Встреча

      И снова их пристанищем в чужом мире служил остров — но на сей раз остров необычный. Он был живым.       Мир, называемый магами меж собой Океанией, был одним из немногих миров Спектра, не имевших разумных обитателей. Богатая растительность диковинного вида выделяла в атмосферу достаточное количество кислорода, чтобы здесь можно было существовать в телах, подобных земным (сегодня Катьяри посетила наконец светлая мысль, что дело, возможно, не в кислороде, а в самовнушении, но проверять эту гипотезу было как-то недосуг). А животный мир, гораздо более примитивный, хлопот практически не доставлял. Тарк сказал как-то, что если здесь суждено будет развиться разуму, то базой ему послужат растения, а не животные.       И первыми кандидатами на подобную участь были острова.       Представлявшие собой сложный симбиоз нескольких видов растений, размером от чайного блюдца до футбольного поля, они кочевали по океанам, занимавшим почти всю поверхность планеты, в поисках планктона — их излюбленной пищи.       Остров, где находились сейчас трое заговорщиков, был голоден: свежий попутный ветер бил в подставленные ему веера листьев (здесь росло что-то вроде кустарника), и босые ноги Салли, опущенные в воду, оставляли за бортом пенистый след. Лишь только остров найдёт скопление планктона, листья свернутся в узкие, словно иглы, трубочки, плоские ветви станут к ветру ребром, а зелёное днище выпустит шевелящиеся белые жгуты с сотнями крохотных ртов на концах. И, если пища будет достаточно обильной, на ветвях вспыхнут праздничными фонариками яркие бочоночки спороносных шишек.       Катьяри поймал себя на том, что смотрит куда угодно: на ветви куста, воду за бортом, горизонт в сероватой дымке — лишь бы не встречаться взглядом с Утакой.       Сегодня днём Салли увиделась с Утакой и договорилась с ним о встрече в мире магов. Легкость, с какой это было проделано, наводила на мысль, что для младших магов подобные договорённости не в диковинку. Но свои мирские контакты они всегда держали в тайне от остальных, и теперь, посвятив в эту тайну стороннего человека, тоже прятали глаза.       Майолин за такое по головке бы не погладила. Если б узнала.       Было известно, что их старейшина посещает миры магов и вне Сборов. Но наткнуться случайно в Океании — тихом, редко посещаемом мирке — среди миллиардов островов на тот единственный, где расселась компания заговорщиков, шансы были, мягко говоря, никудышные. А чтобы искать их целенаправленно (той же Нитью, например), нужно было для начала иметь повод для подозрений.       Для самого Катьяри-Вадима единственным результатом прошедшего дня был небольшой прогресс в отношениях с женой. Обнаружив утром своего благоверного спящим на кухне в обнимку с флаконом валерьянки, Светка охнула, ужаснувшись, до чего довела муженька, и попыталась вызвать скорую (благо Вадим её вовремя отговорил). Следующей ночью она всё-таки вызвалась лечь с Вадимом, не дозволив, однако, дотронуться до себя и пальцем.       Собственно, не очень-то и хотелось. Без неё, что ли, ночью нечем заняться? Проблемы в Таиндаре были в некотором отношении очень даже кстати.       Катьяри охотно обошёлся бы и без того, чтобы вовлекать в тамошние дела ещё кого-то. Но вдвоём — это он просчитал совершенно точно — им с Салли было не справиться. И вчера ему казалось, что и девушка того же мнения.       Но сейчас Салли сидела, свесив обнажённые до колен ноги с островка, ссутулившись и уставившись в мутно-зелёную глубину. И лишь изредка вставляла краткие комментарии в рассказ Катьяри. Говорить большей частью приходилось ему — и чем больше он говорил, тем более глупо себя чувствовал. И, конечно же, в конце его рассказа Утака задал вполне ожидаемый вопрос:       — А где вы спрятали принца? На Мглистых?       — Спрячешь его! — У Катьяри вырвался грустный смешок. — Потребовал вернуть во дворец. Кольцо-спутник даст знать, если что-то случится.       — Вы умные люди или как? — ровным тоном спросил Утака. — А если ты в этот момент будешь в миру?       Развесёлую картину, как волна неконтролируемой паники захлёстывает его, когда он находится за рулём автобуса, Вадим себе уже рисовал.       — Вот потому мы и позвали тебя, — сказал Катьяри терпеливо. — Мы могли бы передавать друг другу кольцо и дежурить по очереди. Может быть, у кого-то из нас есть возможность спать днём — так можно захватить большую часть суток.       — И долго нам это делать? Пока Тэри не помрёт?       Характерной чертой Утаки было то, что даже откровенные колкости он произносил нейтральным голосом, словно подчёркивая, что не хочет никого уязвить. Эту же реплику, к примеру, Тарк сопроводил бы своей фирменной усмешкой и парой-тройкой нелестных эпитетов.       Впрочем, к Тарку все давно привыкли и не обижались, а нарочитая тактичность Утаки сейчас способна была довести Катьяри до белого каления.       — Достаточно протянуть до Сбора, — вмешалась Салли. — А там все вместе что-нибудь да придумаем.       — У меня есть идея получше, — возразил Утака. — Есть шанс, что Майолин проводит время у себя в озёрном замке. С ней нас будет уже четверо. И с предметной магией жрецов она знакома больше, чем я.       — Точно! — Салли обернулась к нему, на сей раз усевшись по-турецки. — Всё завязано на статуи зверей в храме, ручаться готова! Май о них давно говорит.       Быстро же она переметнулась на сторону дружка! А вчера кивала, поддакивала…       — Далась вам эта Майолин, — бросил в сердцах Катьяри. — Шагу в сторону от мамочкиной юбки ступить не можете? Никто не выбирал её вожаком нашей шайки, она сама с каких-то щей решила строить всех направо и налево! Она, если хотите знать, даже не самый сильный маг Круга!..       Подмывало брякнуть про недавнюю неудачу Майолин — да-да, ту самую, с поиском «эмоциональной зацепки», — но Катьяри вовремя прикусил язык. К счастью, никто не заметил, что его пламенная речь была свёрнута как-то чересчур поспешно.       — Май порывается всех строить, потому что у неё развито чувство ответственности, — подал голос Утака. — Пусть она делает это неидеально, пусть действует по шаблонам… Я могу придумать что-то взамен — но навязать это всем не могу. Потому что не берусь отвечать за других. А она берётся! Не будь Май, Круг давно бы развалился.       — Просто некоторым нравится перекладывать ответственность за себя на чужие плечи, — буркнул Катьяри, уже практически смиряясь. Но тут Салли выдала:       — Кстати, об ответственности! Зря ты на Сборе не рассказал, что в Таиндаре нас рассекретили. Это проблема всего Круга — значит, и думать над ней надо сообща!       Тон её был примиряющим, но произвёл прямо противоположное действие. Катьяри опять взвился:       — А сейчас-то что нам мешает думать сообща? Отсутствие нашего шефа-самозванца? По-моему, мыслительные способности либо есть, либо их нет!       — А сам ты пробовал проявлять мыслительные способности? — Утака саркастически хмыкнул. — Дежурства возле принца — это всё, на что тебя хватило? Гений, говорят, парадоксов друг — а тебя первый же парадокс стопорит. Нет уж, хочешь быть не как Май — привыкай решать уравнения с неизвестными!       — Я, по-моему, только этим и занимаюсь, — возразил Катьяри, но уже осторожней. Кажется, наклёвывался мозговой штурм, и теперь главным было не спугнуть Утаку. — Тут загадка на загадке сидит и загадкой погоняет…       — Неа. Есть главный парадокс. Смотри: старикашка Ластроф идёт на поводу у жрецов — и в тот же день его сына волокут на расправу в храм. Вопреки всякой логике, как нам кажется. Но у жрецов-то логика есть! Поймём её — поймём и… ох ты ж блин!       — Что? — хором выдохнули Катьяри с Салли. Лицо Утаки отразило целую гамму чувств — от ошеломления и до… тревоги? Брезгливости?       Впрочем, почти сразу их друг нацепил маску бесстрастного самурая и неспешно обронил:       — Скажите-ка мне: как часто посещает храм император Ластроф, и как — Тэри?       — Н-ну… — начал вспоминать Катьяри. Проблеск прозрения забрезжил и перед ним, дразня, но не оформляясь в мысль. — Ластроф появляется на службах раз в неделю, это его прямая обязанность как лидера страны. Тэри же сочувствует некой молодёжной группировке волюнтаристского толка. «Храм должен быть в душе», — говорят они. Два-три раза в год, по крупным праздникам, он у Таицукаля всё же отмечается. Не чаще.       — Думаешь, хотели приобщить его к вере силой? — поймав взгляд Утаки, нахмурилась более нетерпеливая Салли.       — Нет, конечно! Просто вопрос был срочный, а Тэри в ближайшее время в храм по доброй воле бы не пришёл. А вот король — пришёл. Его под каким-то предлогом заманили к алтарю, и…       — И тот резко поменял своё мнение относительно нас, — сообразил Катьяри. — А если б Тэри успели довести до химер — и Тэри поменял бы. Может, и не вспомнил бы, что с ним такое было. Отсюда и наглость Таицукаля!       — Сходится… — протянула Салли, вспоминая. — Две книги учёта происшествий. Два типа реакции химер: для случайных ротозеев, подошедших без спроса к алтарю, — какой-то стандартный изматывающий душу кошмар. А тем, кто жрецам для чего-то нужен, морок подбирается индивидуально. Кати, сдаётся мне, что без Май всё-таки не обойтись. У неё больше наработок по таиндарской магии.       Впервые за сегодняшнюю ночь Катьяри испытал облегчение — от того, что не надо больше спорить с Салли.       — Таиндар «засвечен», — поднялся на ноги Утака. — Нам их магия теперь ни к чему. Но нельзя оставлять короля заколдованным. Я сейчас же лечу в озёрный замок!       — Нет! — Салли тоже вскочила. — Май не должна знать, что ты был с нами. Я сама поищу её.       И исчезла.