***
— Привет, я Хэдвиг. Хочешь посмотреть на мою игрушку? Именно эта фраза будит её утром следующего дня. Она распахивает глаза и садится. Ещё пара секунд уходит на подавление резко всколыхнувшейся надежды на помощь извне. Новый голос, новое имя. Но... это опять тот же мужчина, что и раньше. Теперь на нем потрепанного вида желтая олимпийка, и он сидит на полу у входа. В руках какая-то игра. Кажется, тетрис. — Привет. Почему ты сидишь на полу? Мужчина морщится и фыркает: — Глупая. Кресла или дивана здесь нет. Почему вы все задаёте такие одинаковые вопросы? Мне скучно. — За дверью есть раскладной стул. — Нет, это стул мистера Дэнниса. Если я его запачкаю, он накажет меня. Так ты хочешь посмотреть на мою игрушку? И он вертит устройством в вытянутой руке. — Если хочешь, — уклончиво отвечает Эрика, изучая собеседника. — Значит, ты не Дэннис? — Не-а. Но я скоро отдам ему свет, потому что ему нужно в город. Он не разрешает мне делиться с вами игрушками и подходить тоже не разрешает, поэтому я просто вот так покажу, хорошо? Он выглядит совсем безобидно. Эрика не чувствует того напряжения, что ощущает, когда рядом находится Дэннис. Она даже испытывает некоторое превосходство, будто он один из глупых детдомовских мальчишек. — Хорошо. Хэдвиг, довольный, по-детски сопит и тянет к Эрике тетрис, демонстрируя небольшой экран с чёрно-белыми фигурками, тыкая в резиновые кнопочки. Он улыбается и ждёт реакции, и Эрика улыбается в ответ, пусть ей и не интересна игрушка. Но зато ей интересно, отчего он так счастлив этой древней игре, кто он на самом деле и почему делает вид, что подчиняется Дэннису, и... что будет, если она попытается свернуть ему руку? — Хэдвиг, ты знаешь, зачем я здесь? — спрашивает она, и мужчина делает серьёзный вид, пряча тетрис за спину. — Он скоро придёт за тобой. И тебе это не понравится. Мисс Патриция говорит, что мы должны утолить его голод. Вдруг он довольно улыбается и невпопад сообщает: — А я вот только что слопал чипсы с кока-колой... — Круто. Я тоже хочу есть. Покажешь мне, где кухня? — Ещё чего. Ты хочешь меня обмануть и сбежать. Другие тоже хотели, но у них ничего не вышло. Я не глупый. Он шепелявит и по-детски надувает губы. — Конечно нет, и я никуда не собираюсь. Просто подумала промочить горло газировкой. — А хочешь, я принесу? — Нет, давай лучше ещё поболтаем. Ты сказал, что скоро отдашь свет мистеру Дэннису. Что это значит? — Ну, мы все сидим в круге, и обычно Барри решает, кто выйдет на свет. Но теперь я главный. И делюсь светом только с мисс Патрицией и мистером Дэннисом. Они говорят, что я очень смелый! Значит, у него и впрямь несколько личностей, которыми он притворяется ради какой-нибудь жестокой игры, или они меняются в течении приступов его безумия... Он или психопат, или псих. И, понадеявшись на второе, Эрика бьёт по гордости, чтобы проверить, не проявится ли его тёмная сторона: — Ну ещё бы! Тебе ведь совсем не страшно, поэтому ты и сидишь на полу. — Да ну тебя! Он резко вскакивает на ноги и хлопает дверью. Психопатом, как оказалось, он не является.***
Хэдвиг не возвращается. Дэннис и Патриция тоже. Время тянется медленно, от жажды спасает только холодная вода из крана в ванной. В четырёх стенах становится страшно. Полумрак комнаты — не темнота подсобки, но одиночество и полное отсутствие занятий давят сильнее с каждой минутой. Чтобы занять себя, Эрика пытается проанализировать ситуацию. Если Хэдвиг передал свет Дэннису, и тот уже знает, что Патриция вчера её посещала, значит, он понимает, что его план не работает или, как минимум, затягивается. Значит он намеренно не зашел к ней с утра. И вряд ли он вернется в хорошем настроении. Вот бы не видеть его отвратительной рожи. Как ни странно, но даже в женском образе он приятней. Фу, что за чушь в голове. Надо подумать о том как выбраться отсюда, пока Дэннис... Пока Дэннис что? Не заставил танцевать? Не изнасиловал? Не убил? Да что угодно из этого или всё вместе. Кто знает, что на уме у этого больного. В