Hell Effect

2160 год. Система Юнити, планета Кэмпбелл.       Вой сирены на базе мог бы поднять, наверное, даже мертвого. Собственно, она и предназначалась для того, чтобы экстренно привлечь внимание и оповестить персонал базы. Вот и сейчас, спустя секунд десять, вой прекратился, и из динамиков зазвучал громовой голос начальника штаба бригады:       — Внимание всему персоналу базы! Боевая тревога! Всем военнослужащим получить снаряжение и проследовать к посадочным площадкам! Повторяю, это не учения! Всем военнослужащим…       Бригада пришла в движение. Забегали солдаты, подгоняемые криками сержантов. Офицеры быстро, но без паники, бегали туда-сюда, организуя вверенные части. Открылись арсеналы базы, впуская в свои недра бойцов, бегущих за тяжелым оружием, а стрелковое, согласно уставу, солдаты всегда держали рядом, готовые к внезапному нападению (прим.авт. в настоящий момент это практикуется в армии обороны Израиля). Ревя и воя двигателями, выкатывались из капониров и гаражей танки и БМП, ждущие приказа принять в свои чрева мотопехоту. Артиллеристы тоже не сидели без дела, готовя к выходу свои смертоносные «игрушки». Тем временем на расположенной рядом авиабазе инженеры и техники, непрерывно матерясь, выкатывали технику из ангаров хранения. К машинам уже спешили летчики: им предстояло перегнать их на космодром и загрузить в кажущиеся бездонными чрева тяжелых челноков. Некоторым, впрочем, это было не нужно — например, старым-добрым «Горгульям» и новым «Драконам», способным самостоятельно выходить в космос.       В суматохе вывода более чем четырех с половиной тысяч человек мало кто обратил внимание на отдельный взвод стоявших особняком солдат. Вернее, солдатами они как раз официально не были: на погонах выше знаков различия красовались буквы К, выдававшие в людях прибывших на практику курсантов СОВУЗ. Молодые пацаны и девчонки, ещё не достигшие совершеннолетия, слегка ошалело наблюдали за суетой. Хотя практика и предполагала боевые выходы в составе подразделения, в настоящий момент курсантам курирующий офицер дал строгий и однознаичный приказ: «Не грузиться». А это означало, что практиканты, в отличие от всей бригады, оставались в расположении части до получения дальнейших инструкций. Впрочем, спокойно стояли отнюдь не все.       — Madre de puta! Да за кого они нас держат?! — семнадцатилетний парень испанской внешности метался перед товарищами, как тигр в клетке, — эти maricones совсем охерели в своем штабе!       — Идальго, заткнись, — буркнул здоровенный шатен, выглядевший лет на двадцать пять, — без тебя тошно.       — Por que cono я должен сидеть спокойно, hombre?! — тут же переключился на источник раздражения латинос, — и почему эти cabrones думают, что мы недостаточно готовы, чтобы лететь с ними, а?! Hostia, нас драли, не вынимая, эти пять лет, а теперь заявляют, что мы не можем лететь и мочить пришельцев?! Что за дискриминация?!       Пока двое «благородных донов» выясняли отношения, попутно соревнуясь в экспрессивности непарламентских выражений родных языков, к стоявшему чуть в стороне парню с сержантскими погонами, до того момента флегматично наблюдавшему за перепалкой, медленно подошла рыжая девчонка родом из Ирландии:       — Слушай, Имам, а чего это твой друг так завелся?       — Я не мусульманин, — в который раз за пять лет отозвался араб, — а что до нашего Идальго, то у него к нелюдям ОЧЕНЬ большие счеты. И, знаешь что, — повернул сержант голову, — чисто по-человечески, я его понимаю.       — А почему…       — Послушай, Рыжая, — сделал полшага вперед сириец, — ты у нас новенькая, потому объясню. Не знаю, как было в СОВУЗе, откуда тебя перевели, но у нас не принято интересоваться тем, что произошло в прошлом. Если надо, человек сам расскажет, а у нас во взводе нет ни психологов, ни священников, чтобы в душу лезть. Я ясно выразился, О’Брайан?       — Ясно, Заид, куда уж яснее, — отвела глаза девушка, и, отойдя от сержанта, произнесла себе под нос, — еще один безумный…       Араб сделал вид, что не услышал. И какой умник додумался прямо перед практикой прислать эту О’Брайан? Нет, умом было понятно, что взвод должен быть полным, но вот как, скажите на милость, сработаться с человеком, которого первый раз увидел за полчаса до отбытия? Да никак, остается лишь надеяться на общую адекватность новичка. А таких, по мнению самого Заида, в СОВУЗах со времен открытия не водилось.       