***
Чак пережил множество переездов; и не представить, каким болезненным было расставание с теми домами, к которым мальчишка привыкал большими усилиями. В последний день прибывания, пока родители судорожно запихивали вещи по чемоданам, мальчишка долгое время просто просиживал задницу в своей комнате, мысленно прощаясь с местами ободранными стенами — у взрослых не было времени заняться нормальными обоями, — с широким окном напротив кровати, через которое какой-нибудь извращенец из соседнего дома обязательно не упустил бы возможности подсмотреть за переодевающимся ребенком, с сантиметровым выступом в дверном проеме, об который Пых вечно спотыкался, так как не любил поднимать ноги высоко при ходьбе. Но Апартаменты Эддисона не вызвали в нем чувства привязанности ни через месяц, ни через полгода после того, как его семья обосновалась там. Странноватые соседи, в числе которых — чета Джонсонов, похожих на потомственных наркоманов, фрик Чарли, не успевший вырасти из школьного возраста со своими игрушечными лошадьми, и злая бабка с первого этажа, не подгоняющая ни цента, не внушали абсолютно никакого доверия. Помимо этого, Чаку постоянно казалось, что кто-то следит за ним. Он больше не слыл «новичком» среди этого сборища шизофреников, когда у дверей, ведущих в холл первого этажа, остановилась старенькая машина, и изнутри вышли двое людей с яркими голубыми волосами. Салу Фишеру в таком пристанище было самое место; пацан (или это вообще была девчонка?!) расхаживал повсюду со своей белой маской и двумя хвостиками, как будто всю свою жизнь только и отрывался во всевозможных гей-клубах, посматривал снафф-порно, пока был один, и рисовал портреты Джеффа Дамера, как любили делать особо оригинальные подростки в то время, требующие от жизни адреналина. «Хэй, ты тоже видел того странного человека с пятого этажа?» — спросит у него однажды проходящий мимо Салливан, и Пых поймет, что в чем-то он ошибся.***
— В этом нет ничего страшного. Здесь никого нет. — Ты с-сам-то в этом уверен? Мальчик в протезе обернулся на пухлого друга, который беспокойно доедал чесночные сухари, и покачал головой. — Уверен. Я же уже был здесь. Если ты боишься, то чего вообще стоишь? Салли было легко говорить. Салли уже должен был окончить школу через пару лет, а вот Пыху было всего без месяца двенадцать, и он жутко боялся привидений, темных помещений, куда никто не приходит, и мышей. — Ты меня позвал! — Ларри вообще не хочет здесь появляться. Говорит, херня это все, а ты так не считаешь. Так что пусть катится в задницу, и ты катись, я тогда уж как-нибудь сам разберусь. Сравнение с художником отбило всякие аргументы, и Чак, изрядно потешив собственное самолюбие, покачав головой, громко фыркнув, будто делает синеволосому самое большое одолжение в его жизни, вошел в 504-ю квартиру с гордо поднятой головой. Фишер приготовил гвоздодер, позаимствованный из кучи хлама в подвале. Пахло внутри не слишком приятно; ребята брезгливо обошли раскиданные по полу газеты, на которые кто-то уже явно успел помочиться, и Сал внимательно уставился на заколоченную досками дверь через две круглые прорези в протезе, приготовив инструмент. — Здесь нет сигнализации или чего-то такого? — осторожно поинтересовался Пых у него из-за спины. — Вдруг сработает? Нам потом мало не покажется. — Ты шутишь, а? — устало выдохнул парень, замахнувшись. — Это место уже бомжи облюбовали, кто вообще станет орать на нас? С треском первая доска отвалилась. Салливан не очень любил влипать в неприятности. Но такое случается со всеми подростками, этого не избежать; он не трус и может идти на определенные меры, но только в том случае, если рядом есть кто-то, кто верит ему. — Сначала трупы, затем — кража вещей прямо из моей комнаты... — едва разборчиво бубнил себе под нос Сал, отдирая вколоченное дерево. — А что, если вообще отыщем здесь контрабанду? Меня не слишком прельщает жить под ногами преступников. — Ты делаешь это ради Джонсона, — констатировал факт зеленоволосый, ощущая, как от подобных рассказов коленки все же немеют. — Что докажешь? А смысл? По-моему, единственные, кто замечают хоть какие-то странности в этом гребанном