свою историю, чтобы объяснить, что именно сподвигло меня в свое время стать одним из организаторов подразделения «Черное крыло». – Расскажите нам о «Черном крыле»,– Фара скорее требовала, чем просила. – Если коротко – мы собирали людей с необычным даром. В основном подростков. Свлад… Дирк стал самым первым нашим подопечным. – Расскажите что-нибудь новенькое, – хмыкнул Тодд. – Это мы уже знаем от Дирка. – Я не стану вдаваться в подробности. И даже не из-за подписки о неразглашении. Просто чем меньше вы знаете о делах ЦРУ, тем больше у вас шансов благополучно дожить до старости. – Он был среди тех детей, да? – глаза Тодда засветились любопытством, словно у ребенка, слушающего самую удивительную историю, какую только можно себе представить. – Тех самых, которых вы спасли? – А ты догадлив. Да, он был среди них. Мало кто может с ним сравниться по умению попадать в опасные передряги. Но в конечном итоге наше руководство поняло, что этот дар не работает по щелчку пальцев какого-нибудь чиновника из Пентагона, и нашему подразделению практически перестали выделять средства. Я инициировал роспуск всех участников проекта, но в дальнейшем наших ресурсов хватило на наблюдение лишь за одним из них. Фара фыркнула. – Не сомневаюсь даже, кого именно вы выбрали. – Я и правда беспокоился о нем. Он изначально был самым уязвимым из всех. Если приплюсовать сюда его способность влипать в рискованные ситуации, то это сильно снижало его шансы на выживание. Тодд с каким-то щемящим чувством вспомнил подвижную физиономию Дирка, облепленную кусочками пластыря нежно-розового цвета. Любой другой на его месте выглядел бы полным придурком, а Дирку даже шло. Наверное, потому что он и без пластырей выглядел полным придурком. – Но он на удивление неплохо справлялся все эти годы, – продолжил их гость. – Когда он сказал, что нашел друзей, я не поверил. Но теперь я в этом не сомневаюсь. – Риггинс на секунду замолк, чтобы перевести дух. – Вне зависимости от того, доверяете вы мне или нет, вам понадобится моя помощь. Каждый в этой комнате потерял кого-то важного для себя, верно? И не прочь вернуть потерю. – А разве вы сможете нам помочь? Вас же отстранили, у вас нет никакой власти. Недоверие в голосе Фары ничуть не смутило их гостя. – Кое-что у меня все же есть. Вынув из принесенной с собой сумки ноутбук, Риггинс пристроил его на журнальном столике так, чтобы экран был виден всем присутствующим. В ответ на вопросительные взгляды он пояснил: – Это запись с камер полицейского участка, где служили детективы Циммерфельд и Эстевес. Основную запись стерли, но те, кто ее стирал с головного сервера, не знали, что все видео автоматически дублируется на вспомогательный ресурс. С разным спектром эмоций на лицах, от деланного равнодушия до оторопи и шока, все присутствующие смотрели видео, длившееся не более десяти минут. На ней люди в черной униформе без опознавательных знаков вошли в полицейский участок, небрежно выстрелив в дежурного при входе и в молодую женщину в форме патрульного, прошли прямиком в кабинет начальника. Происходившее там в запись не попало, но покинув кабинет, люди в черном принялись по-хозяйски шарить по шкафам и ящикам столов и лазить по компьютерам, явно не опасаясь, что им кто-то помешает. Эстевес появился в кадре минуты через три; судя по выражению его лица, он понятия не имел, что происходит. Командир группы людей в черной униформе – совсем еще молодой странноватого вида парень – шагнул ему навстречу, и, кажется, они обменялись парой фраз, прежде чем тот выстрелил в Эстевеса. Фара на этом месте невольно охнула. Детектив медленно осел на стул. Его странный беззвучный диалог с собственным убийцей продолжался еще какое-то время, прежде чем несколько новых выстрелов довершили начатое. – Господи… – Фара прикрыла лицо ладонью. – Я ведь звонила туда, надеялась, он поможет нам найти Дирка и Аманду. Мне