Что ж, пока было время, можно было чуток повспоминать всё, происходившее за эти пять лет. Пять лет… трудно поверить, прошло уже столько времени. Вроде они с Видо только вчера пересекли порог казармы — и вот уже стоят в расположении части, с сержантскими погонами на плечах. Их они получили на второй год обучения, и заслужили в буквальном смысле кровью. В первый год Массани подумал, что их по ошибке отправили туда, откуда вылезли демоны. По крайней мере для десятилетнего пацана инструкторы и преподаватели воспринимались только так. Прежде Заид считал, что жизнь на улице не самого благополучного города Мессаны его закалила. Он ошибался. Оказалось, что к программе СОВУЗа просто нельзя быть готовым.       Нормативы оказались невыполнимыми, а гора знаний попросту не укладывалась в голове. Инструкторы от этого зверели ещё сильнее, за полгода все курсанты забыли, каково это — высыпаться и досыта есть. Полуголодные, с синяками под глазами, дети зверели день ото дня и, не имея возможности навалять инструкторам, выпускали пар друг на друге. Драки становились всё жёстче и жёстче, лазарет никогда не стоял пустым. А когда инструкторы объявили, что за косяк одного будет отвечать вся группа, и что показавшие худший результат будут не только сидеть на голодном пайке, но и выполнять все приказы лучших, драки приобрели просто повальный характер.       Заида и Видо не трогали: пацаны стояли друг за друга горой, объединенные общим несчастьем и схожими судьбами. Ходили вместе, задания выполняли вместе, дрались вместе. Да и, говоря начистоту, их мало кто трогал: одного бугурта в тёмном коридоре, буквально созданном для драк, хватило, чтобы самые задиристые сопляки оставили парней в покое. В тот момент до друзей дошла одна простая по сути мысль, которую и пытались донести инструкторы. Сила в единстве. Как бы ты ни был силен, умен и ловок, когда-нибудь обязательно настанет момент, когда в одиночку ты выстоять не сможешь.       И осознавшие это курсанты принялись за работу. По мере своих скромных сил они доводили эту мысль до других курсантов. Однажды это принесло свои плоды: в их компанию влился здоровый, как полтора человека, парень из России по имени Михаил Смолин. Этого медведя, как сразу окрестил шатена Сантьяго, и без того старались лишний раз не задирать. В драке на русского боялись выходить меньше, чем втроём. То ли Мише стало скучно, то ли он просто принял аргументы друзей, но здоровяк пополнил собой новообразованную компанию. И не зря, за кажущейся неуклюжестью скрывалась не только поистине титаническая сила, но и острый ум и, что немаловажно, способность соображать в критические моменты, мгновенно принимать верные решения. Постепенно в их команду влились ещё несколько парней и девчонок, жизнь стала налаживаться: мало кто рисковал связываться с новообразованной группой, понимая, что на зов обиженного прибегут остальные, после чего начнётся замес. К концу первого года их перетасовали, окончательно сформировав команду как отделение, командиром которого единогласно назначили Массани. Видо на такое не обижался, взяв под крыло другое отделение, состоявшее из новоприбывших и малознакомых кадров.       Второй год запомнился бесконечными марш-бросками в облегченной выкладке, теоретическими занятиями и, разумеется, учениями. Последние за время учебы успел возненавидеть весь взвод: курсантов могли поднять в любое время дня и ночи, погнать на полигон играть в войну. А уж побудки тревожной сиреной, или очередью за окном вообще стали любимым развлечением инструкторов, которые в очередной раз побили рекорд злобности и придирчивости. Что они творили на учениях… Именно тогда курсанты стали нести потери. Учебные разрядники были поставлены на парализующий режим, вот только никто не предупреждал, что одновременное попадание нескольких выстрелов вполне способно остановить сердце, не говоря уже о шоковых гранатах. На первых же учениях клиническую смерть пережили трое, а медчасть почтили своим присутствием впятеро больше человек.       Взвод Заида потерь тогда не понёс, но с таким подходом убыль в подразделении была лишь вопросом времени. И вскоре это время пришло, на ночных маневрах один из отделения Сантьяго словил случайную пулю животом. На беду, это оказалась тяжелая пуля из «Барабанщика», предназначавшегося для того, чтобы валить космодесантников. Стандартная пехотная броня от таких попаданий защищала не лучше картона, бедолагу разорвало пополам. Учения тут же остановили, нашли испорченного дрона, но мертвеца это оживить уже не могло. Пожалуй, именно тогда первый раз на памяти Массани к ним пришел инструктор и поговорил, что называется, по-семейному.       — Терять товарищей всегда тяжело, — сказал тогда наставник, сверкая глазным имплантом, — и, поверьте мне, немногие способны к этому привыкнуть. Но вы должны понять, что на войне смерть — обычное явление, и нередки случаи когда тот человек, с которым вы вместе ужинали, утром следующего дня отправится домой в сублимационном мешке. Нашей стране нужна армия, в которой солдаты идут вперед, стиснув зубы, несмотря ни на что. Такие люди выигрывают войны. А если в армии солдаты вопят от страха при виде убитых, как беременные институтки, то это не армия, а ряженая часть. Всем отдыхать, у вас был трудный день. Завтра занятий не будет. Будет разбор инцидента.       Заид запомнил эти слова. Как запомнили, наверное, все из его взвода. Они во что бы то ни стало решили стать лучшими, чтобы гибель тех, кто не доживёт до выпуска, не была напрасной. А на третий год их начали учить убивать. Именно убивать — жестоко, хладнокровно и без колебаний. Сириец навсегда запомнил, как их по одному заводили в полутемное помещение, где на коленях стоял человек с опущенной на грудь головой, видимо, обколотый транквилизаторами. Ему в руки дали нож и приказали прикончить его. Тем, кто засомневался, приставили к затылку пистолет и дали выбор: либо ты убиваешь, либо умираешь сам. Позднее Заид узнал, что все эти люди уже были приговорены к смерти судом, но тогда он этого не знал. Он справился, зайдя за спину смертнику, задрал ему голову, потом слитным движением, как учили, вскрыл казнимому горло от уха до уха. Человек упал, заливая кровью пол и стены, а спустя десяток секунд затих.       Из болтовни он узнал, что Видо без затей вогнал «своему» нож в глаз, достав до мозга, благо ВЧ-лезвие позволяло это сделать, даже не обладающему особой силой человеку, а Михаил, отбросив нож, без затей свернул смертнику шею руками. Друзьям это испытание далось легче, они все в своё время видели, как умирает человек, попавший в лапы демонам. А вот остальные такого опыта не имели, на этом этапе «отсеяли» примерно четверть потока. Инструктор не врал — Альянсу действительно нужны были солдаты. Но вот о том, что эти солдаты на выходе должны стать хладнокровными убийцами, у которых не дрогнет рука, убивая любого, на кого укажет командир, он умолчал…       — Так, comrades, — голос Видо выдернул Массани из воспоминаний, — вы как хотите, но я не собираюсь терпеть эту х**ню! Я попаду на эту войну, даже если мне придётся нарушить приказ. Неволить никого не буду, кто хочет пойти и отомстить выродкам, напавшим на нас — за мной! Остальные могут сидеть здесь.       — Заид? — десяток пар глаз отделения скрестились на своем командире.       — Я вам вот что скажу, — Массани вышел вперед, встав рядом с Сантьяго, — мы с Видо, как и некоторые из вас, видели, что творится на войне, своими глазами, и примерно знаем, с чем столкнемся. Если вы хотите полететь на войну в поисках славы и медалей, то мой вам совет — лучше останьтесь. Нет на войне ни славы, ни чести — лишь кровь и грязь. И никакие учения не дадут вам этого понимания. Что до меня, то я лечу с Видо, у нас с ним к пришельцам свои счеты. Это, конечно, не демоны, но лично я не вижу особой разницы: что одни, что другие без спросу вломились к нам в дом и начали убивать. В общем, решайте сами, лететь или нет.       Первым из группы курсантов вышел Михаил:       — Я с вами, парни, — коротко произнес русский.       За ним вышел еще один курсант, затем еще и еще. Стоит ли говорить, что в итоге желающих остаться на базе не оказалось?       — Хорошо, — произнес Видо, — раз мы все летим, нам надо каким-то образом пробраться на челноки. План такой… ***       То же время. Местоположение засекречено.       Генерал-лейтенант Тодт был не в настроении, что не добавляло ему привлекательности. Изрезанное многочисленными шрамами лицо сложилось в пугающую маску, вполне способную вызвать медвежью болезнь у неподготовленного человека. Причина подобного настроя лежала перед ним на столе, представляя собой отчет о произошедшем на Шаньси. Как и предполагал Солдат Рока, без подляны на планете не обошлось. Другое дело, что удар пришел оттуда, откуда не ждал сам воин.       Контакт с инопланетной цивилизацией. То, о чём грезило человечество на протяжении нескольких веков, закончилось мясорубкой, инициатором которой, кстати, стали сами чужие. И, разумеется, человечество спускать на тормозах такое не собиралось. Михаэль хорошо успел изучить своих «родственников», и понимал, что люди, скорее всего, нанесут ответный «визит вежливости», вырезав в процессе планету, до которой они доберутся. Откровенно говоря, жизни нелюдей Тодта волновали мало, беда была в другом. У Михаэля было время изучить историю человечества, и он знал, что именно с такого, как правило, и начинаются мировые войны. А затяжной конфликт людям был не нужен. И дело даже не в том, что человечество, скорее всего, проиграет войну.       