Nueve

По широким подземным ходам, тускло освещённым слюдяными червями, друзья брели прочь от страшной деревни саламандр. Сначала почти бежали, их подхлёстывала смесь паники и радости. Но, когда стало понятно, что преследовать никто не собирается, радость постепенно истлела под натиском усталости. Теперь путники продвигались в призрачном сиянии медленно, едва переставляя ноги, точно шагали по болоту, тяжесть тянула их вниз. Рейта вообще еле полз, периодически спотыкался и выдавал порцию крепкого драконоборческого жаргона. Разобрать отдельные слова этой брани было сложно, но общий смысл улавливал каждый из этого весьма потрёпанного последними приключениями отряда. Рейта был на грани, только драгоценная ноша на спине не позволяла ему упасть прямо тут, в этом холодном каменном коридоре, и тихо ждать смерти. — Душенька, Лапа, давай мы тебя сменим! — причитал сердобольный Арю. — Зачем ты так надрываешься? — Баста ужо дурковать-то и упорствовать! Нога же не железная. Али я, али харза могём господина Руки дальше поволочить, — вторил кунице Кулоэ. — Не надо меня волочить! Никому не надо! Бросьте, кажется, я больше не могу, — вяло бормотал Руки из-за спины охотника и бился носом то об его затылок, то об плечо, не в силах удерживать голову. От него исходили волны жара, рубашка охотника сзади пропиталась чужим потом, дракона то колотил озноб, то на него находило состояние горячечной обречённости, в которой он причитал и полубредил. — Слышали? Кыш! Он не хочет, чтоб вы его тащили. Со мной всё нормально, я сам понесу, — упрямо отвечал Рейта и продолжал идти вперёд, изредка покусывая побледневшие от напряжения губы. — Я вообще-то и тебя тоже имел в виду. Оставь меня, Убийца. Прах к праху, земля к земле, дракон к… — Руки запнулся, так и не придумав продолжение заупокойной фразе. — Дракон, наверное, к драконихе, — неуклюже пошутил Казуки, разбавляя глупую хохму сомнительным подбадриванием: — Держись, Высший! Не сопротивляйся лучше! Не стой на пути у искренней заботы о ближнем. А то она, эта самая забота, ещё снимет тебя со спины, наваляет и дальше потащит уже совсем мягеньким и безропотным. Шагавший рядом с Рейтой Манабу обречённо потряс копьём и, на ходу заглядывая другу в глаза, попытался уговорить его более тактично: — Чего ты упёрся? Не уроним мы Руки! Ну давай хотя бы по очереди? Я, Арю, Кулоэ, на Казуки пока большая часть поклажи, раз ему летать тут негде, так что без него. Будем сменять друг друга, нагрузку распределим — вот это будет разумно. Ты же себя не видишь! Зелёный совсем! — Тут просто освещение такое трупное, я вообще-то бодрячком! — храбро отнекивался Рейта, подволакивая раненую ногу, которую уже не чувствовал. В этом было некое облегчение, боль почти ушла, лишь изредка пронзая онемевшую конечность раскалённой иглой судороги. С полубезумным весельем Рейта периодически даже насвистывал какую-то песенку и представлял себя с роскошным деревянным протезом, как у старых опытных охотников. В Клане умели мастерить подвижные, по-своему красивые руки и ноги. Травмы у них были обычным делом, и искусство протезирования достигло в этом маленьком сообществе невиданного размаха. Замену навсегда утраченному делали из разных пород дерева, украшали нарядной резьбой, покрывали лаком. А иногда врезали потайные пазы для переноски оружия или фляжек. Но в первую очередь заботились об удобстве — выдумывали всё новые варианты суставов для увеличения подвижности, изобретали сменные кисти со встроенными ножами или топориками. «Ничего, мой учитель тоже одноногим был, и я справлюсь, если что». От горьких размышлений его отвлекло жалобное нытьё вынырнувшего из очередного короткого обморока Руки, раздавшееся у правого уха: — Меня что, никто не слышит? Говорю же — бросьте меня здесь! Я бесполезен! Я — обуза! Вы так никуда не дойдёте! — Никто никого не бросит, я сказал! Допросишься сейчас, намордник достану, который с Казуки снял, и мне не важно, по размеру он тебе или нет! Прекращай себя хоронить! — жёстко оборвал его разозлившийся Манабу. — Вот-вот! Говорил тебе, не перечь! Дружба — страшная штука, — горячо поддержал Казуки своего мальчика. — И вообще! Парни шкурой рисковали, чтоб нас с тобой вытащить. Хочешь сказать, они всё это зря? — Не зря, добыли же Элемент. И хватит, я-то вам не нужен. Не могу! Всё болит. Убийца воняет. Вы все тоже воняете. — Да и ты ароматом ничуть не напоминаешь цветущую вишню, — хмыкнул Рейта, подтягивая сползающего дракона за руки повыше, чтоб было удобнее нести. — Кстати, Арю! Куда это опять