сказали, что он погиб при задержании опасного преступника. Риггинс кашлянул, помедлил секунду, потом произнес: – На самом деле детектив Эстевес выжил. Это он рассказал мне про дубликат записи. То была идея его напарника – дублировать все записи в участке. Не знаю, удастся ли ему восстановиться настолько, чтобы вернуться к работе, но, по крайней мере, он будет жить. Чертовски упрямый парень этот Эстевес. Пока что я позаботился о том, чтобы все считали его мертвым еще какое-то время, для его же безопасности. – Не может быть, – с ошарашенным видом Тодд взъерошил волосы на макушке. – Мы же были на его похоронах. Смотрели издалека – там был гроб, накрытый флагом, военный салют, куча народу… – Это все ради пущей достоверности. – Вам-то это зачем? – Фара скрестила руки на груди и вперила в их гостя недоверчивый взгляд. – Я же сказал – на этот раз я намерен сделать все правильно. – Правильно?! Что, черт бы вас побрал, правильного в том, что ЦРУ убивает полицейских?! Эту запись надо отнести… я не знаю… может, в ФБР? Обнародовать, наконец! Пусть все узнают! Так не должно быть! Судя по тону Фары, ее нервная система в данный момент подвергалась довольно сильной перегрузке. Риггинс невозмутимо кивнул. – Да, обнародование этой записи сильно ударит по нашим противникам, но вряд ли серьезно их скомпрометирует. В конце концов, все свалят на Фридкина, скажут, что он превысил полномочия, был невменяем, да мало ли что можно придумать. Он всего лишь марионетка в этой игре. – О каких противниках вы говорите?!– взвился Тодд.– О чем вы вообще?! Мы не собираемся играть в ваши игры и помогать вам сводить с кем-то счеты, мы всего лишь хотим вернуть своих друзей! – Это точно, – вновь крутанув каминную кочергу, Мартин звучно впечатал ее в левую ладонь. Их гость чуть закатил глаза, но тон его был исполнен бесконечного терпения. – Как вы собираетесь возвращать своих друзей? Допустим, вы узнали, где их держат, хотя вряд ли даже это вам по силам. У вас есть за спиной отряд хорошо обученных силовиков, способных штурмовать одну из резиденций ЦРУ? – Не держи нас за слабаков, мужик. Фраза Мартина прозвучала довольно веско, так что Риггинс покорно кивнул. – Ладно, допустим, вам даже удалось их освободить с помощью Буйной троицы. Что дальше? Мисс Блэк и мистер Броцман, насколько я понял, собирались присоединиться к Дирку Джентли и вместе основать детективное агентство. А если вы перейдете дорогу ЦРУ, все, что вам светит в итоге – до конца дней быть в бегах. При условии, что вы выберетесь живыми из этой передряги, разумеется. Тодд и Фара переглянулись с удрученным видом, признавая весомость аргумента. – Если вы хотели нам что-то предложить, то предлагайте, что ли, – подал голос Кен, машинально поглаживая корги, примостившегося рядом с ним на диване. – Хотел, – Риггинс запнулся и нахмурился, словно размышляя о степени своей откровенности. – Еще в самом начале всей этой канители с гибелью Патрика Спринга и похищением его дочери, в нашей конторе произошло весьма странное событие. Генерала Кингсли – руководителя отдела спецпроектов и моего непосредственного начальника – внезапно отправили в отставку. А на его месте вдруг появилась некая дама, которая взялась непонятно откуда и непонятно каким образом заслужила стремительное повышение в звании и карьерный рост. Впрочем, кое-что насчет нее я уже выяснил. Не буду вдаваться в подробности, но у меня есть основания полагать, что она хочет продать проект «Черное крыло» китайцам. – В смысле? – Фара озадаченно выгнула бровь. – То, что вы называете проектом – это же живые люди. Как можно продать живых людей? По каким-то официальным каналам обмена, или…? Риггинс кивнул. – «Или». Под этим «или» подразумевается государственная измена. И если нам удастся получить неопровержимые доказательства измены, то мы сможем прижать ее и снять с крючка всех, кто участвовал в проекте.