Жнецы. Раса машин, о которой Тодт узнал случайно еще тогда, когда его случайно разбудили протеане. Тогда эти существа настолько напугали чужих, что они, побросав всё, покинули марсианский комплекс. И вот теперь на Шаньси он получил подтверждение своих опасений. Скорее всего, протеане проиграли ту войну, вряд ли они бы спокойно оставили артефакт потерпевших поражение противников. Такие вещи не оставляют гнить в земле. А значит, Жнецы не просто живут и здравствуют, но и, скорее всего, наблюдают за тем, что происходит в галактике, ожидая своего часа. Почему ожидая? Честно говоря, Тодт этого не понимал, ему важен был только сам факт существования угрозы. И если человечество будет обескровлено в этой войне, как оно сможет противостоять подобной угрозе? Оставалось надеяться, что этот конфликт не вырастет в нечто более масштабное.       Настольный терминал пискнул, сигнализируя о полученном сообщении. Включив голоэкран, генерал нажал на иконку почты и открыл сообщение, введя личный код.       Оно подтвердило его ожидания, люди не собирались спускать всё на тормозах. Генералу предписывалось поднять всех своих подопечных уровня N3 и выше и выдвинуться в систему Юнити, где он должен был объединиться с основными экспедиционными силами. Что ж, он готовил Нефилимов воевать с демонами, теперь предстоит узнать, насколько эффективна его подготовка в бою против пришельцев.       Нажав на кнопку связи с системой оповещения, генерал поднес микрофон ко рту:       — Внимание всему персоналу базы. Говорит генерал Тодт. Всем бойцам уровня N3 и выше подготовиться к боевому выходу. Повторяю — всем бойцам уровня N3 и выше подготовиться к боевому выходу. Ожидаемое прибытие транспортов — три часа.       Закончив начитывать сообщение, генерал поднялся из-за стола и подошёл к вмонтированному в стену шкафу. Набрав сложный буквенно-цифровой код, Тодт разблокировал замок и дал команду на открытие. Створки шкафа разошлись в стороны, гудя электромагнитами и открывая доступ к содержимому. Помимо целого арсенала оружия различных видов, внутри покоилась вещь, за понимание принципов работы которой любой инженер «Rozenkov armory» без колебаний дал бы отсечь себе любую часть тела, кроме головы.       Старая броня болотно-зеленого цвета, повидавшая за время службы многое. Ещё одно напоминание о погибших братьях и товарищах по оружию, покрытое многочисленными бороздами и выбоинами от когтей демонов, тем не менее броня не утратила первозданной прочности. Её не раз просили инженеры для изучения, и генерал предоставлял её, позволяя копаться в ней, правда, лишь под своим чутким присмотром. Результатом стало появление на вооружении у людей самой совершенной брони в истории: «Титана» и «Архангела». Конечно, то, что там сделали люди, не шло ни в какое сравнение с оригиналом, но инженеры людей работали не покладая рук, с каждым годом совершенствуя своё произведение искусства.       Теперь же броню предстояло использовать по своему прямому назначению. Тодт отточенными за годы движениями снял форму генерала ВКД, аккуратно сложил её и надел поддоспешник, приступив к сборке костюма. Одна за другой бронепластины вставали на место, и вскоре перед шкафом стоял тот Солдат Рока, что на протяжении тысячелетий наводил ужас на демонов одним своим видом. Внимательно оглядев шлем, Тодт проверил забрало, привычным движением пальца погладил кровавого цвета руну на лбу и надел шлем на голову, соединяя его с бронёй. Древняя и превосходящая все суперкомпьютеры людей электроника провела тест-контроль и сообщила о нормальном функционировании всех систем. Солдат Рока постоял перед шкафом, подумал, снял с креплений двустволку и патронташ. Ремень отправился на пояс, а обрез после проверки затвора — за спину. Вскоре к ним присоединились куда менее экзотичный пистолет-разрядник с питанием от аргент-кэша, плазменная винтовка и контейнеры с рабочим телом для нее. Попрыгав на месте, воин убедился в надежности крепления снаряжения и, грохоча бронеботинками, вышел из кабинета. Солдат Рока вновь вышел на тропу войны. ***       Шаньси. Несколько дней спустя.       