ворон запропастился? — насторожился охотник. — В прошлый раз, когда он слинял, на нас эти каннибалы напали, не хочу повторения. — И я, — простонал Руки. — Хотя нет — хочу: вторую атаку я точно не переживу и этот ужас закончится. Блаженный покой… — Никто на нас не нападёт, — возразил Манабу. — У меня эта гнилушка саламандровая есть. Так что не беспокойтесь, блаженный покой пока относительно далеко. — Относительно? Да ты оптимист, Манабу! Хотя погоди… Относительно чего? — поинтересовался ха-ину. — Относительно исчезающих фералов? Как мы уже успели убедиться, это дурная примета. Арю вздохнул с тихим упрёком: — Кулоэ просто обратился и полетел вперёд, пока вы, ребята, препинались. Мы с ним воду почуяли. Он проверит, не вздумала ли старая ведьма нас утопить в этом проходе. — Вряд ли, мне показалось, что ей не меньше нашего надо, чтоб мы выжили. Ну, большая часть из нас, — грустно проговорил сирота. — Вода… Кто сказал вода? — встрепенулся Руки. — Несите меня туда скорее. Боги, я будто сто лет не мылся. Жарко… — То бросьте его помирать, то несите скорее! — фыркнул Рейта. — Тебе что, главное командовать? Не важно в каком ключе? Высший сварливо забормотал что-то на своём наречии и, заворочившись, попытался пришпорить охотника коленями. — Ещё и брыкается! — возмутился импровизированный конь этим попыткам наездника придать ему ускорение. — Раз брыкается, значит жить будет, — вклинился Казуки с очередной непрошеной мудростью. В воздухе, и правда, возник едва уловимый привкус влаги, как будто они спускались в старый колодец, но он не был затхлым, не был холодным. Пока странники пытались осознать свои ощущения, ответ пришёл сам, а вернее прилетел. — Вон он, — подал голос Арю, — Кулоэ возвращается. Сейчас всё узнаем, что нас там ждёт, потоп или ванна. — Лучше! — прокаркал ворон ещё на подлёте к спутникам. — Банька! От такая банечка, отменная! — Погоди? Там что? Горячие источники? — не поверил своим ушам Рейта. — Здесь? В этом аду? Мне просто сложно представить, что тут может быть хоть что-то приятное. — А оно всё же имеется. Приятсвеннее некуда! Источники, они самые, водица аки парное молоко, да не солона совсем, горчит токмо. — Странно, — отозвался Высший, — В Драконьих Землях тоже подземные термы есть, но они очень солёные. — Что-что у вас есть? — переспросил охотник, втайне радуясь тому, что Руки приободрился и заговорил о чём-то постороннем, ему и самому от этого стало легче. — Термы, а по-вашему — бани. Драконы любят такой отдых, у нас целые посёлки развлекательные вокруг подобных мест возникают. Ну, как объяснить помягче… С разного рода увеселениями для взрослых. — Не уверен, хочу ли я об этом знать, — искренне рассмеялся Рейта. — Как представлю ваши кварталы красных фонарей, так дурно становится! Это вроде Драконьего Рынка, но не для детишек, что ли? — А я точно хочу об этом знать, — горячо воскликнул Манабу. — Расскажи, Руки, расскажи, пока идём! — Чего это тебе такие темы интересны? — подозрительно скосил песьи глаза на мальчика ха-ину. — Любопыйственно дитю, чивось тут такого? — каркнул Кулоэ, в образе ворона присевший на плечо к Арю. — Я ажно с десяти годков такого рода росказни любил, а Манабу-то тем паче. — Да ты у меня ранний цветочек, оказывается, — поднял брови куница, услышав про возраст, и с нежностью погладил птицу. — Ну раз вам всем так любопыйственно, то, пожалуй, расскажу немножко, — тихо с едва заметной улыбкой начал Руки. — У нас в Драконьих есть несколько таких подземных комплексов, это довольно популярно. В нашей жизни ведь весёлого немного, даже те, кто не обделён подвижностью, как я, знают лишь охоту, сон, поиски сокровищ, да распри между разными видами. Вот и посещают термы, когда выдаётся возможность. У каждого входа там всегда размещают площадки для желающих перекусить, торговцы всякое вкусное продают. Термы бесплатные, для всех желающих от мала до велика, так что народу много бывает, порой не протолкнёшься. Входишь — там красота, мрамор везде, погружаешься, значит, на разные уровни. Начинают у нас с купания в холодной воде, затем в тёплой, а потом в горячую принято нырять. Сами-то термы место священное, в нём прелюбодействовать нельзя… — Вот это упущение! Жалость-то какая! — Не перебивай, Убийца! — Руки снова пихнул его коленом в бок, но слабо, как-то даже ласково. — Так вот, у нас, драконов, в термах всегда есть две отдельные части — для мужчин и для женщин… — Хотел спросить, купаетесь ли вы голыми, как люди, но вспомнил, что вы и в обычном состоянии одежды не