Женить, нельзя помиловать

После разговора с Галадриэль Эрилэ вышла на ярмарочную площадь, где пересеклась с гуляющими друзьями. После обмена не особо значимыми новостями их внимание привлёк эльф из Ривенделла, который активно зазывал к себе народ для пробы необычного гномьего пива, — шедевра пивоварения. Эльфы — народ высокомерный. Поэтому зов торгаша оставался бы и дальше без отклика, если бы не любознательность О’Дер, которая за собой увлекла и друзей. Ей было необходимо отвлечься от приставучих мыслей, а что может в этом помочь лучше, чем алкоголь?.. Пиво оказалось с ярко выраженным «мужским характером», — терпкое, задиристое, с сильным хмельным вкусом. Однако его необычность и прелесть оказалась в другом: послевкусие у него было восхитительно-мятное, обжигающее рот после хмеля морозной свежестью. Тауриэль и Эрилэ оценили пиво по достоинству, сумев обосновать необоснованную цену за кружку, а вот Леголас лишь закашлялся, демонстративно скривился глядя на бочки с пивом, не оценив старания гномьих пивоварен. Но градус уже сделал свое дело и друзья воздушной походкой направились к следующему торгашу, продававшему изысканные наливочки собственного производства. С умными лицами выслушав полный список ягод и фруктов, использованных при изготовлении данного продукта, слегка захмелевшие эльфы зацепились лишь за пункт «спирт» и с радостными криками налили полные четыре кружки. Последнюю уверенно вручили слегка сопротивлявшемуся продавцу. Закусывали же вялеными окуньками с соседнего прилавка, обмененными на пару кружек настойки. Рыбка была уложена на продолговатое блюдо ровными рядами и посыпана чуть блестящими на солнце кристалликами крупной морской соли. От таких закусок жажда только усилилась, и, тепло распрощавшись с пьяным вусмерть торгашом наливки, эльфы двинулись дальше. Под конец вечера пьяными были не только сдружившаяся за короткий срок троица, но и вся ярмарочная площадь. Были попробованы все привезённые из других земель вина и настойки. До икоты надегустированы многочисленные виды пива и других спиртовых напитков. Отужинала высокопоставленная пьянь очень даже цивильно и скромно, пытаясь контролировать упрямо расползавшиеся ноги и руки. Мать Эрилэ немного подозрительно посмотрела на отчего-то счастливую дочь, улыбка с лица которой не сползала в принципе, а вот отец едва слышно рассмеялся, пряча усмешку в бокал с вином, — ему хватило одного взгляда в глаза дочери, чтобы понять в чем дело. Впрочем, глупо хихикающая Начальница стражи, упрямо пытающаяся определиться, держит она колонну или колонна ее, и с усилием сохранявший в вертикальном положении свое тело принц Лихолесья тоже выдавали с головой состояние колоритной троицы. Трандуил лишь изумленно переводил взгляд с подошедшего к нему за стол икающего сына на чуть не падающую Тауриэль, а затем на смехотворно невозмутимую Эрилэ, сидевшую рядом с родителями. — Как прошел день? — саркастично поинтересовался Король Лихолесья, глядя сверху вниз на сына. Сидевшая за столом коронованных Арвен едва слышно рассмеялась, пряча улыбку за салфеткой. Зеленолист пробубнил что-то невнятное, и Трандуил, не дожидаясь ответа, вышел из зала в окружении других Правителей, неодобрительно покачивая головой. Эрилэ, проводив их взглядом, выскользнула из-за своего стола и подошла к Леголасу, неловко завалившись назад и рухнув на огромный резной стул, где недавно сидел отец друга. С другой стороны от принца села Тауриэль, задумчиво облокотившись на стол и подперев кулаком покрытую румянцем щеку. — 