Сержант Сэмюэль Стоун шел по протоптанной множеством сапог дорожке, сноровисто продвигаясь между временных построек свежевозведённого полевого госпиталя. Прибывший в составе транспортного флота мобильный центр раскинулся в одной из многочисленных долин планеты и был виден даже из космоса. Впрочем, опасности, как таковой, не было, флот нелюдей убрался с орбиты уже давно, а от групп уцелевших пришельцев госпиталь защищал солидный гарнизон мобильной пехоты. Вообще, после бегства кораблей чужих, наземная война утихла сама собой. Сначала чужие ещё пытались сопротивляться, но люди без затей окружили аванпосты пришельцев и сравняли их с землей орбитальными ударами. Выживших согнали в лагеря, приставив охрану из ополченцев. В охране пленных территориалы проявили завидное рвение, драконовскими методами насаждая дисциплину. За любое подозрительное шевеление пленники вполне могли получить летальный заряд из разрядников. Чужие особо и не дергались, люди сажали рядовой и командный состав отдельно друг от друга, а наиболее инициативных солдат привязали к столбам и показательно спалили из огнемета. Желающих повторить судьбу смутьянов не нашлось.       Наконец Стоун остановился около одного из бараков. Около него прямо в землю была вкопана длинная и широкая лавка, а рядом стояло сразу несколько мусорных баков, аккурат возле таблички с надписью «Место для курения». В настоящий момент на лавке сидел один человек, в нескольких местах перемотанный бинтами. Сэм подошел к сидящему бойцу и, присев рядом, заговорил:       — Привет, Тадиус. Ну, как ты тут?       — Привет, серж. Неплохо, хотя бывало и лучше. Чужие знатно меня покоцали. Врачи говорят, что вскоре можно выписываться, но в экспедицию я не попаду. Она ведь будет, верно?       — Будет, будет, — кивнул Стоун, — я, собственно, и зашел в том числе и из-за этого. Нашу бригаду пополняют и направляют на орбиту в помощь экспедиционным силам. Так что скоро мы полетим в гости к костелицым.       — Мда, — вздохнул Ахерн, — даже не знаю, завидовать тебе, или нет. С одной стороны, ты, конечно, получишь уйму возможностей поквитаться за наше отделение. С другой… кто бы что ни говорил, но эти чужие знают, с какой стороны держаться за винтовку. И за свою планету они точно будут рубиться с тем же остервенением, что и мы.       — Да, тут ты прав, — кивнул сержант, — к тому же, мне наверняка всучат какое-нибудь задрипанное отделение, с которым придется возиться. Ты бы мне пригодился, Тадиус.       — Ну прости, — развел руками сослуживец, — эти врачи сторожат нас круче, чем охранные части зеков-рецидивистов. Так что свалить нет никакой возможности.       — Не бери в голову, — махнул рукой Стоун, — если врачи говорят, что ты временно небоеспособен, значит, и толку от тебя, уж извини, будет мало. Лучше поправляй здоровье и догоняй нас. Если повезет, будем вместе их столицу брать.       — Столицу, да? — поднял голову Ахерн, — было бы неплохо. Всегда хотел расписаться на каком-нибудь здании парламента, как русские в двадцатом веке.       — Все в наших руках, друг, — развел руками сержант, — ну ладно, пора собираться, мне еще до площадок чесать.       — Бывай, Сэм, — поднялся Тадиус, — удачи желать не буду, примета плохая. Так что успеха тебе.       — Выздоравливай, — козырнул Стоун.       Сослуживцы разошлись. Ахерн еще некоторое время стоял, глядя вслед уходящему командиру, а затем вздохнул и пошел назад в палатку.       Через несколько часов с временной площадки в воздух поднялся челнок, с ревом набрал высоту, пронзил облака и вышел за пределы атмосферы. На его борту, помимо Сэма, находилось ещё одно отделение пехоты. Знакомых лиц не было — очевидно, они служили в другом месте, и познакомиться никак не могли.       — Мы будем на месте через полчаса, — объявил пилот по внутренней связи, и почти сразу удивленно воскликнул, — обалдеть!       — Что случилось? — тут же среагировал Стоун.       — А вы сами посмотрите, сержант, — отозвался летчик, и выводя изображение на экраны в грузовой кабине, добавил, — не думал, что его сюда пригонят.       Люди, как по команде, повернулись к мониторам, да так и застыли. Сэм мог дать руку на отсечение, что сейчас половина всех солдат экспедиции стоит, открыв рты от удивления. И сержант их прекрасно понимал. На мониторе застыло изображение огромного, не меньше полутора, а то и двух километров в длину, корабля. Громадный линкор висел на орбите, а вокруг него, словно стая вокруг вожака, строились корабли поменьше. Хотя маленькими они были именно на фоне космического титана — рядом с огромным звездолетом мелкими выглядели даже две «Державы», и это при том, что они сами были чуть больше километра в длину.       — Это же…       — Ага, — подтвердил пилот, не дослушав, — это флагман флота. Суперлинкор типа «Апокалипсис». Похоже, его смогли довести до ума и решили проверить в деле. ***       Несколько суток назад. Орбита Марса, борт SB-001 «Warhammer».       