носите, — усмехнулся Рейта, спокойно принимая очередной воспитательный пинок. — Можешь иронизировать или пошлить сколько угодно, но без этого никуда. Горячие источники обладают таким свойством: расслабляют и одновременно настраивают на игривый лад, — продолжил Высший, — поэтому вблизи с Пещерами для Омовения всегда есть особые Гроты Наслаждений, где можно уединиться с кем-то, кто тебе симпатичен… — То есть плотские утехи нашего Мудрейшего всё же интересуют? А я-то думал, ты у нас аскет высокоморальный! — Интересуют, конечно, но скорее со стороны, как того же Манабу. Мне было просто интересно, как всё устроено. К тому же, у моего народа очень красивые ритуалы ухаживания — танцы, пение, как настоящее представление. Я был в таких пещерах-термах много десятилетий назад, когда ещё не окончательно камнями зарос и мог изредка путешествовать. Причём был я в этом человекоподобном облике, не горой-драконом же под землю спускаться… Таким, как я, вообще сложно отдыхать, а найти пару невозможно, — понизив тон, будто бы с сожалением, добавил внезапно расчувствовавшийся Руки. После чего все смущённо без разговоров разглядывали дорогу у себя под ногами, пока Арю не прервал неловкую паузу, вызванную откровением Высшего: — Ну всё, ребятушки, хватит ностальгии! Пора смыть с себя грусть-тоску и всяческие печальки! Вот мы и пришли! Коридор постепенно расширился и превратился в довольно крупную пещеру с чёрно-фиолетовыми стенами. Скошенные под наклоном, они образовывали купол, сходясь вместе высоко под потолком. Светящейся слюды в этой породе было меньше, оттого очертания лиц и предметов теряли тут чёткость, завитки тёплого тумана, ползущие от водоёма, усиливали дурманящее ощущение. Озеро занимало почти половину пещеры, вода в нём бурлила крошечными пузырьками, сверху из естественных трещин и разломов в камнях стекали струи разных цветов: янтарные и прозрачные, как хрусталь. Из грота было два выхода — один широкий, по сухому берегу, а другой узкий, затопленный, видимо, по нему в подземные глубины уходил избыток воды. В нос сразу ударил специфический горько-сладкий аромат. Учуяв его, Рейта удивлённо произнёс: — Странная штука, мне знаком этот запах, но обычно в горячих источниках пахнет иначе. — Может, здешняя вода ядовита? Я бы не удивился, учитывая коварство местных жителей, — с осторожностью предположил куница. — Давайте я попробую, нормальная она или нет? Кулоэ тут же встревоженно захлопал крыльями: — Ишь какой хоробрый, чивось это ты первым пойдёшь? — Да, чего это ты добровольно в этот предполагаемый яд полезешь? — выглянул Руки из-за плеча охотника и, сощурившись, посмотрел на ферала с подозрением. Но ворон не дал Арю ответить: — Да не смертельная здесь вода, я ж проверил — нырнул птицей. Вона пёрья до сих пор не обсохли, кабы была смертельная, издок бы ужо. — Давайте подождём немного, посмотрим, как она на Кулоэ подействует? — с опаской предложил Небожитель, вызвав негромкий смешок у Манабу. — Да ты добряк, как я погляжу, Казуки, а ещё божество! Как не стыдно! — Кто сказал, что боги бессмертны? И я, между прочим, полубог! Уязвименький! — поспешил оправдаться Казуки. — К тому же в этой собачьей шкуре я не знаю, как на меня яд подействует. — Это не отрава, а совсем наоборот. Я тоже вспомнил запах. Такую воду горцы продают, как лекарство, — пояснил Манабу. — От зоба помогает, ну, знаете, когда шею раздувает. А ещё этой штукой мажут ссадины, порезы да ушибы. Наш настоятель в храме такую покупал. Я как-то свалился в кусты репейника, когда мне лет семь было, так меня, помню, всего измазали. — Репейник? Как ёж был? — хохотнул Рейта. — Жаль я не видел! Но ты прав, это лечебное зелье, дорогое притом, я вспомнил. Нам тоже бродячие торговцы в Клан привозили, на вес золота продавали. — Только жидкость в склянках у горцев была тёмной, а эта едва-едва с янтарным оттенком. Получается, вода тут не простая, целебная. Интересно, а старая карга об этом знала? Когда нас сюда отправила. — Знала-не знала — без разницы, тварь она. Не об этом думать надо, а о предоставившейся возможности. Я хочу слезть и наконец помыться. Ну, давай, Убийца, хватит стоять столбом, пора спешиться! — потребовал Руки. — Тебе вообще можно в таком состоянии в воду? Трясёт же всего, я спиной чувствую. — Хуже мне точно не будет. — Народ, имейте в виду, надолго нам здесь оставаться нельзя, быстро окунёмся и дальше побежим, — взволнованно уточнил Казуки. — Нас ещё Катедра ждёт, путь неблизкий. Но никто его не слушал. Все ужасно устали, и даже маленькая передышка