любом случае надо выбраться отсюда. Эрика встаёт и обходит комнату по периметру, надеясь найти что-нибудь, что поможет ей. Она несколько раз со всей силы нажимает на дверь, смотрит в замочную скважину. Тщательно исследует ванную комнату, но, к своему сожалению, не находит ничего подходящего. Она вновь садится на кровать, предварительно пнув со злости дверь. Должен быть выход. Она не может застрять здесь. Почему вообще именно она? Из-за денег? Тогда возможно стоит просто тихо подождать, когда её богатый приемный папенька оплатит её свободу? А оплатит ли? Он уже давно и прочно уселся на депутатском кресле, подкупил и умаслил всех важных шишек, и научился отлично улыбаться в камеру. Народ его любит и уверен, что он несет благо. Может ли случиться так, что для него сейчас выгоднее будет вызвать сочувствие граждан? Его отношения с Эрикой довольно сильно испортились за последнее время, она сильно его достала, не считая необходимым прислушиваться к его мнению. Пару раз журналисты ловили её выходящей поздно ночью из бара. Как-то раз она даже позировала им, показывая средний палец, а ему, конечно, приходилось отваливать не малые суммы, чтобы это не попало в печать. Так что, может, он и не будет её вытаскивать? Кэрол будет рыдать на плече у мужа, а он со скорбным лицом объявит её без вести пропавшей, расскажет городу, что собирается ожесточенно бороться с преступностью, и ему поверят, решив, что теперь это касается лично его... А вдруг... вдруг он сам заказал её похищение? Или даже убийство, но псих не сдержался и оставил её себе? Неужели он настолько бесчеловечный? Эрика зло рычит и прячет голову под подушку. Нужно искать выход, а не причину своего нахождения здесь. Во время Дэнниса это опасно. Патриция не оставляет её ни на минуту. Остается Хэдвиг. Он слаб и не так умен, как остальные, возможно получится обмануть его, отвлечь и улизнуть по-тихому. Или ударить чем-нибудь, просто оттолкнуть от двери и бежать. Эрика ещё раз оглядывает комнату, размышляя, будет ли достаточно тяжелым удар вазой, потому что кроме неё есть только тумба, но её она не поднимет. Неосознанно Эрика дает себе немного помечтать о том, что делать, когда она выберется, стоит ли идти в полицию и домой или лучше выкрасть свой мотоцикл и валить из города? Причем быстро. Потому что этот псих вряд ли оставит её в покое. Очень быстро, если поверить, что папочка хочет от неё избавиться.***
Дверь открывается без скрипа, из соседней комнаты негромко доносится индийская музыка. Именно та мелодия, под которую они танцевали на последних занятиях. По коже проходит мороз, но плечи остаются упрямо расправлены. — Я позволил себе выбрать её за тебя. На нём серая рубашка без единой складочки. Тяжелый взгляд за стеклами очков. Он убирает руки в карманы, поджимает нижнюю губу и облизывает. Глаза серьёзно изучают её тело, но она видит, что в фантазиях он уже полностью раздел её. — Прошу тебя, — голос Дэнниса звучит натянуто мягко. — Эрика, я прошу тебя, сними юбку и сделай то, чему тебя учили на занятиях, — учтивые слова не вяжутся со смыслом требования. — Просто танцуй. Она предостерегающе прищуривается, и он делает первый шаг. Эрика встаёт, взгляд переходит на протянутую к ней руку. Подбородок поднимается вверх, она медленно отступает к уборной. Он недовольно вздыхает, и они одновременно срываются с места. Дэннис нагоняет её через пару шагов, на пороге ванной, и они ожесточенно борются минуту или около того. Ей удаётся чувственно наступить ему на ногу своим тяжелым ботинком и на секунду вырваться. Эрика бежит к выходу, но он хватает её за локоть, сильно сжимая пальцы. Она с разворота залепляет ему пощёчину, и тот, рыкнув, швыряет её на кровать. Холодная встреча с металлической трубой грядушки и обжигающая боль. С криками удаляющийся Дэннис. Победа, ценой которой стала рассеченная бровь.***
