***
Её звали «красной ведьмой» или «охотницей на фей». Своё прозвище она получила в первый день, когда получила назначение в 14-й участок, отвечавший за часть Рабочего района и верфи — любимое место тех бедолаг, которым было не по карману снять шлюху в районе розовых огней или купить «приличной» дури. «Удачное» место для зеленой девчонки, которая только-только вышла за стены Полицейской Академии. Обычно в 14-й отправляли «своих» — сынков офицеров, работающих там и продолжавших дела их дядь, братьев и отцов. Они прикрывали барыг, защищали девочек от совсем поехавших извращенцев и получали за это вполне неплохой процент. Главное полицейское управление за «опасность» службы начисляло дополнительные средства, поэтому полицейские купались в деньгах, как Греди Биф*. Лучше жилось только тем ребятам, что работали исключительно в Топях и на их окраинах. Но иногда в 14-й участок отправляли тех, кто «не нравился», кто мешал, и Эрза Найтуолкер была как раз тем случаем. В Академии она была одной из лучших. Красивая, сильная, отважная и беспристрастная. Её длинные красные волосы и холодный нрав привлекли внимание одного старого преподавателя, любителя молодых девчонок и минета за отличный результат теста по своему предмету. В один из тех летних дней, когда половина студентов уже готовилась отмечать получение своих значков, а другая сдавала последние испытания, он позвал её в свой кабинет «поговорить» о её будущем в центральном участке. Эрза сидела в кресле его кабинета в ученической форме с собранными вверх красными, словно дорогое вино, волосами и внимательно слушала профессора. Он говорил чушь о долге, о красоте, о работе и о том, что такие талантливые молодые люди, как она, должны работать только в лучшем месте и он готов ей помочь, так как у сироты без семьи и связей нет шанса пробраться наверх по карьерной лестнице и дальше постовой девушка не сможет продвинуться без его помощи. А за это он просил немного, маленькую услугу… С этими словами он остановился возле неё, расстегнул ширинку и вытащил наружу свой скрюченный и морщинистый член. Эрза внимательно посмотрела на него, затем на его хозяина и разрыдалась. Очень громко, с хрипами, почти так же, как плачут маленькие дети. На этот звук в кабинет влетел личный секретарь профессора, а также проректор, который зашел к нему по какому-то незначительному дельцу и ждал в приемной. Это сцену можно было назвать немой, если бы не заливистое рыдание Эрзы. Профессор быстро застегнул брюки и, заправляя рубашку, пытался оправдаться, тяжело дыша и открывая рот, как какая-то крупная рыба. Эрза закрыла лицо руками, продолжая издавать те же звуки и еле сдерживая улыбку. Секретарь, знавший о похождениях своего шефа, молча смотрел в окно, представляя свою дальнейшую участь, а проректор в полном шоке присел на стул. Если бы кто-то узнал о таком скандале, то к учебному заведению начали бы присматриваться журналюги. Эти подлые гиены стали бы копать под профессора и преподавательский состав, и, скорее всего, вылезла бы на свет истории о других мальчишках и девчонках, которые шли на компромисс с профессором, устраивая так своё будущее. А затем по принципу домино: порицание общества, истерии, потеря статуса и отток средств, которые здесь пока что не устали отмывать. Вот что случилось бы, если бы Найтуолкер сказала кому-нибудь о том, зачем профессор пригласил её в кабинет. Поэтому дело замяли: девушке по-тихому выплатили нехилую компенсацию, которую она позже потратила на приобретение жилья, а под предлогом «устроим вас в место, где пригодились бы ваши таланты» отправили её в 14-й участок, в тайне надеясь, что её прирежут во время какой-нибудь стычке с бомжами. Но этого не случилось. В первый день своего назначения, когда сержант Жозе посмотрел на её документы и заржал, словно старый мерин, её одну отправили