казалась даром богов. Тела взывали об отдыхе, вода приятно бурлила рядом, призывая окунуться. Арю кивнул Кулоэ, тот слетел с его плеча, ударился оземь, мгновенно приняв человеческий облик, и торопливо начал раздеваться, глядя во все глаза на то, как куница нарочито медленно стягивает через голову свою фиолетовую кофту. Рейта занялся горячечным Руки. Бережно спустил его, уложил на камень на бок, так, чтобы не тревожить жуткий ожог на спине, и начал раздевать. Тот то отбивал руки со словами «я сам», то капризно требовал помощи, когда его ослабевшие дрожащие пальцы не справлялись с застёжками. От роскошного драконьего кафтана остались только ободранные рукава, рубашка превратилась в драные окровавленные лохмотья. На пряжке ремня он решительно остановил Рейту и отвёл его руку со словами: — Вы в самом деле обнажёнными в термы ходите? Совсем? И все вместе? — А то вы не так купаетесь! Чему удивляешься? Руки убери! — Ну, не знаю, — колебался Высший. — У нас всё проще, драконы какие-то не такие голые. — Глупости! В целом все мы похожи. Мне что, глаза закрыть, блин? Чего ты как баба? — Нет, не закрывай… — тихо сказал Руки и отвёл взгляд в сторону. — Погоди, Убийца! Решение пришло в голову мгновенно, он вдруг растянул губы в демонической улыбке: — Давай так! — и резко дёрнул вверх охотничью повязку с носа, перемещая ее на глаза Рейте. Тот от неожиданности даже подпрыгнул на месте. — Эй! Я что, на ощупь раздевать тебя должен? — Именно так. — Лапать можно, а смотреть — ни-ни?! — заржал на заднем фоне Казуки. — Чувствую, в нашем случае Пещера Омовения совмещается с Гротом Удовольствия! Но всё веселье Казуки резко иссякло, когда он посмотрел на помрачневшего Манабу. Тот нерешительно мялся рядом, не спеша избавляться от одежды, дёргал лямки своего рюкзака и переступал с ноги на ногу. — О! Давай я тебе помогу, — придумал сирота спасительное отвлекающее занятие и стал ловко отвязывать сумки со спины Казуки. — Погоди, — нервно спросил Небожитель, уворачиваясь от манипуляций мальчика, — а как же ты? — Не буду я тут окунаться. Он вернулся к прерванному занятию и постепенно снял всю поклажу, уложив её на берегу рядом с озером. — Тут тоже не хочешь? Почему? Ты же устал, и… Прости, я стеснялся сказать, там в деревне саламандр не до того было, но попахиваешь ты как-то подозрительно, — проговорил Казуки и, поднырнув под руку мальчика мордой, лизнул его ладонь. — Позволь себе немного отдыха. Манабу замотал головой. — Не дуркуй! Айда к нам, — заорал Кулоэ, который уже радостно плескался рядом с сидящим в воде с блаженным видом Арю. — Как будто энергией наполняешься, — подал голос расслабленный куница. — Очень советую не упускать такой момент, Бука! Когда ещё представится шанс полечиться в подземных водах Бисма? — Я — пас, — угрюмо заявил мальчик, сбросил рюкзак и сел на корточки рядом с кромкой озера, обнимая свои колени. — Ты что, ни разу не купался в горячих источниках? Тем более надо попробовать! Боишься или стесняешься? — удивлённо спросил Казуки. — Их вон не стесняюсь. Я — на минуточку — в мужском монастыре воспитывался: тысячи раз вместе с мужиками мылся, ничего тут такого нет. — Тогда что не так? — Тебя он стесняется, вот же дурак какой, — сварливо проворчал Руки. — А сам-то! — возмутился охотник. Он уже подвёл дракона к озеру и помог опуститься в озеро. Причём сделал это вслепую, так и не решившись сдвинуть повязку. Только когда Руки с приглушённым стоном устало опустился в облако пара над водоёмом, Рейта вернул повязку на место. — Не знаю, нафига ты это устроил, Каменнейшество, ягодицами своими передо мной сверкать боишься? — Я просто чту ваш фольклор, — Руки сел в воде прямо, морщась от того, как она щипала пылающее на спине клеймо. — Что-что чтишь? Расшифруй! — Фольклор. Народное творчество, безграмотная ты дубина! У вас, людишки, есть старая тупая шутка про кусок мыла, упавший на пол в бане. Вот я и учитываю нюансы. Попадёшь в окружение таких, как ты, и надо всего опасаться. Фералы хором хихикнули, но Рейта юмора не оценил. Снимая собственную одежду, он серьёзно заявил: — Я эту дурь стерпел только из сочувствия к твоим ранам. Понятно, что от боли крыша может поехать, но это уже перебор. Повязка охотника — ритуальная вещь, её из прихоти снимать нельзя! Как хочешь, Руки, но когда будешь выбираться из озера, я глаза закрывать не стану. Как, кстати, твоя спина? — Плохо, — коротко ответил дракон и замолчал. Сквозь полуопущенные ресницы он наблюдал за тем, как крепкий обнажённый мужчина аккуратно пристраивает на