охотники на охотников

С маленьким сородичем управиться не проще, чем с человеческими детьми — Ид точно так же пробует на зуб все подряд (но хотя бы не чувствует голода, да и живот у него не болит). Еще он время от времени пытается нападать на людей; запирать бесполезно, постоянно менять выбитые двери и прогрызенные решетки жалко и дорого, так что приходится следить и вовремя догонять. Еще он упрямый и плохо разбирается в человеческих правилах (например, "не выпрыгивать из окна машины на полном ходу", "платить за еду" или "не есть бокалы на глазах у бармена"). Еще он ничего не помнит о своем предыдущем и, кажется, не умеет читать. — Я просто понимаю, — Ид хмурится, когда Шейд спрашивает его об этом, и торопливо дожевывает что-то; по запаху — бумага. — Но не всегда и не точно. С вывесками просто, в записках примерно половину слов, а вот эти большие штуки с твердой коркой не понимаю совсем. Только голова болит. Шейд сам не умеет выбирать книги, да и читает нечасто (особенно теперь), но хотя бы знает, для чего они нужны, и не называет их "штуками". С другой стороны, может, он и правда принес что-то не то: в магазине на него как-то странно посматривали. — Я скоро принесу еще одну, — говорит он вслух. — И ее тебе есть нельзя. Попробуй прочитать хоть страницу. В этот раз он выбирает другой магазин и, потолкавшись у стеллажей, принимается за поиски кого-нибудь, кто может ему помочь. Со всех сторон пахнет бумагой и краской — сильный, специфичный запах, — и он молча радуется, что рискнул и не стал брать Ид с собой: тот наверняка не сдержался бы, и ситуация вышла бы... неприятной. Из этого городка он уезжать пока не готов. Первый консультант, с которым он сталкивается — девушка лет двадцати двух, немного переборщившая с духами; он поводит головой, присматриваясь — миловидная блондинка, кажется, сероглазая. Впрочем, через очки не разглядеть. — Вам помочь? — голос у нее тоже приятный, хоть и немного неуверенный: кажется, она недавно на этой работе, но, может, ему просто кажется. Читать мысли он не может. — Да, — он кивает. — Мне нужна книга для младшего брата. Что-нибудь простое, но интересное. Честно? Он не уверен, что это достаточно простая книга. Лучше бы он купил букварь, как и хотел раньше — Ид бы не обиделся, он даже не знает, что это такое; впрочем, делать уже нечего. Память предыдущего подсказывает, что это действительно написано для детей, мистика, загадки, волшебство, целый новый мир в шкафу, только Шейд не уверен, что младший это поймет. Еще Шейд не помнит, есть ли хоть одна детская книга, описывающая мир глазами взрослого. Ид совсем маленький, но телу около двадцати, и жить ему придется по взрослым законам и условиям — по крайней мере, на людях: не закатывать истерики, не кататься по полу, не бить посуду, не... впрочем, он и так ничего такого не делает. Он просто "со странностями". И иногда ест людей. Впрочем, от последнего Шейд намерен его отучить. Ид дремлет на диване, спрятав голову под подушку и накрывшись пледом; он одет, даже куртку не снял, и от него пахнет дождем. Ноги босые, холодные и немного влажные, в твердой крошке — кажется, бетонной, — и когда Шейд осторожно прикасается ко взъему, Ид смешно поджимает пальцы, будто от щекотки. Может, он выходил гулять, а может, решил посидеть на балконе, точно и не скажешь. Шейд оставляет книгу в изголовье и, плотно прикрыв дверь, уходит на кухню; в доме должны быть лекарства, и надо бы их найти, просто на всякий случай. Такие, как он, не болеют, но Ид необычный и родился неправильно, так что лучше не рисковать. Он задремывает на кухне, уткнувшись лбом в собственный локоть, и поднимает голову уже в сумерках, услышав из соседней комнаты приглушенный голос. Говорит Ид, тихо и размеренно, будто читает стихи или заклинание; зевнув, Шейд щелкает чайником и выходит в коридор. Ему не страшно, просто любопытно, с кем может говорить младший. Не-сородичей в этом квартале нет, он проверил, и вряд ли к ним пришел Делсин (хотя это приятная мысль); кажется, Делс даже не знает, где они сейчас живут. Ид просто не с кем говорить, кроме как с собой, но так он не делает тоже: просто не понимает, зачем. В комнате горит горит свет, и Ид в нем выглядит странно — слишком хрупким, слишком домашним; из пледа торчат только голова и кисть — длинная, бледная, с чуткими пальцами. И еще книга, открытая ближе к середине. Ид медленно крутит головой, вчитываясь — слева направо, рывок обратно и снова слева направо, медленно и спокойно; иногда замирает и дергается несколько раз, перечитывая слово раз за разом. Нечеловеческие движения кажутся до странного естественными — так делают все сородичи, так делает он сам; что поделать, не можешь шевелить глазами — шевели головой. — Я читаю, — говорит Ид совсем тихо и снова поводит головой. — Вслух. Про детей, спрятавшихся в шкафу и попавших в неизвестное место. Это почти-сородич? О которых ты обещал рассказать? — Почти. Может быть. Я почти не помню эту книгу, но выглядит похоже. Тебе нравится? — Нравится, — Ид улыбается — широко, показывая крючковатые зубы. — Очень.