Кровь, стекающая по скуле, не успевает остановиться, а Патриция уже здесь. Она охает и приносит аптечку. Обрабатывает рану перекисью и заклеивает пластырем, деликатными движениями поправляет растрепавшуюся прическу и сбившуюся одежду. — Всё хорошо, милая, — приговаривает она. — Дэннис не тронет тебя больше, я поговорю с ним. Он прислушается ко мне. Я напомню ему, почему ты здесь. Ему запрещено тебя трогать. Он это знает. Дыхание, сбившееся во время потасовки, выравнивается, боль утихает. Щека Патриции всё ещё алеет после удара, и, кажется, она старается не хромать, но недовольства по этому поводу не выказывает. Вместо этого она протягивает руку в приглашающем жесте. — Пойдем, тебе надо развеяться и заодно подкрепиться. Это в любом случае лучше, чем сидеть взаперти. Необходимо использовать любую возможность осмотреться. Поэтому Эрика протягивает свою руку в ответ. Патриция щебечет что-то успокаивающее, а Эрика быстрым изучающим взглядом осматривает всё, что попадается на пути. Она видит вешалку с разнообразной одеждой, подписанной знакомыми именами: Дэннис, Патриция, Хэдвиг. А потом замечает ещё одно - Барри. Но ей некогда сейчас размышлять над этим. На каждой двери замки, за поворотом гостиная, два кресла, диван, старинное пианино в углу. Стоящие идеально ровно книги на полках. Кухня образцово чистая. Никаких забытых бокалов, лежащих не на своем месте ножей или фруктов. Стоящая ровно посередине столешницы одинокая солонка. Ничего полезного. Ничего, что могло бы помочь или хотя бы подсказать, где она находится. Ничего. — Будешь жареную курицу, или приготовить несколько тостов с ветчиной и сыром? — Тосты. Потянуть время в её интересах. Чем дольше здесь Патриция, тем дальше она от притязаний Дэнниса. — Хорошо, а ты пока расскажи мне что нибудь. Эрика закатывает глаза. И почему нельзя просто помолчать. — А помолчать можно? — Эрика, веди себя культурно! Ладно, можно рассказать что-нибудь не существенное. Про что они уже знают. Танцы. Они точно знают, что она занимается восточными танцами. — Он хочет, чтобы я станцевала. Я умею, но не хочу ему танцевать. — Ох, милая, не обращай на Дэнниса внимания. Он немного не в себе, — оборачивается Патриция. — Расскажи, как ты научилась танцевать. — Я уже несколько лет хожу на танцы. И вообще считаю, что танец – это своего рода терапия, помогает отделаться от всего ненужного. Люблю танцевать, всегда любила, даже в детстве. И для души, и для тела полезно!* Патриция ставит перед Эрикой тарелку и медленно опускается за стол напротив. Её руки лежат на столе, пальцы переплетены в изящный замок, на губах играет легкая улыбка. Эрика принимается за еду. Для того, чтобы спастись, понадобится много сил, и она не собирается ничем пренебрегать. Тосты кажутся ей чертовски вкусными, и Эрика, незаметно для себя, съедает всё, что есть на тарелке, прежде чем замечает, что что-то не так. Она медленно поднимает взгляд и видит перед собой Дэнниса. Она узнает его по угрюмому выражению лица, по изменившейся осанке, кажется, он даже ростом выше. Тот, не отрываясь, смотрит на лейкопластырь и недовольно сопит. — Ты запачкала блузку, — указывает на несколько крошечных капель крови. — Сними. И что-то в его взгляде побуждает Эрику не сопротивляться. Его зрачки расширились и почти полностью затопили радужку, жилы на шее напряглись, а челюсти сжаты так, что, казалось, он сейчас заскрепит зубами. Его прямо карежит от этого пятна что-ли? И успокаивая себя тем, что сейчас не играет музыка, да и аргументировал он свой приказ иначе, она снимает блузку и, аккуратно свернув, кладет её в требовательно протянутую ладонь. Не глядя ему в глаза, Эрика вытягивает руки вдоль тела, стараясь не провоцировать его. Нужно просто дождаться Патрицию, нужно просто перетерпеть, переждать и остаться целой. Всё так же в тишине он сопровождает её в опостылевшую камеру, придерживая за предплечье, и, не задерживаясь уходит, лишь на пороге задумчиво обронив: — Нам с Патрицией необходимо поговорить. Я скоро вернусь. И Эрика может наконец выдохнуть, завернувшись в плед и осознав, что, кажется, задержала дыхание с того момента, как увидела его .