камнях свою одежду, а затем по шажочку, точно преодолевая сопротивление, входит в облако лечебного пара, чуть морщась при каждом движении. — Болит? Нога твоя? — поинтересовался он. — Да так, — Рейта погрузился в воду рядом с ним. Плавать здесь было негде, глубины хватало лишь на то, чтобы сидеть во влажном тепле, уровень которого достигал им максимум до подбородка. — Так бы и сидел тут вечность, — едва слышно сказал охотник. — Немного отпускает. — У нас нет вечности, — возразил ему Руки. — Времени мало, а мы тратим его чёрти на что, как глупые транжиры. Боюсь, что любое промедление будет стоить нам слишком многого. Тем более из-за меня. — Слушай, заткнись, уважаемый дракон, посиди немного молча и пусть твоя рана чуть-чуть подзатянется. Водичка и вправду целебная. — Недостаточно. Здесь нужно что-то посильнее горных испарений… Хотя ты прав, мне немного легче, жар, кажется, спадает. Но это временно, и спину всё равно жжёт огнём. Ты просто не понимаешь, что это для меня. Я веками такой боли не испытывал. А теперь из-за этих… саламандр… Теперь я обычный человек. Это ужасно. Рейта только улыбнулся в ответ и легонько брызнул в лицо Высшему водой, почему-то ему даже нравилось то, что Руки был сейчас более слабым. Охотник пока точно не осознал причины, но втайне наслаждался моментом. В это время Казуки упрямо толкал Манабу носом в спину, подпихивая к водоёму. Мальчик, сидя на корточках, пошатывался, но с места не двигался. — Пошли уже, хватит тут сидеть, как каменное изваяние. Ты когда-нибудь видел скульптуры гаргулий? В Королевстве такие на церквях ставят. Вот ты, Манабу, сейчас похож на гаргулью — скрюченное костлявое нечто. — Да ты, Казуки, умеешь уговаривать, — фыркнул сирота. — Если тебе так хочется, иди сам купайся. Пёс бродил вокруг него кругами, то одним, то другим боком толкая вперёд, правда, безуспешно. — Сейчас притоплю тебя прямо в одежде, если разоблачаться не хочешь, маленькая злая гаргулья, — ворковал он над парнишкой. — Только посмей! Одно дело было в Драконьих окунать, тут я на ту же уловку не поведусь. — Ты правда меня стесняешься, что ли? Манабу молчал и грозно сопел носом. — Признавайся уже! Меня, да? А их не стесняешься? Чем я хуже? — Не хуже! Отстань, Казуки! Иди и утопись там, бога ради! — взмолился мальчик. — Не хуже — значит лучше? — радостно завилял хвостом ха-ину. — Значит я для тебя особенный? — Особенно тупой, да! Особенно доставучий! И непревзойдённо занудный! Ты просто ужасен! — Это звучит как музыка для моих ушей, — весело протявкал пёс, прикусил зубами рукав Манабу и потащил на себя. Сирота не собирался сдаваться, привстал и стал тянуть в другую сторону. — Вы сейчас одежду порвёте, — смеялся Арю из тёплых клубов пара. Швы действительно начали угрожающе трещать. Меткий пинок ногой на время отбросил Небожителя в сторону. Мальчик расстроенно осмотрел прореху на рукаве, подумал и снял рубаху. — Чёрт, теперь зашивать придётся. Рей, где у тебя нитки? — Не помню, — отозвался Рейта. — Снимай скорее штаны, дружище, а то он тебе и их прокусит, не отступится же! — Не отступлюсь. Казуки угрожающе приближался, рычал и в то же время повиливал хвостом. — Да отвали ты от меня! Противный! — И это тоже звучит как музыка, Манабу! Ты слышишь музыку? Волшебные колокольчики! — Кто налил псу горячительного? Признавайтесь! Рейта, это ты сделал?! У тебя всегда с собой выпивка. — Не, это не я, он на собственной дури такой, не сомневайся, — рассмеялся Рейта. Беготня по берегу продолжалась. Уже полуголый мальчишка отступал, отбиваясь рубашкой, Казуки наступал, шуточно клацая зубами, а четверка в озере только посмеивалась над происходящим цирком. — Сволочь ты последняя! Зачем я тебя отвязал? Надо было у саламандр оставить! — У нас на Небесах есть такой танец, называется вальс, его танцуют в особенных случаях, свадьба там, например, или что-то такое… — Уберите от меня это сумасшедшее чудовище! — …так вот! Твоя ругань для меня как вальс. Все слышали? Я для Манабу — особенный. Всё, как хотите, а я вальсирую! Смотри, Манабу! Пёс закрутился на месте волчком, а мальчик, воспользовавшись удобным моментом, быстро стянул штаны и нырнул в воду, скрючившись там до такой степени, что теперь на поверхности были видны только испуганные глаза и нос. — Нечестно! Я всё пропустил! — раздался жалобный вопль некстати закрутившегося в танце пса. Впрочем, запрыгнул в водоём Казуки без всякого видимого расстройства: маленькая стычка принесла ему столько же удовольствия, сколько он сам принёс брызг и суеты в лечебное