Первая бэта после начала войны

Шестой цикл без каких-либо стимуляторов. Шестой цикл неизвестности и неопределенности. Стиснув денты и обхватив себя руками, Тандер тщетно старался унять дрожь. Даже легчайшее, вызванное скорее неутолимой потребностью в топливе опьянение, порой накатывавшее после высокоочищенного энергона, теперь было недоступно. Рэтчет — чтоб ему вечно барахтаться в плавильне! — не заменял ничего в корпусе Тандера и ничего не ремонтировал, но нашел время повыдирать все, абсолютно все фильтры… и, будто этого было мало, заблокировал чипы, регулирующие воздействие химических соединений на нейросеть. Будь они все прокляты со своим мессией! Безымянный пока еще мессия упрямо пробовал делать маленькие шаги, цепляясь за выстроенный Джаззом заборчик в углу кварты. Такому миниатюрному существу достаточно было и нескольких метров, и, разумеется, безопаснее ему было не путаться под ногами — и все же Тандер злился каждый раз, когда смотрел в этот шлаков угол, окруженный темно-серой перегородкой. Влажный от конденсата корпус обдуло ледяным сквозняком из коридора. Ох, надо же, Рэтчет явился сам. — …я из него камеру переставлю в тебя, и будешь каждый квартекс выдавать нам спарклингов, — сердито бурчал он. — Естественно, бэта полудохлая, она и будет хныкать, а подсаживать ее в таком возрасте на сильные обезболивающие я не рискну, учитывая, что она и так получала Праймус знает что через общую с носителем топливную систему! — А если ее в стазис? — предложил Джазз. — Я сейчас отправлю туда тебя! — рявкнул Рэтчет в ответ. Тандер сжался, молясь, чтобы никто не обращал на него внимания, — но Джазз приблизился, смешивая энергополя, и неожиданно холодными пальцами коснулся фейсплейта. Пришлось включить линзы. Чужое излучение моментально ошпарило сенсоры смесью тревоги и злорадства. — Рэтч, а правда, давай мне эту фраговину поставим? Я бы… Его прервал резкий свист электронной отвертки, вонзившейся в пенопокрытие; она влетела бы прямиком в скалящийся рот, если бы Джазз не отшатнулся в последний момент. — Если Оптимус и решит кого-то из наших делать носителем, то вряд ли откажется от идеи принудить к этому Арси… а я этого допускать не собираюсь! Крылья почти вздрогнули — до боли напрягая серво, Тандер вроде бы сумел сохранить невозмутимый вид. Клик или два назад единственным внятным желанием было, чтобы бесполезного пленного разобрали наконец на запчасти, но Арси… Прайм знал толк в извращениях, и Тандер в который раз задался вопросом, что держит рядом с ним всех этих меха. Не все они были психопатами или фанатиками Праймуса, таких, наоборот, было меньшинство. Хотя куда теперь они могли пойти?! И, что гораздо важнее, какого болта Тандер вообще их жалел?! — Да, Арси, пожалуй, еще хуже, — с непонятной интонацией согласился Джазз. — Что, совсем плохо тебе?.. Рэтч, ты же говорил, за два-три цикла нейросеть восстановится! — Она может не восстановиться никогда, и это я тоже тебе говорил. Теоретически заискрить снова он может хоть сейчас. Летать и полноценно функционировать для этого не требуется. Хочешь — экспериментируй. — И ты прикроешь меня перед Праймом, когда тот соберется оторвать мне башку? — недоверчиво ухмыльнулся Джазз. — Только если ты заискришь тоже. Тандер не видел, что конкретно делал Рэтчет, но бэта вновь завопила — на одной тоненькой, пронзительной, сверлящей аудиорецепторы ноте. А потом замолчала так неожиданно, что Искра замерла в этой пугающей тишине. — Груна на три должно хватить, самый мощный из допустимых седативов, — пояснил Рэтчет с отчетливым шорохом вентиляции. — Шлака я вообще вожусь с… с этим? Я уже говорил Оптимусу, что такой мессия скорее позорит веру, чем укрепляет… но это же Оптимус! С несформировавшимся до конца эндоскелетом интегрировать новые детали невозможно, и бэта навсегда останется такой — если Рэтчет ничего не придумает. Тандер понимал это с того самого клика, как увидел ее правый бок, из которого торчали наружу искореженные механизмы. Понимал, что должен оказать ей последнее милосердие, но раз за разом останавливался, заглядывая в эти миниатюрные голубые линзы. Позволял хватать себя за пальцы, кажущиеся огромными рядом с этим хрупким корпусом, — и никак не мог сжать их, расплющивая Искру. — Послушай меня, — Рэтчет подошел неприятно близко. — У тебя есть шанс. Сегодня. Прекрати все это наболт, ты же хочешь этого, верно? Я не про суицид! — торопливо вставил он, видимо, заметив выражение фейсплейта. — Уговори