Челнок подлетел ко входу в ангар, преодолел пленку удерживавшего воздух кинетического щита и филигранно приземлился на палубу. Гермодверь открылась, и из чрева шаттла вышел высокий человек в скафандре, на груди которого сверкали знаки различия высшего комсостава флота. Человек отстегнул застежки и снял шлем, явив находящимся на палубе волевое лицо оттеняемое тронутыми сединой волосами.       — Смирна! — разнесся по палубе голос старшего инженера, увидевшего, кто именно почтил их своим присутствием, — гросс-адмирал на борту!       Эндер Виггин окинул взглядом вытянувшуюся во фрунт принимающую команду, преданно поедавшую глазами начальство, словно ища, к чему бы придраться. Машинально отметив идеальный порядок на палубе, гросс-адмирал отдал честь строю техников и скомандовал:       — Вольно! Разойтись.       По строю словно прошла волна, и техсостав разбежался по местам, исполняя древний как мир принцип «держись от начальства подальше». Виггин ещё раз оглядел палубу, повесив шлем на специальный крюк на скафе, прошел к выходу из ангара, машинально чеканя шаг. За ним шёл адъютант, с завидной регулярностью срываясь на бег, шаг у командующего флота был очень широким.       Идти, несмотря на размеры суперлинкора, долго не пришлось, на борту имелась разветвленная система монорельсов, а в центральных коридорах сновали лёгкие автокары. Сев в один из них, гросс-адмирал с адъютантом в считанные минуты преодолели расстояние до лифта, на котором поднялся на мостик.       — Адмирал на мостике! — лужёная глотка капитана корабля заставила подскочить со своих мест всех находящихся офицеров. Козырнув, Эндер принял доклад командира корабля с двумя пятиконечными звездами на погонах. Подобную махину, способную устроить Армагеддон на паре не самых мелких планет, офицеру ниже вице-адмирала решили не доверять.       — Господин Гросс-адмирал, вверенное судно полностью укомплектовано! Весь состав на месте, находящиеся в увольнении или самовольной отлучке отсутствуют.       Еще бы они нашлись. Подобные придурки во флоте не задерживались. Тем более, на таком корабле, экипаж которого набрали со всего флота среди экипажей с самыми лучшими характеристиками из возможных.       — Отлично, вице-адмирал, — ответил Виггин, — через какое время «Вархаммер» будет готов к боевому выходу?       — Подготовка к выходу займет около трех часов, сэр, — ответил командир корабля, уже понимающий, куда именно предстоит отправиться суперлинкору, — в случае дальнего перелета необходимо дозаправить корабль. Сейчас «Вархаммер» вполне способен долететь до фронтира, но не дальше.       — В таком случае готовьте судно к отлету, — скомандовал Эндер, — у Юнити мы надолго не задержимся, так что нам необходимо максимальное количество топлива.       — Слушаюсь, сэр, — козырнул вице-адмирал и тут же принялся раздавать команды.       Виггин не вмешивался в отработанную схему. Сейчас его вмешательство было ни к чему, команда сама прекрасно знала, что надо делать. Гросс-адмирал прошёл на возвышение, где располагалось пустовавшее до того момента кресло командующего флота, сел в него и вызвал консоль управления, по давней привычке проверяя состояние корабля, изредка окидывая мимолетным взглядом рубку. Особенностью конструкции этого типа кораблей стало то, что капитанский мостик имел два кресла управления, смонтированные одно за другим: одно для капитана корабля, другое для командира флота. Подобное практиковалось и на линейных кораблях Альянса, исполнявших по совместительству роль флагманов. Но сейчас Виггину было не до управления флотом, с ним ему ещё предстояло встретиться. Его интересовали оружейные системы корабля, если быть точным, одна особенная пушка, благодаря которой флагман Альянса за глаза называли «Затмением» (прим. авт. линкор из Звездных войн с главным калибром из суперлазера мощностью 1/3 от луча Звезды Смерти).       Гибридное орудие «Сверхновая» или просто «Нова». Огромная пушка, а по сути гигантский гамма-лазер, но это лишь одна из функций. «Нова» была способна работать не только в качестве сверхмощного лазера, но и сверхмощным ускорителем частиц. Этот режим позволял придать пучку колоссальную энергию, выстрелить по планете с атмосферой и спровоцировать широкий атмосферный ливень, а тот уже выжигал всё живое на поверхности. Пока только в теории. Как конструкторы ни торопились, испытать пушку до того они не успели. На стенде и испытаниях на полигоне орудие показывало фантастические результаты, однако одно дело испытательная платформа, другое дело корабль. Взять хотя бы тот факт, что орудию может просто не хватить энергии для выстрела. На бумаге всё в порядке, ведь корабль нёс в себе рекордное количество реакторов. Их суммарной мощности хватило бы, чтобы обеспечить электроэнергией большую часть Европы. Но это в теории. На практике же всё могло пойти наперекосяк. Тем не менее, Виггин решил довериться инженерам, клявшимся всеми святыми, что орудие сработает штатно. Два с половиной часа спустя колосса заправили, экипаж стал готовить «Вархаммер» к выходу. Один за другим посыпались доклады о готовности, и через десять минут капитан корабля отдал команду на запуск двигателей.       — Реакторы на режиме! Даю отбор на первый вспомогательный!       — Есть отбор! Пуск первого! — оператор нажал на кнопку, и на экране монитора засветились, постепенно нарастая, показания параметров силовой установки.       — Первый на режиме! — доложил через минуту офицер, — запускаю второй!       Через пятнадцать минут все двигатели, включая маршевые, успешно запустились. Приняв доклад, капитан скомандовал:       — Отстыковать якоря и малый вперед! Затем курс к масс-реле!       Корабль слегка вздрогнул, освобождаясь из магнитных захватов, а затем медленно двинулся вперёд, повинуясь командам рулевого. Неторопливо и величественно флагман Альянса выплыл из верфи, и вальяжно, словно важничая, развернулся, ложась на курс. В принципе, с такой работой мог бы справиться и автопилот, но рулевые решили показать, что их не зря назначили на столь ответственную должность.       SB-001 достиг ретранслятора спустя два часа, где лег на курс.       — Внимание экипажу, — вышел на связь вице-адмирал, — время подлета к масс-реле — пятнадцать минут. Всему экипажу занять места согласно расписанию.       Космический колосс подлетел к творению древней цивилизации, постепенно набирая скорость. Когда «Вархаммер» приблизился достаточно, из масс-реле в корабль ударила молния поля массы, разгоняя корабль. В реакторном отсеке масс-ядро засветилось словно новогодняя ёлка, принимая поступающую энергию, и через считаные секунды корабль длиной два с половиной километра исчез в голубой вспышке перехода. ***       2160 год. Орбита Шаньси, борт военно-транспортного корабля, б/н SBS HC-78154.       — Это кто? — севшим голосом спросил Сэмюэль Стоун, оторвавшись от планшета с предписанием.       — Ваш взвод, сержант, — невозмутимости пехотинца с погонами младшего лейтенанта мог бы позавидовать познавший дзен буддист. Хотя, учитывая то, что именно он и был командиром того взвода, который так ловко спихнул на новоприбывшего сержанта, может, дзен он как раз познал.       — Да вы, б***ь, издеваетесь, — забыв о субординации, просипел Сэм, еще раз посмотрев в планшет, — я думал, мне выдадут нормальных людей в подчинение, которые хотя бы в патрули ходили, а вместо этого мне дают двадцать два опездола пубертатного возраста. Кто их вообще сюда пустил?       — Никто, — лейтенант никак не среагировал на слова Стоуна, видимо, войдя в положение, — эти полудурки пробрались мимо охраны и загрузились в челноки на Кэмпбелле. Нашли уже тут.       — П***ц, — цензурных мыслей по поводу подчиненных у Крутого Сэма уже не было, — мало того, что мелкие, так еще и о дисциплине не слышали. Стрелять-то хоть умеют?       — Да, и довольно неплохо, — отозвался офицер, — в СОВУЗе другие долго не живут. Но вот некоторых из них я бы за руль БМП не сажал.       — И то хлеб, — упавшее было настроение Сэма хоть и не поднялось, но уж точно притормозило, — ладно, посмотрю, на что они годятся. Но если хотите знать мое мнение, я бы их вышвырнул с транспорта пинком под зад.       — Я бы тоже, — понизил голос лейтенант, — но гонять челноки лишний раз запретили, да и людей у нас не сказать, чтобы много. Так что командир решил, что если они хотят, то пусть воюют.       Сэм неодобрительно покачал головой. Несмотря на то, что он знал о СОВУЗах и даже примерно представлял, чему и как в них учат, подобного отношения к несовершеннолетним он не понимал. Это же кадровый резерв, черт возьми. Через несколько лет они бы сами пошли в армию, но нет, надо тащить их в самое пекло, где не каждый взрослый выживет. Большей дурью, с точки зрения Сэма, было бы только если бы курсантов отправили в Ад.       — В таком случае, разрешите идти, сэр? — перешел на официальный тон сержант.       — Разрешаю, сержант. ***       Курсанты выглядели именно так, как и представлял себе Стоун. Двадцать два сопляка и соплячки, которые в реальном бою ни разу не были. Приближенные к боевым учения, на которых случались смерти, не в счет. Как бы человек того ни хотел, он понимал, что учения - это всего лишь симуляция, и после «гибели» он, скорее всего, «воскреснет». Оставалось надеяться, что дети это понимают, хотя надежда на это, откровенно говоря, слабая.       — Взвод, встать! — рявкнул один из курсантов, завидел приближающегося сержанта. Сэм более внимательно оглядел крикуна. Довольно высокий, неплохо сложен, внешность выдает выходца с Ближнего Востока. На наплечниках — знаки различия сержанта. То есть теоретически они были бы равны по званию, если бы не буква «К», по которым, судя по всему, курсантов и вычислили.       Стоун внимательно оглядел ровный строй подростков. Вытянувшиеся во фрунт курсанты, одетые в боевую броню, выглядели, на взгляд Стоуна, несколько неказисто. Сержант привык иметь дело с теми, кто пришел в армию по контракту, и знал, на что идет. А эти даже на территориалов не тянули. Впрочем, нет смысла грустить о несбыточном, придется работать, с чем есть.       — Вольно, — скомандовал Стоун, — меня зовут сержант Сэмюэль Стоун, и с этого момента я ваш взводный. Прежде чем мы познакомимся, хочу сказать несколько слов. Надеюсь, тупых среди вас нет, и вы примерно представляете, на что подписались. Так вот, объясню несколько нюансов. Первое, вы больше не в СОВУЗе, и экзаменаторами у вас будут пришельцы, критерий оценок у которых один: сдал/умер. Второе, в моем взводе без приказа никто не отступает и, тем более, не сдается. Кто это попытается сделать, того я прикончу. И третье, готовьтесь к смерти. Мы участвуем в десантной операции на планету, с минимумом разведданных, занятую малоизученным противником. Так что будьте готовы, что некоторые из вас в родной СОВУЗ вернутся в пластиковых мешках. Если будет, что собирать, конечно. Все ясно?       — Так точно, сэр! — звонко выкрикнул строй.       — Очень на это надеюсь. А теперь — напра-во! — курсанты слитно развернулись в указанном направлении, — за мной, в арсенал за снаряжением, бего-ом марш!       Подбор снаряжения много времени не занял, что порадовало Сэма. Никаких воплей и ссор на тему «чья пушка круче». На счастье сержанта, курсанты были в том возрасте, когда группы СОВУЗов формировали по принципу отделений. Командиры отделений, которых Стоун про себя обозвал Арабом и Латиносом, взяли себе плазмаганы. Спорный выбор, по мнению Сэма, плазма хоть и была хороша, но на дистанции выше четырехсот метров переставала быть смертоносной. Движение в атмосфере не только охлаждало, но и рассеивало заряд, убойность выстрела падала чуть ли не по экспоненте. Зато в городе таким пушкам цены не было, зачастую бой вёлся на кинжальных дистанциях, и в этом случае, по опыту сержанта, солдату порой хватало одного попадания.       Звероподобный парень, оправдывая свои габариты, схватил тяжелую версию плазменной пушки. В отличие от своего младшего брата, данное творение инженеров Розенкова не только било в полтора раза дальше, но и имело альтернативный режим огня, что позволяло использовать тяжелый плазмаган в качестве огнемета. Правда, недолго, охладители не были рассчитаны на длительное ведение огня в таком режиме, и по сравнению с традиционным огнеметом он проигрывал в дистанции. Несколько человек взяли на себя роль гранатометчиков и снайперов, остальные вооружились в основном разрядниками. Оглядев взвод, Сэм остался доволен - в его распоряжении оказалось четыре полновесные огневые группы формата стрелок-снайпер-стрелок-тяжелый пехотинец-командир группы и два сержанта.       — Что ж, неплохо, — отметил Стоун, — на проверку ваших навыков времени и места у нас нет, но вот перебрать оружие мы успеем. Так что рысью к верстакам, проверять вверенное оружие.       На переборку стволов ушло примерно полчаса — как и предполагал сержант, заводские настройки оставляли желать лучшего. С подобными настройками воевать, конечно, можно, но зачем, если легко сделать лучше? К сожалению, курсанты понятия не имели, как перенастроить оружие, чтобы оно продемонстрировало свои, скажем так, недокументированные возможности. Но Стоун и не надеялся на наличие таких навыков, подобный опыт приходит после нескольких лет службы, когда начинаешь знать своё оружие с точностью до винтика и цифры в коде микросхемы. Умеешь отличить свой ствол от остальных, бросив мимолётный взгляд. «Много похожих, но этот — мой» — эта фраза после нескольких лет службы становилась буквальной. Так что Сэму пришлось показать мастер-класс курсантам, которые по окончании переборки и пробной стрельбы в тире стали смотреть на него как на святого. Стоун улыбнулся, делиться знаниями с новичками ему неожиданно понравилось.       — Может, подать рапорт о переводе в учебную часть после войны? — подумал про себя Стоун, — хотя нет, пожалуй. Я нужнее в действующих войсках.       До начала контратаки людей осталось меньше суток…