озеро. Сидеть там вечность они, конечно, не стали, как бы ни хотелось измученным путешественникам. Дорога звала дальше. И вскоре они выбрались на сушу и засобиралась, уже без лишних театральных действий, просто кое-кто одевался значительно быстрее остальных. Но над этим порывистым облачением Манабу в сухую одежду друзья уже не подшучивали, в преддверие следующего рывка всех переполняла серьёзность. Новый круг, до которого они должны были добраться как можно скорее, по весьма смутным описаниям представлялся не веселее Бисма. О Катедре у каждого народа слагали свои легенды, весьма туманные и зловещие. Общим был только посыл: «Не ходи туда! Погибнешь!» Впрочем, ранее и насчёт Бисма никто не обольщался, однако они выжили и пока были в относительной безопасности в этих пустынных подземельях. Раненым стало чуть получше, но всё же проблем купание не решило, лишь обеспечило небольшую передышку. Рейта собрался сам, сменил повязку на ноге и помог Руки одеться, после чего снова взвалил немного брюзжащего для очистки совести мужчину себе на спину. Несколько следующих пещер были похожи одна на другую, как близнецы. Скучные бурые залы повторялись, с той только разницей, что каждая новая оказывалась чуть меньше предыдущей. Кроме того, менялся наклон пола, путешественники теперь шли под небольшим уклоном вверх до очередного проёма. Этот был необычайно узким. Казуки едва-едва протиснулся в проход за приятелями, сминая крылья о каменные края, и тут же ахнул от восторга: — С ума сойти! Вот это красотища, братцы! — Не знаю, с чем сравнить… Обалденно! — поддержал его куница. — Как будто мы внутри звезды! — отозвался изумлённый Манабу, который вошёл ранее и до сих пор стоял навытяжку, ошарашенный величием живописного зрелища. Раскинувшийся перед ними подземный пейзаж искрился, переливался, лучился тонкими стрелами бликов, точно тысячи тысяч лунных камней украсили пещеру. В недрах Бисма им открылся целый тайный мир, заполненный мягким белым свечением. Мелких чешуек слюды тут вообще не было, они превратились в нечто иное: огромные сталактиты и сталагмиты свисали вниз и росли к потолку, опираясь на дно широкого царственного зала. Каждый нарост был выше любого из странников в два, а то и в три раза. И в любом из кристаллов было замуровано нечто длинное, переливающееся, а кое-где — свивающееся кольцами. Арю приложил ладонь ко лбу и вжался лицом в ближайший сталагмит, вглядываясь в пленника этого стекловидного конуса. Посмотрел с минуту и резко отшатнулся с воплем: — Чёрт! Оно живое! Оно там дрожит и шевелится! Как оно может шевелиться? Камень твёрдый! — Ишь ты! И вправду мельтешит чутка животинушка! Смотрите, братеи, и кто энто у нас туточки? — Кулоэ постучал ногтем по полупрозрачной беловатой поверхности, привлекая внимания чудища, живущего там. — Не надо так с ними, — предупредил Руки. — А если бы тебе по черепушке какой-нибудь чужеземец постучал? Понравилось бы? — Чивось? Энто ты про червячка в камушке гуторишь, господин дракон? Будто у таковской нечисти могут быть чуйства какие-то! — Они есть, несомненно, потому и не советую их злить попусту, Кулоэ. Это было бы весьма опрометчиво. — Откуда ты знаешь? — спросил его Рейта. — Давай назовём это чутьём. Оно сродни твоему охотничьему, только моё, драконье. Хоть что-то мне после клеймения осталось, — печально произнёс Высший. — И что чутьё тебе подсказывает? — Я знаю, что здесь нужно вести себя максимально деликатно. Эти змеи в кристаллах отчасти мои родственники. — Ну и противная же у тебя родня, Кроха, — скривился Арю. — Я бы не сказал, — возразил сирота. — Мне кажется, они по-своему красивы. — Странное понятие о красоте, — хмыкнул Рейта, затем посмотрел на Казуки, улыбнулся и многозначительно дополнил фразу: — Хотя… Каждому своё. А мальчик объяснил: — Ведь этот свет вокруг именно они создают, так что я не называл бы их чудищами. Скорее чудом! — Так, уважаемые эстеты, — слабо пробормотал Руки, которому в этот миг снова стало дурно, — идите не спеша, без резких движений. И, пожалуйста, слушайтесь меня, тогда, быть может, всё получится! — Что получится? — забеспокоился драконолов. — Не болтай, делай всё, что велю! И, Кулоэ, хватит ковырять кристалл, я всё вижу! Ворон с неудовольствием почесал затылок и отступил от предмета, вызвавшего его живое любопытство, больше не пытаясь привлечь внимание дремлющего внутри существа. — Наш повелитель Руки повелевает, а мы, смертные, слушаемся и повинуемся! — шуточно дрожащим взволнованным голосом произнёс ха-ину. Как и просил дракон, они