патрулировать улицу в ту часть района, где слишком распоясалась банда подростков-беспредельщиков. Они называли себя «феи» и занимались тем, что устраивали пакости, угоняли и разбивали автомобили, вырывали сумочки у запозднившихся работниц фабрик и разрисовывали неприличными картинками стены домов. В один вечер Эрза поймала их всех, всех двадцать пять человек — девчонок и мальчишек от двенадцати до семнадцати лет, включая их главаря. Как она это сделала, осталось загадкой, но «феи» больше не досаждали 14-му участку, а Эрза получила своё прозвище и статус. С одной стороны, её ненавидели за успех в первый рабочий день, тяжелый взгляд, неразговорчивость и нежелание вступать в грязные делишки некоторых офицеров. А ещё её уважали и боялись — девушка была настоящим профи в допросах. Её сослуживцы делали неплохие деньги, ставя на время, через сколько раскроется тот или иной уродец, попавший к «Красной ведьме». Эзра знала толк в том, как причинять боль и какие именно вопросы нужно задавать. Хоть она и оставалась всё такой же холодной и беспристрастной внешне, что-то тёмное, злое внутри неё ликовало. Кроме «допросов» у неё лучше всего получалась слежка. Она могла часами сидеть в машине, пить кофе и молчать. Сидеть в засаде так тихо, что её напарники на операции переставали чувствовать её присутствие. Словно дикая кошка на охоте, она ждала момента, когда можно выскочить и загнать свою добычу в угол, насладиться её страхом, а потом затащить в логово 14-го участка и играть. Три года рутинной работы и ни одного интересного дела. Эрза следила за проститутками, гоняла барыг, периодически грозно смотрела на «фей» и заставляла их делать полезные дела или добывать информацию для расследования. Отношения с коллегами так и не сложились, как и с начальством. Надежда на то, что её кто-то убьет при исполнении, таяла так же быстро, как весенний снег. Вскоре Эрза была странной, жуткой, но своей и исполняла свои обязанности блестяще. Правда, девушке не везло с напарниками. После того, как «малышка» Коко, секретарь сержанта, ушла со службы по случаю брака и последующего декрета, Эрза осталась единственной девушкой в коллективе. Несмотря на её характер, многие из её сослуживцев были назначены к ней в команду, но через неделю писали заявления о замене, сетуя на сломанные пальцы и шальную мысль ущипнуть Найтуолкер за задницу. Так продолжалось, пока в 14-м участке не появился Шуга Свиттнес. С самой первой минуты было ясно, что он гей. Парень этого не афишировал, но и не скрывал — не видел смысла. Он был высоким голубоглазым блондином, укладывавшим свои волосы в «кок», довольно широким в плечах, отчего любые рубашки его размера сильно обтягивали накаченную грудь. У Шуга был мягкий голос, склонность к коверканью и сюсюканью слов, а также фирменная «дорогуша» в конце предложения. Он принимал себя таким, каким он есть, и, как он потом рассказывал Эрзе, это делало его счастливым и помогло отрастить очень толстую кожу, почти как у вымирающих розовых носорогов, не обращать внимание на людей вокруг и жить счастливо. Его отец, Джонатан Свиттнес, хоть и стыдился своего сына (поэтому отправил его в 14-й участок, чтобы улица и суровые полицейские выбили из парня дурь), но всё ещё был в Совете города, одним из приближенных Мэра Макарова и, как поговаривали, был другом Игнила Драгнила, что автоматически делало его сына неприкасаемым. Сержант Жозе был против зачисления в ряды своих ребят такого парня, но взятка от его отца покорила его сердце, и вскоре Шуга, сразу получивший прозвище Сахарок, начал работу. Жозе искренне хотел, чтобы парень сбежал, и как можно быстрее, поэтому назначил его напарником Эрзы. Девушка лишь кисло улыбнулась своему новому компаньону и взяла с собой патрулировать улицы. Ребята из участка делали ставки, сколько продержится пидорок-сахарок, но шла