Муки совести.

      Сначала был путь в Раздол. Это был путь длиною в жизнь. Каждый день Дис смотрела, как младший ворон крадет из провизии какой-то лакомый кусочек и улетает на полдня. Возвращается к вечеру, печаль в птичьих глазенках была смертельной. Сердце гномки рвалось на части, когда она заглядывала в эти глаза. Потом начала специально оставлять на блюде яблоко, орехи или сушеные сливы. И ворон был благодарен. Однажды он сел на плечо Дис, да так путешествовал оставшееся время до привала.       Старший ворон начал доверять Двалину, который был в отряде за главного. Но, когда младший улетал по своим делам, садился на плечо Дис и вновь прятал голову под левое крыло. Так и сидел до возвращения младшего, затем уступал ему место и садился на плечо Двалина.       В Раздоле они узнали подробности исчезновения молодой стражницы. Точнее, полное отсутствие каких-то следов. Во время встречи гномов с владыкой Элрондом младший ворон чуть не свел всех с ума. Он то залетал в зал, клал ветку остролиста на стол перед Элрондом или Гендальфом, вопросительно смотрел на них: «Поняли?» — и вновь вылетал за очередной веткой остролиста.       Все смотрели на суету, созданую птицей, и недоумевали. Но после того, как на столе образовалась внушительная горка из прутиков, на Гендальфа снизошло озарение: — Ах я старый дурак! — он вскочил с места и хлопнул себя ладонью по лбу, — он требует сообщить Трандуилу!!!       Элронд словно отмер. У Трандуила корона из остролиста! — Бумагу, чернила!       В дверях появился Линдир с чернильницей и чистым свитком. Письмо написано, отправлено.       Гонец опередил отряд гномов всего на несколько часов. Гендальф, сославшись на какие-то дела, расстался с гномами у Мглистых гор. — Доверьтесь Трандуилу. Он изменился, — напутствовал гномов маг на прощание.       Подъехав к границам Лихолесья, младший ворон опять улетел. И лишь войдя в тронный зал, гномы увидели ворона — он сидел на плече короля Трандуила как ни в чем не бывало. Да, было чему удивляться.       До утра совещались Дис, Трандуил и Двалин в личных покоях короля. Вороны тихо дремали на спинке королевского кресла. Иногда младший вскидывался и всматривался в лица короля и его гостей, но, видимо, не увидев то, что ему нужно, вновь засыпал чутким, тревожным сном. — Я поражен тем, что вы мне поведали о воронах. Если я не ошибаюсь, то один из них знает, где находится Тауриель. Я думаю, нужно довериться птице, — деланно-лениво растягивая слова, подытожил Трандуил.       Во время королевской речи вороны встрепенулись, как-то суетясь.       Трандуил, задыхаясь, закрыл дверь и осел тут же на пол в своих покоях. Она жива! Ворон приведет к ней! Король верил в это так, как в Эру не верил уже давно. Он вновь сможет заглянуть в чудесные зеленые глаза, услышать тихий, шелестящий голос, а что будет дальше… Дальше он боялся следовать желаниям даже в мечтах. Он ее недостоин. Просто пусть будет жива и здорова. — Тауриель… — с королевских уст срывается стон.       Вскочил на ноги, заозирался. Да что это он, в своих комнатах боится, что кто-нибудь увидит его слабость? Да плевать! Пусть видят, что их король тоже живой, из плоти, крови, желаний!       Один свидетель все же был: черной тенью притаился за портьерой, лишь глазки-бусинки поблескивали.       Ворон летел под звездным небом, сливаясь с чернотой ночи. Он знал дорогу и не мог заблудиться. Его вело тепло внутри птичьего сердца. Чем ближе цель, тем жарче становилось в груди под шелковистыми перышками.       Вот и пещера. Вход в пещеру перекрыт кованой решеткой. В середине пещеры небольшое углубление, в котором лежит то, что заставляет птичье сердечко биться с утроенной силой. ОНА! Прикованная к стене длинной цепью с заведенными за спину руками. Лицо разбито, старая кровавая корка местами уже отвалилась. Рыжие волосы — один сплошной колтун. От зеленого наряда и эльфийских сапог одни лохмотья.       Ворон в этот раз принес засахаренную грушу. Она сразу узнала, откуда лакомство. Из дворца короля Лихолесья.       Крепкий птичий клюв разламывает фрукт на несколько кусочков, и по сложившейся традиции пленница принимает еду из клюва птицы разбитыми устами.Так ломтик за ломтиком, и груша съедена.       С водой дела обстояли так же — из озера неподалеку в клюв, дальше из клюва в девичьи пересохшие уста. Вот уж много дней, со счета сбилась, она выживает с помощью птицы в плену у горных разбойников.       Ворон знал, что спасти пленницу сможет только тот, у кого так же горячо в груди от ее имени, как и у самого ворона. Этим существом оказался король, вожак двуногих существ, о которых младший помнил совсем мало. Но к этим существам принадлежала и ОНА.