медленно и очень осторожно двинулись по зарослям грандиозных кристаллов, ступали тихо, с опаской огибали огромные стволы, похожие на причудливые стеклянные колонны, возвышающиеся то прямо, то вкривь и вкось. В этой пещере было необычно жарко и влажно, каждый вздох давался с трудом, словно у воздуха был свинцовый вес, заполнявший и утяжелявший грудь. Лица друзей покрылись испариной, тела взмокли. Узкая тропа, проложенная саламандрами вдоль стены, вилась, устремляясь на подъём. В одном месте она расширялась, образуя нечто, напоминавшее каменную ладонь — смотровую площадку, под которой рос целый лес гигантских сияющих кристаллов. Манабу выглянул за край, поцокал языком и с осмотрительностью отступил обратно. Под ними была пропасть, головокружительно глубокая, заросшая белыми сталагмитами, как клыками. А стоило задрать голову, можно было ужаснуться тем прозрачным колоссам, что свисали с потолка. — Опусти меня на камень, Убийца. — Что, прямо здесь? — Да, здесь. — По-моему, это не лучшая идея… — с сомнением протянул Рейта, не желавший подвергать друга новому риску. — Поддерживаю! — заявил Казуки. — Нам нельзя задерживаться, и так-то запаздываем. — Я… Сказал… Опусти! — жёстко, с расстановкой произнёс Руки. — Это мне нужно. И тебе, охотник. Остальные быстро отошли! К стене все четверо. Я не шучу! Начинается. — Что начинается? — спросил Арю. Кулоэ встревоженно повернул голову набок, нахмурился, затем схватил за запястья мальчика и куницу и поспешно потащил прочь, к стене. Казуки побежал за ними. — Вы токмо послухайте! Они вылупляются! — Даже дышать постарайтесь тише! — крикнул им вслед дракон, которого бережно опустили вниз надёжные руки охотника. Они вдвоём остались на смотровой площадке. Высший лежал на боку на земле с умиротворённой улыбкой, будто отдыхал на мягкой траве в солнечный день где-то на родине, в Драконьих Землях. Его пальцы медленно расстегивали пуговицы на рубахе. — Ложись рядом, Убийца. — Как мило! Вообще-то я не по мальчикам, но раз ты так просишь… — Не мог бы ты не юродствовать хотя бы сейчас? Перестань, это совсем не то. Я сказал, ложись уже! — Спасибо, что хоть кнутом не щёлкаешь. Твоя мания приказывать начинает меня раздражать, — проговорил мужчина, покорно устраиваясь рядом. — Врёшь, моя мания тебе очень нравится, — усмехнулся Руки. И повторил фразу ворона: — Слушай внимательно: они вылупляются. Треск в действительности был, как у скорлупы, только многократно усиленный, повторяемый со всех сторон. Обезумевшее эхо металось по пещере и множило ритмичный шум. Казалось, что он складывается то ли в шипение, то ли в мелодию. Манабу, вытянув шею, стоял у стены и вслушивался в шуршаще-трещащую песню змей. И даже понимал её скрытое значение, не зная, каким именно образом звуки складываются в образы: — Пылью под пологом голос мне полоза слышится… Полные голода очи-золото в пол-лица… Он зовет меня вниз: «Родная, спустись, Обниму в тридцать три кольца!» Одни кристаллы оставались целыми, другие лопались, точно спелые почки деревьев. Выстреливали вверх, но не листьями, а белыми змеями. Те в свою очередь собирались в стайки по десять-пятнадцать особей и уверенно ползли к смотровой площадке. Рейта не видел этого, он повернулся к Руки и смотрел только на него. Тёплый отрешённый взгляд Высшего говорил: «Не бойся, это друзья». Охотник не боялся. Почему-то подумалось, что было бы даже неплохо умереть тут, вдвоём, в сиянии сталактитов, свисавших с потолка хрустальными люстрами с миллионами свечей. Красивое место, чтобы всё закончилось. Боль, опустошение, а ещё страх сделать что-то не так, ошибиться, подвести, знакомый ему с малых лет… Рейте стало спокойно, он слышал, как где-то, казалось бы, далеко, рушатся сталактиты, момент был торжественным и при том уютным. «Я ведь всегда был один, с самого детства. А сейчас всё не так, сейчас всё правильно», — Рейта улыбнулся своим мыслям и неожиданно взял Высшего за руку. Глаза в глаза, на краю гибели. Треск усиливался. Осколки кристаллов оседали вниз алмазной пылью, не причиняя им вреда, казалось, крошки таяли в воздухе, как первый снег. И тут Руки вздрогнул, прогнулся в спине и тихо зашипел. Рейта расширившимися от изумления глазами смотрел прямо на его шею в чёрных полосах, на запрокинутую голову, он нервно сглотнул. Первый укус змеи пришёлся Руки в бедро. За ним последовал второй, третий… Родня, о которой говорил Высший, добралась до них. Белые змеи сползались отовсюду шевелящимся белым морем, обвивали дракона, как стебли ползучих растений. Рейту они