Ха-ха, Драко, заканчивай.
Их гляделки продолжаются примерно с минуту, и ребятам надоедает ждать от них каких-то действий, поэтому они просто перестают обращать на них внимание, пока они продолжают общаться взглядами. — Ты собираешься меня целовать? — его голос снова разрывает разговор сокурсников, надменные ноты режут слух. Ему сложно осознать, что искушение поцеловаться с ней таится в нем уже давно, но даже себе не признается в этом. — Запачкаться не боишься? — Лидия решает, что сейчас самое время достать его. Докопаться до чистоты чертовой крови в его венах, лишь бы не исполнять глупое желание придурковатого друга. Он ничего не отвечает, лишь рывком подрывается с места, провоцируя пьяненькую Панси завалиться на диван; ставит колено на сидение кресла, прямо меж обнаженных ног Мартин, и целует её в искусанные пухлые губы. Давит пальцем на её подбородок, заставляя впустить его язык внутрь, скользит рукой по тонкой бледной шее. Куда ты скатился, Малфой? Ты целуешься с Мартин (!) при всех, трогаешь нечистокровную плоть и вылизываешь её глотку. В мыслях его утрешние прорисовки, а во рту горячий язык со вкусом алкоголя. Кажется, ты проиграл в игре, где проигравшись даже не существует.***
— Какого черта? — Мартин злая, раскрасневшаяся от попыток вырваться, стоит в его комнате, запертой и заглушенной. На обнаженных ногах белеют следы от его сжатых пальцев, завтра, вероятно, проявятся синяки-отметины, — Зачем ты меня сюда притащил, Малфой? У старосты мальчиков отдельная комната, просторная, с большой кроватью, накрытой пледом изумрудного цвета, с разных размеров подушками; Драко чистоплотный, даже пыль не витает в воздухе, нигде не виднеется и намека на беспорядок: на стульях нет его одежды, на письменном столе всё аккуратно до абсурда — идеальный мальчик. Всё в этой комнате говорит о его нарочитой педантичности. — Да ладно, Мартин, ты сама хотела этого. Губы облизывала, дышала так, словно я между твоих ног целую твои бедра, да? — Озвучивает свои мысли, но выдает за ее собственные. Драко немного пьяный, смешной и одновременно пугающий со своей этой сумасшедшей улыбкой. Некогда идеально выглаженная белоснежная рубашка расстегнута на верхние пуговицы, развязан зеленый галстук и потрепаны волосы. У Драко в мыслях сейчас одна лишь Мартин, выжигающая мозг девочка я-тебя-ненавижу. — Ты накрутил себе там, в своей больной голове, что я хочу тебя. Ты говоришь обо мне такие гадости, ты поливаешь меня грязью при любом удобном случае, любая возможность унизить меня превращается в какой-то безумный цирк, состоящий из обзывательств, пошлости и ненависти в мою сторону. Ты целуешь меня при всех наших друзьях, лапаешь, взваливаешь меня на плечо и уносишь в крыло старост. У тебя вообще все в порядке? — Лидия уже трезвая, агрессивно настроенная и смущенная (очень глубоко в душе, конечно). Лидия растрепанная, потерянная, но здравомыслящая. Лидия выбита из колеи, не понимающая, что она делает здесь, один на один со своим потенциальным врагом. — Прекрати так много болтать, ты начинаешь раздражать, — он щурится, всматриваясь в её лицо в полумраке. Драко не зажигает свечи, лишь светит тусклым кончиком палочки, — ненависть и похоть — разные вещи, и ты это прекрасно знаешь. Ты трахалась с Джексоном год назад, а сейчас вы даже не здороваетесь. — А ты трахался с Грейнджер, — Лидии совсем не хочется говорить это, просто вырывается в ответ на выпады Малфоя, который залезает туда, куда ему не положено. — Заткнись, — он свирепеет мгновенно, — закрой свой грязный рот! — О, Малфой, не нужно говорить мне про грязь. Самый запачканный здесь ты, ясно? — кислота сочится из каждого её слова, она ненавидит его: за все годы, за ту чертову жвачку, за то, что болтает о ней всё, что придет на ум, за поцелуй в гостиной.. Она не успевает додумать, за что она его ненавидит, потому что он резко хватает за горло, хоть и некрепко; всего лишь пугает, ловко давит длинными пальцами, причиняя неприятную боль, от которой начинает трясти. Лидия морщится, но гордо задирает нос вверх, надменно смотря в прозрачные серые глаза. Она лишь легонько цепляется за его запястье пальцами, чтобы если что, хотя бы попытаться его остановить. — Боишься, грязнокровка? — мерзкое. Слово мерзкое, ощущение мерзкое. Мерзкая змейка мурашек ползет по её позвоночнику, переползая на точеные ключицы, выглядывающие из-под съехавшей футболки. — Я чувствую, как ты боишься. Твой страх витает в комнате, в каждой частице; в каждой молекуле этой комнаты твой страх, слышишь? — Драко давит чуть сильнее неосознанно. — Ты отвратительный, Малфой, — собственная фамилия прожигает ушные перепонки её охрипшим голосом. Он цепляется за ошметки сознания, кричащего остановиться, но последний глоток воздуха выпадает из рук её рваным выдохом. Прикусанной нарочно нижней губой. Касанием бедра о бедро. Доходит. Черт возьми, до нее доходит. — Что такое? Не удается победить физиологию, придурок? — Драко малость ослабляет хватку, когда её голос совсем срывается на чистый хрип. — Что, блять, у нас не так, Мартин? Зачем это? Зачем твои знаки? Чего ты добиваешься? — спокойный размеренный тон, словно не он только что пытался придушить её. Ну, или имитировал попытку. В нём слишком много тайн, чтобы понять. — Ох, ну, конечно, виноватой остаюсь я, да? — он отпускает руку вовсе, но расстояние между ними не увеличивает. Мартин принимает вызов, упрямо игнорируя боль и желание вмазать ему промеж ног коленом. Все их отношения сводятся к соревнованию, будь то самое обидно оскорбление или гляделки, — думаешь, я не вижу, как ты смотришь? Только подумайте, Драко Малфой трахается с грязнокровками! Сюжет сопливой драмы, не находишь? — Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я признался тебе в чем? В чувствах? — она смеется, наигранно и грубо, чем раздражает. — Мне не нужны твои признания в любви, даже если ты заплатишь. Признайся лишь в том, что ты желаешь меня. Хотел меня сегодня утром, в поезде. Хотел перед всеми, в гостиной, даже когда под боком была Паркинсон, — Лидия не понимает, какого черта эти слова так уверенно летят из её рта, взрывая вязкий воздух между ними. Не понимает, ради чего её догадки просятся наружу, залиться свинцом в его уши, заставляя сжимать челюсть и вызывая желание снова придушить её прямо здесь, — хочешь меня до сих пор, стоя здесь. Драко ухмыляется, наклоняясь к ней, прямо к её уху, и вымученно выдыхает. Отводит локон медных волос, заправляет его за ухо, задерживая прядку между пальцев. Ведет пальцем по скуле, касается большим пальцем нижней губы, слегка оттягивая её к подбородку, обхватывает пальцами подбородок, и возвращается напротив её глаз. Целует через мгновение, зарываясь рукой в волосах на затылке, даже как-то грубовато. — Так с какого курса? — уверенно, разорвав прикосновение губ. — Что? — С какого курса ты хочешь меня? — Я не говорил, что хочу тебя. — Такие как ты не целуют тех, кого не хотят, — ухмыляется. Сумасшедшая.