Встреча

      Лёгким нервным потрясением отделалась одна только Салли. Майолин, аккуратно подкатав подол платья, водила рукой над окровавленными коленями, ссаженными о камень пола, когда её швырнуло оземь.       Разумеется, в момент перехода в мир Виноградного берега она могла бы воссоздать своё тело полностью здоровым. Но при мелких ранениях она никогда так не делала, утверждая, что подобный обман природы потом непременно аукнется в самый ответственный момент потерей концентрации или иной неприятностью подобного рода.       Верить в эти предрассудки у Катьяри не было ни малейшего желания. Чудовищный ожог, заработанный им в самом начале схватки, исчез едва ли не раньше, чем маг успел прочувствовать боль, — вместе с самим его телом. Сейчас по руке, уже абсолютно здоровой, то и дело бежали волны неприятного жара. И он был уверен, что, проснувшись, обнаружит на коже непонятные розоватые следы.       Но это были ещё пустяки по сравнению с тем, что выпало на долю Тарка и Утаки.       На Тарка, до последнего прикрывавшего беспомощных женщин, пришлась вся мощь заклинаний жрецов, проникших в храм через портал. Но израненный маг так и не потерял сознания, зная, что это повлечёт его уход из мира, где друзья остались в беде. Когда Катьяри приказал ему забирать девушек и уходить, Тарк первую секунду лишь смотрел на него непонимающими глазами, осоловевшими от боли и нечеловеческих нервных усилий.       Утака успел осознать, что случилось, а вот прийти на помощь уже не успел. Едва внутри храма открылся портал, не менее десятка магов-боевиков — среди них были и жрецы Уштанби — высыпали во двор. Утаке ещё повезло, что у них был приказ щадить само здание. Но и без этого град заклинаний был настолько плотным, что обновить тело — а в тело вернуться пришлось, Наблюдающий бы жрецов не удержал — ресурсов уже не было. Катьяри нашёл Утаку на крыше: лохмотья обваренной кожи на руках перемешаны с дымящимися обрывками рукавов, глаза не видят прибывшего на выручку друга. Последние несколько мгновений маг отбивался вслепую.       Потемнело в глазах, тугой колючий ком вспух в горле. И, вскинув жезл наподобие автомата, Катьяри послал жрецам с крыши храма прощальный огненный привет.       Но и Утака не потерял сознания.       И потому Катьяри ёрзал, словно под ним был не песок Виноградного берега, а кристальная щётка горных полостей Шараббта. Особенно когда ловил на себе восхищённые взгляды Салли, похожие на вспышки зелёной светомузыки. Да, ребята, выходит, что я вас спас. Всех — и Ластрофа в том числе. Только велика ли моя в том заслуга?       — Ну, рассказывай, что ты там учудил… герой… — попросила Майолин. Он был благодарен ей — и за этот чуть насмешливый тон, и за лёгкую паузу перед словом «герой». И, сделав глубокий вздох, смущённо переспросил:       — С какого места рассказывать?       — А вот с того самого, как ты запудрил мозги Таицукалю, — встрепенулся Тарк. — Ты отбил первый удар, потом исчез…       — Ну нет! С самого начала, как только жрецы появились, — живо возразила Салли.       — Перебьёшься! Кат, пока ты вытаскивал Утаку, я пересказал ей самое начало драки, так что переходи сразу к своим фокусам.       — Но подробности из первых уст… — надулась Салли.       — А у меня уста, надо полагать, вторые? Я, между прочим, не отлынивал от драки, как некоторые!       Катьяри отвернулся, сгоняя краску со щёк приёмом из арсенала обитателей местных монастырей. Но выпад Тарка адресовался в первую очередь Салли.       — Думаешь, мне приятно было, — огрызнулась она, — очнуться и обнаружить, что вечеринка уже позади? Всё, что я помню — как я шла к алтарю, а потом сразу дикий вопль: «Тарк, уводи девчонок, я за Утакой!» А ты смотришь квадратными глазами! Я даже не поняла сначала, кто победил.       — Когда такое слышишь, дуй во все лопатки, а не разбирайся, кто победил, — усмехнулась Майолин, расправляя платье над зажившими коленями. — А глаза, к твоему сведению, были квадратные у всех. В том числе у тебя и у жрецов. Но лишь у Тарка — от боли. А ты говоришь, веселье…       — Я же в шутку, — склонила голову Салли. Но тут же вновь пошла в атаку: — А квадратные глаза, к твоему сведению, у меня были лишь потому, что я понять не могла, как мы с тобой умудрились потерять сознание и не «рассыпаться».       — В магии химер, — объяснил Катьяри, — есть специальный компонент, который воздействует… хм… будь я верующим, сказал бы: «на душу». Привязывает душу к наведённому мороку, а заодно и к миру. Это жрецами против своих же, местных, разрабатывалось, но, судя по всему, и нас этим можно достать.       — Закрываем мир, однозначно. — Май схватилась за голову. — Вот доделаем все дела — и закрываем!       — Ключевое слово — «доделаем», — потёр руки Тарк. И впился взглядом в Катьяри: — Ты понял, как работают химеры? Только не говори, что не понял.       — Скорее да, чем нет, — произнёс Катьяри с запинкой. — Но не уверен, что быстро найду подходящие слова. Там вообще всё сложно. Мы с таким ещё, по-моему, не сталкивались.       — Ты, главное, говори. А не разевай варежку перед этими болтушками. Не хватит терминов — подберём. А то и придумаем.       — В общем, жезл и химеры — это как… Не, не то. Давай я в самом деле начну с того момента, с Таицукалем.       — Я так и не поняла: ты там умудрился колдануть прямо из Наблюдающего, не проявляясь? — перебила его Майолин.       — Нет, всё гораздо интереснее. С перепугу, что вот-вот «рассыплюсь», я вселился прямо ему в башку.       Майолин присвистнула.       — Остроумно. Я бы не додумалась.       — Я бы тоже, — признался Катьяри. — Если б было время подумать.       — И ты прочитал его мысли? — Майолин, очевидно, прикидывала, как и когда можно применить случайно открытый Катьяри приём.       — Сначала я даже не понял, где его мысли, а где мои. Но главное я всё-таки уловил. До него не дошло, что это я в него внедрился, и он почему-то решил, что зверушки перешли на нашу сторону и сейчас его атакуют.       — Ух и рожа у него была! — Тарк мечтательно полуприкрыл глаза. — Не прикрой его дружок слева…       — Мысли верховного про нас пересказывать не буду. — Катьяри голосом вернул Тарка к действительности. — Но с химерами он решил разобраться своими средствами. И начал составлять заклинание. Горько сетуя при этом на отсутствие жезла. В общем, он сам подал мне идею — и грех было ей не воспользоваться. Даже как получить доступ к управлению жезлом — и то вспомнил. Боюсь, нам из него это под пытками было не вытащить.       Салли хихикнула.       — Жезл — не то чтоб оружие, — продолжил Катьяри, — а что-то вроде библиотеки с заклинаниями. Вы знаете, что творение заклятий немного похоже на составление программ для компьютера. Из элементарных команд работы с магической сутью мира создаются более или менее сложные структуры. Перед использованием магии такую структуру надо воспроизвести в голове. Вспомнить, сочинить, получить от товарища при помощи мыслекода. Часть «программы» удаётся перевести в жесты, слова — это позволяет разгрузить голову…       — Крайне примитивный подход, — негромко бросила Майолин. — Он не учитывает энергетическую составляющую.       — Но идею жезла как носителя он вполне объясняет, — парировал Катьяри. — Удобно, между прочим… Хотя… Да, ты в чём-то права, именно на уровне энергии и возникает большая часть моих непоняток. Сила наших заклинаний завязана на тонус осознанности. У жрецов — на личный восполняемый ресурс. Но это энергии… хм, не знаю, как правильно сказать… одного спектра, что ли? Поэтому мы с ними и можем воровать заклинания друг у друга. Но есть магия принципиально иного плана, и завязана она… боюсь соврать, но, кажется, на веру людей. Вся работа с публикой у жрецов: ритуалы, массовые праздники, эти их благословения, даже религиозная полиция, чтоб её, — не солидности ради и не чтобы собрать побольше денег, а в основном для подпитки чего-то такого… от чего, как мне кажется, нужные им предметы и превращаются в магические…       — Эгрегор, — хлопнул себя по лбу Тарк. — Вот я осёл!       — Что? — обернулись к нему остальные.       — Эта твоя штука называется «эгрегор».       Слово, чуждое речи Виноградного берега, утыкаясь в выставленный магами при создании здешних тел языковой фильтр, звучало странно и незнакомо. Только спустя две-три секунды Катяри сообразил, что знает, о чём идёт речь. Эгрегор, сущность, порождённая религией или просто глобальной идеей, — о чём-то подобном однажды вещала Валентина. Да и в эзотерических книгах, которые приходилось перерывать в поисках здравых зёрен, это слово встречалось. Но ведь он никогда не верил в эгрегоры!       — То бишь, население верит жрецам, покупает у них всякие предметы, а те потом за счет их же веры и работают? — поразилась Салли. — Строго говоря, сами жрецы в этой цепочке лишние. Хорошо пристроились, однако!       Майолин волновало иное.       — А кольцо Тэррила ты через другие миры проносил. И сработало оно, когда ты был не в Таиндаре. Что, влияние эгрегора простирается так далеко?       Катьяри только руками развел.       — Там ещё интересней, — сообразил Тарк. — Ведь на Ластрофа и прочих жертв химеры действовали даже через магическую блокаду. Думаю, тут не категориями трехмерного пространства надо мыслить. Другая логика. Но я разберусь!       — Ты разберись, почему их предметы срабатывали и в наших руках, — подсказала Салли. — Мы же не верим в их ритуалы и прочую дребедень.       — Это как раз неважно, — отмахнулся Тарк. — Эгрегор — штука глобальная, её не слишком интересует, что думает о жрецах отдельный индивид.       — А теперь смотрите, — продолжил Катьяри. — Никто из жрецов не обязан, как мы с вами, беспрестанно заботиться о заколдованном предмете — этим занимается эгрегор. Активация происходит при наступлении ключевой ситуации. В случае с химерами это попадание жертвы в определённый радиус (кстати, он настраивается). Майолин с Салли, не расколдуй я их, скорее всего, остались бы у алтаря дожидаться решения их судьбы жрецами. Это основная программа химер против святотатцев. Или воров: путь в сокровищницу храма лежит как раз через зону алтаря. Если я правильно понял, бедолаги просто очухиваются через пару дней в незнакомом месте и помнят лишь то, что было очень страшно. Для тех же, от кого жрецам что-то нужно, морок подбирается индивидуально. Не обязательно с нуля — есть типовые образчики на жезле. Хотя, например, то, что было наложено на Ластрофа, я здесь не наблюдаю.       — В смысле — «здесь не наблюдаю»? — насторожился Тарк.       — А я не сказал? Я же не выпустил жезл из рук, когда перемещался сюда. Стало быть, со мной его информационная сущность. И на сей раз он в активированном виде. Ощущение такое, будто в голову мне засунули целую библиотеку. Правда, немногое из этого здесь работает.       — Ничего, — благодушно кивнул Тарк. — Ты до Сбора оставь его мне, а я уж разберусь, где и что работает… А со жрецами-то в храме ты что сделал?       — Да ничего такого… Подвернулась мне под руку программочка для химер — волне себе типовая, значит, они и сами такое практикуют. Правда, пока я её применял, нечаянно сбил старые настройки химер, и души всех, кто находился под мороком, оказались на свободе.       — А жрецы?       Катьяри скромно увёл глаза в песок.       — Химеры внушили им, — виновато сознался он, — что они начисто лишены магических способностей.