не трогали, а Руки покрыли своими телами целиком. Охотник не двигался, как было приказано ранее, он наблюдал за подвижным белёсым коконом, поглотившем Высшего. Кольца свивались, опутывали, двигались. Спустя несколько минут твари схлынули и отползли от человека, которого покрывали укусами. Дракон сел, потянулся, с наслаждением разминая мышцы. Лицо его изменилось, бледность ушла, на щеках выступил румянец. Руки спустил с плеч вниз расстегнутую рубаху, повернулся спиной к охотнику и показал ожог. Рейта обомлел: на месте страшной раны теперь был только посветлевший шрам — круг со скошенным крестом, розовый и ровный. — Как?! — выдавил он из себя. — Тсс, — Руки приложил палец к губам, — не спугни! Змеи терпеливо ждали на небольшой дистанции, они окружили их, вытянув вверх свои головы, как кобры перед прыжком, и медленно покачивались из стороны в сторону. Высший наклонился, ухватил за край широкую штанину охотника на больной ноге, закатал ткань вверх почти до колена и спросил: — Нож ведь у тебя имеется? Что ты застыл вообще? Сначала Рейта не нашёлся, что ответить. По инерции вытащил из-за голенища другого сапога нож, передал дракону и только потом осознал, для чего понадобилось оружие. — Ты что? Хочешь, чтобы они меня тоже… того, полечили? Не вздумай! Но Руки, не обращая внимания на причитания охотника, уже резанул пропитавшиеся кровью бинты и, схватив за горло первую попавшуюся под руки змею, ткнул её мордой в тёмную рану. Маленькие острые зубы вмиг прокололи кожу, яд был впрыснут в кровь, а Рейта по-детски закрыл лицо руками и стал ждать смерти. Она всё не наступала и не наступала, подозрительная тишина длилась. Наконец кто-то насильно отвёл судорожно сжатые ладони с лица охотника. Сверху вниз на него смотрел насмехающийся дракон, теперь уже совсем пышущий здоровьем, спокойно стоявший на своих двоих. Вместе с Руки четверо других друзей уставились на Рейту. Змей вокруг не наблюдалось. — Утекли они все, дуром отсель умчалися, да по щелям расползлися, схоронились там, — прояснил обстановку Кулоэ. — Беру свои слова назад! Твои родственники — не противные. Они невероятные просто! — покачал головой Арю. — Мы смотрели оттуда и поверить не могли, что такое возможно! Сначала, правда, подумали, что они вас убьют, Бука наш всё рвался вас спасать, едва удержали. — У меня причина есть… Мне Повитуха такое напророчила, теперь буду дёргаться по любому поводу. Но чёрт с ней! Надо же, какая целебная сила скрыта в этих змейках, — с интересом сказал Манабу. — Только посмотрите на Руки! Надо было им и шею мою подставить, чтоб куснули. — Нет уж! Не надо! Я залижу твой шрам! Причём с удовольствием! — с готовностью вызвался Казуки. — Не сомневаюсь в твоей слюнявой магии, но змеи, наверняка, лечат приятнее. Да, Рейта? — Не сказал бы, что это приятно, — пробормотал охотник, разглядывая две крошечные дырочки, оставленные змеёй. — Но воспаление, правда, сошло на нет! Охотник не мог надивиться: цвет кожи в месте ранения изменился на более здоровый, да и болеть совсем перестало. Так что после жутковатого сеанса лечения змеями все покалеченные почти исцелились и вернулись в строй. С Казуки сняли часть сумок, распределили между спутниками. В итоге и ха-ину по достоинству оценил помощь змей, порадовался лёгкости после делёжки багажа и резво побежал вперёд. Сталактиты, свисающие сосульками с потолка пещеры, становились всё ближе, а смотровая площадка и полуразрушенный лес сталагмитов удалялись. Странники торопились выбраться на поверхность: они мчались вверх по тропе, чередовали бег и быстрый шаг, непривычно редко перебрасываясь парой-другой слов. Дорога, проложенная в Зале Змей, как назвал это место восторженный Арю, вывела их к извилистому коридору, который заканчивался развилкой. — Можем по очереди проверить каждый ход, — озадаченно заявил Казуки. — Или сразу выберем тот, что ближе к сердцу, — сказал Манабу и уверенно шагнул в левый вход, увлекая за собой пса. — А наш пацан — молодец, растёт! Интуиция что надо, — Рейта плюнул на палец и выставил его вперёд напротив левой пещеры. — Сквозняк, ребята! Манабу нашёл верное направление. — Ура Буке! Гип-гип ура! — нестройным хором прокричали фералы и нырнули вслед за охотником. — Какие весёлые! Ну вот… — устало вздохнул Высший, поправляя лямки рюкзака перед тем, как двинуться за друзьями. — Продолжайте улыбаться и заблуждаться, что у нас всё под контролем. И всё же сквозняк с запахом сухого воздуха пустыни, прогретого солнцем до треска, вселял надежду даже в суровое сердце дракона.