Из вереска напиток Забыт давным-давно, А был он слаще мёда, Пьянее, чем вино,-

затянула Начальник стражи, а Эрилэ лишь молча улыбнулась, развалившись на стуле, вольготно закинув одну из ног на подлокотник, а вторую положив на колено принцу. Леголас громко икнул и, потянувшись, отпил из бокала красного терпкого вина, а затем протянул Тауриэль, которая, в свою очередь отпив, передала его обратно через принца, но уже Эрилэ. В принципе, нужно было на нем и остановиться, но друзья излишне самоуверенно переоценили собственные, более чем скромные способности, и что было дальше, смело тянуло на отдельную книгу под громким названием: «Сто одна причина, почему эльфам не стоит напиваться». Каким-то чертом языкастая Эрилэ, поддакивающая из женской солидарности Тауриэль и не способный сопротивляться Леголас набрали себе в компанию эльфов, с которыми пустились творить погром на территории Лихолесья. Сначала кем-то очень весёлым было предложено пойти попугать служанок, что и было исполнено в ближайшие десять минут. Стражники нижних этажей имели удовольствие наблюдать, как из-за поворота на них сначала вылетели визжащие в испуге эльфийки в длинных юбках, а за ними пятнадцать уважаемых гостей во главе с принцем, его невестой и Начальником стражи в белых пододеяльниках, завывавших на разные тональности. Растерявшиеся стражи с изумлённо распахнутыми глазами проводили процессию взглядом, но предпринимать что-либо побоялись. Затем Эрилэ понесло во двор замка к конюшням, где был обнаружен один единственный на все Лихолесье олень с седлом. Естественно, учитывая, чей это был олень, данное существо не то чтобы никого не боялось, так ещё и чувствовало себя вполне вольготно, пользуясь всеми предоставляемыми ему услугами. Поэтому когда во двор высыпали пьяные эльфы, олень Трандуила лишь флегматично выгнул одну бровь, отрываясь от увлекательного процесса поедания травы. — Эрилэ, — подал голос Леголас, держа в руке бутылку из-под вина и лихо качаясь из стороны в сторону, словно прямо сейчас находился в десятибалльном шторме. — Это отцовский олень… — У кого в отцах олень? — переспросили в задних рядах, и Тауриэль весело хрюкнула, сползая по дереву на землю. — И что? — не отвлекаясь на чужие комментарии, не поняла О’Дер. — Ну, его нельзя трогать… Мой отец будет злиться… — И что? — тупо и однотипно переспросила девушка, пытаясь связать мысли в пьяном мозгу. Принц Лихолесья лишь тяжело вздохнул и махнул рукой, мол: «делай, что хочешь», чем и воспользовалась эльфийка. Эрилэ сделала пару шагов ближе к рогатому, залихватски присвистывая, наивно полагая, что гордость Правителя на это купится. Животное сначала почуяло запах алкоголя, затем лёгкие женские духи, а затем почему-то, видимо, решило, что надо валить и как можно быстрее. Олень сделал шаг назад. — Цыпа-цыпа-цыпа, — перешла на другой уровень зазывания эльфийка, приближаясь к отступающему благородному животному. Эльфы, находящиеся в «зрительном зале», громко и очень не аристократично ржали, похоронив в себе спесивые вычурные манеры. На этот шум на балкон вышел хозяин оленя и, оперевшись на ограду руками, с интересом наблюдал за разворачивающейся комедией. Через пару шагов крупный величественный бежевый зад оленя упёрся в дерево, и животное испуганно взревело, кажется, решившись разбудить все Средиземье. Эльфы через хохот зажимали уши, Трандуил скривился, понимая, что надо спасать любимца, а Эрилэ неумолимо приближалась, явно решив довести королевского питомца до инфаркта. В конюшни из ближайшего стола высунулась голова Фердинала, и тот, не особо церемонясь, выбил копытом замок, выбираясь наружу и вприпрыжку подходя к хозяйке. Что, собственно, и спасло благородное животное… — Бусинка, — расплылась в пьяной улыбке девушка, обнимая коня за широкую шею, и питомец О’Дер преданно фыркнул, заботливо придерживая хозяйку головой. Трандуил проводил взглядом в испуге несущегося в сторону леса питомца, не беспокоясь, что на границе его остановят и вернут, и вновь взглянул на выпившую компанию. Леголас, поняв, что подруга в безопасности, переключился на Тауриэль, что-то упорно доказывая ей. Девушка сидела у подножья дерева и, глядя на принца, усиленно хмурилась, пытаясь понять, о чем шла речь. Другие же эльфы устало улеглись на траву и тихо беседовали. Наверняка, о смысле жизни. Но взгляд Правителя Лихолесья почему-то упорно возвращался к наследнице рода О’Дер. Последнее время преследующее его тепло в груди сейчас обжигало не меньше огня Змеев с Севера. Когда в поле зрения появлялась Она, на душе становилось нестерпимо горячо, но это приходило вместе с покоем… Хотелось долго наблюдать за ней… Трандуил медленно моргнул и, выпрямившись, ушел, продолжив задумчиво копаться в мыслях. *** Леголас прошептал какое-то ругательство, глядя на дурящихся детей на поляне. — Atangolmo na laiwave, — простонала Эрилэ, прикрывая глаза рукой и чувствуя, как горит лицо от стыда. Тауриэль выдернула пучок травы из земли и, бросив что-то нечленораздельное, пригладила волосы: — Мне необходимо проверить посты. И так позволила себе слишком много, не хватало совсем забросить обязанности. И, распрощавшись с друзьями, двинулась прочь в сторону замка. Леголас проводил ее долгим взглядом, и Эрилэ осторожно спросила: — Ей достанется? — Нет, я не позволю, — твердо бросил принц, но заметив грустный и виноватый взгляд, приобнял подругу за плечи: — Ну, что ты?.. Ты не виновата! — Но это из-за меня вы… забросили свои обязанности, — тактично заметила О’Дер, натянуто усмехнувшись. — Это полностью моя вина. — Нет, нам всем нужно было отдохнуть и мы это сделали. Последствий глобальных нет и не будет, так чего думать об этом и корить себя?.. — Возможно, ты прав. Медленно поднявшись, девушка отряхнула халат и взглянула на друга: — Что у нас вечером по планам? — А ты не помнишь? — хмыкнул Леголас, прищуриваясь на оба глаза. Эрилэ недоуменно покачала головой, судорожно пытаясь вспомнить, что могла забыть, но мысли, до этого лениво перетекавшие в мозгу, словно кисель, теперь испуганно испарились, решив оставить свою обладательницу в неловком положении. Принц Лихолесья положил руку подруге на плечо, набрал полную грудь воздуха и выпалил: — Тебя ожидает сегодня Показ Невест. — Что-о-о?!..