доме — лишь мы. Подумав немного, Чак добавил: — Либо он не такой уж и придурок, каким кажется, и просто вешает тебе лапшу на уши. Расправившись с последней деревяшкой, Фишер потянулся к ручке двери. Нет, металлист действительно был придурком. В упор не замечал ни звуков, которые доносились порой по ночам, ни различных органов, замурованных прямо в стенах (в частности — моргающих глаз), а протезника отказывался воспринимать, когда дело заходило о всякой мистике. «Не суйся туда, от предков влетит,» — предупреждал его этот пай-мальчик, быстрыми движениями запихивая в рот сигарету. А Сал все равно ходил, и не только потому, что темные, загадочные места манят детей всех возрастов. Всего в нескольких метрах от них, за покрытой плесенью дверью, приставка парня доживала свой век рядом с безымянной призрачной девочкой, которая отчего-то пару дней назад попросила подростка проверить запертую комнату. Говорила, что припомнила что-то, но должна убедиться. — Черт!.. — поняв, что упустил одну маленькую деталь, юноша с двумя хвостиками хлопнул по стене. — Здесь заперто изнутри. — М-может, пойдем тогда? — нервно предложил Чак, сжимая в руках уже собственную кепку вместо еды. Сал нахмурился и слегка пнул напоследок злосчастную дверь, понимая, что уж от нее-то ключа у толстяка не найдется, а через щель в дереве просочиться и убрать баррикады с обратной стороны ему не удастся. Возможно, Лиза имеет доступ к этому месту; но о том, как втереться в ее доверие или хотя бы тайком забрать нужную вещь себе на несколько минут, Фишер подумать не успел, потому что его нога застряла в ровно-вырезанном отверстии в древесине, похожем на мини-дверцу для домашнего питомца. — Погоди-ка... — школьник наклонился. Через дыру, сквозь которую вполне мог пролезть тощий и складный человек, почти ничего не было видно; в комнате стояла кромешная тьма, и Салливан в сотый раз мысленно треснул себя по лбу за то, что не взял фонарик. Он прищурился, сосредоточившись настолько, что не заметил, как скрипнуло что-то позади; очертания стен, кровати, большого шкафа постепенно начинали проясняться перед привыкающими к мрачной обстановке глазами. Посреди помещения что-то покачнулось — это было похоже на мешок, подвешенный на люстре. Это было бы похоже на мешок, если бы у него не появилось глаз, и они не сверкнули бы угрожающе прямо на синеволосого. — Здесь что-то есть! — парень сморгнул, и видение мгновенно исчезло. Вот только вместе с ним, кажется, растворилось и окружение; по крайней мере, никакого отклика от друга он не услышал. — Эй, Пых, ты... Развернувшись, он стукнулся поверхностью протеза с длинным носом. — Бу, — краем глаза Салли заметил, как Лар, так неожиданно подобравшийся сзади, поспешно сунул что-то в карман. Чак уже тихо выходил за дверь, но что-то подсказывало синеволосому, что это не художник спугнул мальчишку, и он собирался сделать это уже давно — иначе не выскакивал бы в безопасный коридор с таким воодушевлением. — А ты тут чего забыл? — Фишер поднимается с колен и отряхивает пыльные штаны. — Сам не хотел идти. Вот я и позвал того пацана. Одному стремно, знаешь ли. Он не думал, что вообще должен оправдываться перед Джонсоном за собственные действия, но взгляд второго был настолько мрачен, что за считанные секунды убеждал в обратном. — Тебя искал, — но выражение на чужом лице меняется на натянутую улыбку. — Так и знал, что здесь торчишь. Говорил же, не ходи, ты знал, что тут сигналка стоит на двери? По инерции юноша потуже затянул ремни протеза на затылке — он всегда делал так, когда чувствовал себя неуверенно. — Пойдем, — Лоуренс дружески похлопал Сала по плечу и приобнял за него же, плавно уводя прочь. — Придурошный, так замотался здесь, что даже не заглянул ко мне сегодня! А я, между прочим, браслеты купил с Металликой, и на тебя тоже, слышал об этих ребятах? Прежде чем выйти следом за растерянным подростком, высокий парень оглянулся на квартиру еще раз. И захлопнул дверь. Возможно, и Салли, и его мелкий жирный дружок, и даже тот чокнутый бомж действительно правы в том, что в этом месте происходят дурные вещи. Ларри думает о том, что лучше бы им не знать, какие именно.