Мегатрона забрать тебя отсюда. С бэтой или без нее… Или нет, пусть он лучше заберет бэту. У вас медиков нет, никто не удивится, что она сдохла. Не знаю, что тебе рассказывает Джазз, но пойми, Оптимуса переклинило на этих выдумках про мессию, и нам здесь еще очередного переворота не хватало! Я убеждаю Оптимуса, как могу, но если ты немного поможешь себе сам, через пару циклов уже будешь с Мегатроном. Договорились? Лишь бы не выдать своего неведения. Лишь бы не показать — ни кивком, ни улыбкой, ни мерцанием линз, — что Тандер о переговорах с Мегатроном впервые слышит и не может принимать такие решения, не зная, что чокнутый Прайм потребует взамен. Но почему-то Искра, окрыленная дурацкой надеждой, часто-часто задрожала. Просто оказаться на свободе. Среди друзей. И наконец увидеть небо, даже если не получится больше в него подняться… — Ты предлагаешь мне подвергнуть опасности все дело десептиконов ради этого? — Тандер кивнул в угол с бэтой, ушедшей в гибернацию. — Ржа, почему я должен верить, что все это не задумано, чтобы окончательно нас уничтожить?! — Как знаешь, — Рэтчет не стал опускаться до объяснений, понимая, что любые слова сейчас прозвучат лживо и издевательски. — Я даже не знаю, просить ли тебя не выпендриваться… хотя тогда Мегатрон решит, что мы промыли тебе проц! — с неловкой усмешкой заговорил Джазз, когда створка двери с грохотом въехала обратно в паз, выпустив Рэтчета. — На, заправься! Тандер не успел отключить обонятельные рецепторы вовремя — впрочем, те молекулы, что достигли их за два наноклика, показались странно новыми и даже привлекательными. Он старательно смотрел только вперед, выше головы Джазза, изо всех сил напрягая серво фейсплейта, чтобы выглядеть равнодушным и спокойным. Безвкусный энергон высокой очистки свободно тек по шлюзам и магистралям, не сканируемый и не пропускаемый сквозь фильтры, и за шесть циклов привыкнуть к этому ощущению — ощущению отсутствия контроля — так и не получилось. Пожалуй, это было намного большим доверием, чем то, что Тандер стоял смирно и терпел аккуратное, ласковое поглаживание по левому крылу. И по кокпиту, и по честплейту. — Ты соскучился по Мегатрону? — вопрос прозвучал слишком агрессивно для простого любопытства. — А не пошел бы ты? Шлаков энергон — бледно-розовый, почти бесцветный — выплеснулся от удара, заливая не только обшивку, но и стекая на пенопокрытие. Вот ведь ржа. Джазз ощутимо провентилировал, щекоча мокрое крыло струйками воздуха, и рывком разжал кулак. Скоро Тандер будет далеко отсюда. Перспектива увидеться с Мегатроном тоже пугала — но Рэтчет прав. Это шанс. — О, теперь тебе страшно? Как же ты меня достал! — Джазз стремительно зашагал в тот угол, где стояла музыкальная система. — Сюда иди! Из динамиков вместо музыки раздался четкий, с неповторимыми лекторскими интонациями голос Мегатрона, и Тандер, оглушенный нахлынувшими эмоциями, сперва не мог разобрать, что тот говорит. Тихо хрустнула пластиковая колба с остатками энергона, сжатая в ладони. Тандер скрестил руки на честплейте, отбрасывая мысль, что пачкает себя еще сильнее, и подошел ближе. Мегатрон — чуть более взбудораженный, чем обычно, — и Прайм — низкое хрипловатое рычание с постоянным эхом насмешки, так некстати напомнившее о кошмарной галлюцинации, — что-то обсуждали, но Тандер и не пытался сосредоточиться и вникнуть. Тупо стоял, пока Джазз не толкнул под руку, одними губами требуя «говори!». Ох, неужели это трехсторонняя связь, а не просто трансляция? Тандер не видел, чтобы Джазз нажимал какую-то клавишу… и ведь даже не продумал, что сказать! — Встречного ветра, командующий. Помнишь… около квартекса назад, энергообмен под сверхзаряженным, приведший к непроизвольному слиянию Искр? — Тандер заметил, что говорит слишком быстро, и до боли впился пальцами в собственный локоть, принуждая себя успокоиться. — Ты к тому, действительно ли у меня было слияние с Тандеркрэкером? — после недолгой паузы уточнил Мегатрон — холодно, как у постороннего. — Подтверждаю. Могу ли я узнать о его состоянии — хотя бы медицинский отчет? Одинаковый альтмод, с каким-то веселым равнодушием думал Тандер, пересказывая слова Рэтчета — будто не о себе, а о ком-то другом, в третьем лице. Идентичные голоса, разве что Старскрим заикался, когда нервничал. Ничего удивительного, что Мегатрон решил, что слышит Фарму, с которым когда-то служил вместе и вместе добивался права отказаться от военной карьеры… а может, кого-то еще?