Алфавит

Вару хочется, чтобы Риккардо им гордился – ну знаете, детские травмы, мама недолюбила, – и не в том смысле, чтобы нежно трепал его по щеке и восторгался всем, что он делает, хотя Вару, безусловно, был бы не прочь на это взглянуть. Вовсе нет. Вместо этого Риккардо закатывает глаза, поправляет хват и устало говорит ему: – Смотри, куда стреляешь. В ответ Вару, сжимая пушку в руках, поворачивается к нему. Есть в этом желании что-то странное, но само собой разумеющееся. Риккардо тоже хочется им гордиться: в конце концов, он убивает слишком много времени в компании этого мальчишки, пытаясь научить его держать чёртов Томпсон. И кажется, будто не отходит от Вару ни на шаг: боится, что ли, что тот снова что-нибудь учудит. Не то чтобы у Риккардо не было поводов предполагать подобное. Повод слишком очевидно маячит под носом и лезет под руку, да так, что приходится придержать его за локоть. Иногда им обоим хочется, чтобы Вару сделал всё правильно. А затем Вару, как обычно, устраивает погром. И не то чтобы Риккардо сильно удивлён или ошарашен: в этом есть что-то утешающее, ведь сколько бы ни прошло времени, он будет всё тем же Вару – взбалмошным идиотом, без которого жизнь была бы куда скучней. И за это, наверное, Де’Карли ему даже благодарен, потому что сам когда-то давно был таким. Не совсем, разумеется, но похожим. И это поселяет в нём надежду, что когда-нибудь Вару образумится и станет таким, как он, только лучше, потому что сможет сохранить в себе эту поразительную тягу к разрухе, поджигающую внутри него жизненный фитиль. – Смотри! – кричит мальчишка во весь опор, нахально дёргая наставника за рукав. – Прямо в яблочко! И прикованный к вихрастой макушке взгляд смягчается, так внезапно, что на какой-то момент Вару теряется и испуганно умолкает, прижав Томпсон к глухо вздымающейся груди. – Молодец, – посмеивается Де’Карли, и его рука опускается на кудри, перекидывая их из стороны в сторону, словно пытаясь создать у Вару на голове ещё больший беспорядок. Но настоящий бардак творится сейчас внутри.