неделя, другая, третья, и вскоре все поняли, что они отлично сработались и даже сдружились. Никто не мог понять, как так вышло, что замкнутая, неразговорчивая Эрза, терпела вечно веселого, не затыкающегося ни на минуту блондина. На его шутки (иногда действительно очень смешные) она отвечала лишь полуулыбкой или издавала что-то среднее между кашлем и хрипом, иногда притаскивала имбирный кофе и пончики с розовой глазурью, вышила на нагрудном кармане его формы розового котенка на его день рождения, за что Сахарок получил выговор за порчу формы, но всё равно продолжал носить. Эрза защищала своего напарника от злых шуток коллег, от психов на улице, кричащих вслед «педик», тот же, в свою очередь, защищал её от пьяных приставаний, заставлял есть здоровую пищу, кормил сладким (хотя Эрза до сих пор не признается, что обожает клубничное суфле и чизкейки) и любил её так же, как родных братьев и сестер. «Тебе не хватает любви, дорогуша!» — говорил он ей, на что Эрза лишь усмехалась. Как и Эрзу, ребята из 14-го сначала люто ненавидели Сахарка. Несколько раз даже пытались его избить и изнасиловать бутылкой: «Тебе же нравится это, пидор? Хочешь ещё? Ты же любишь сосать?». Но у них ничего не вышло: Сахарок умел защищать себя и был достаточно подготовлен, чтобы суметь избить самых зарыпистых до больничной койки. После выписки он ставил перед обидчиками кофе, говорил «мир» и с тех пор стал им не так омерзителен, как было вначале. Они привыкали к нему медленно. Сначала косились в его сторону и плевали под ноги, затем усмехались над его шутками, затем выяснили, что Сахарок фанат «Нагов», любимой местной команды по футболу, и несколько раз в маске зайчика** ходил стенкой на стенку против таких же ярых фанатов «Барракуд» — главных соперников. Ещё через полгода они собирались в баре рядом с участком и смотрели игры, через полтора ржали над его шутками и сами были готовы разбить кому-нибудь лицо за «пидор» в адрес сослуживца. «Вот есть, Сахарок, понимаешь, геи (это ты), нормальные ребята, только в пердак любят трахаться, но это дело каждого, знаешь? Вот я, например, люблю, когда баба молчит, а Генри наоборот; ему нужно, чтобы она орала, как свинья, без этого у него хер не встаёт. А есть пидоры. Те, которые и в жопу дают, и начальству член лижут, и против всех козни имеют, и ждут, как бы всех выебать. Вот эти вообще конченые…»***
— Ску-у-а-ачно! — зевая, протянул Сахарок, развалившись на стуле. Эрза сидела рядом на небольшом диванчике, сложив ногу на ногу и читая газету. — Хоть бы какое-нибудь дело. За последние полгода в 14-м участке стало как-то ненормально тихо и спокойно, на сколько могло быть спокойно в этом районе Эдоласа. Все также: бомжи, редкие поножовщины, воровство и хулиганство — и не больше. Детективы участка плевали в потолок и потихоньку разгребали старые висяки, а рядовые офицеры либо находились в патруле, либо просиживали штаны в участке. Неожиданно на стойке регистрации раздался звонок, от которого дежурный вздрогнул и схватил трубку. Эрза могла услышать только невнятный женский визг, но было ясно, что что-то случилось. Дежурный положил трубку: — Странный шум в верхней квартире на Хоуп-стрит. Похоже на выстрел. Соседи волнуются, просят проверить. Кому там скучно? — он уперся взглядом в блондина. — Вот вам, сладкая парочка, и проверять. За работу! Эрза отложила журнал и надела на голову фуражку. * Греди Биф (Greedy Beef) — антропоморфный бык-миллионер, персонаж известного в Эдоласе мультфильма, известный своей способностью плавать в деньгах и влипать в истории, из которых он всегда выходит с выгодой для своего состояния. ** После случайного убийства подростка полиция Эдоласа занималась массовым расследованием против зачинщиков «фанатских» драк. Для того, чтобы никто не мог подать заявление, участникам перед сходкой выдавали маски животных.