Она моя душа

- Эти отношения… как волна. Ты столько раз бросал меня. Снимал обручальные кольца. Но что-то нас возвращало и тянуло друг к другу. Я терпеливо ждала и так же легко возвращалась к тебе, совсем не думав о себе. Все время твердила, что это я плохо поступила. Омер бросил, так как я не сказала правды. Но сейчас… как будто мои глаза открылись. Я должна учитывать интересы моего ребенка. Омер, - с болью говорит Дефне, все также не смотря на меня. – Я чуть не потеряла его. – Дефне делает паузу. – Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Я не двигаюсь. Пусть ее слова убивают меня, но я не сдвинусь с этого долбанного места. Но через секунду я слышу, как датчик, который считывает сердцебиение нашего ребенка учащается, то понимаю, что не время для моего эго. Я подымаюсь и ухожу. Оставляя свою жену одну. Но только на сейчас! Я выбегаю из стен больницы и оказываюсь на парковке. Вижу, на месте В4 стоит мой автомобиль. Я лезу в левый карман пиджака, и достаю ключи. На секунду задумываюсь, как они оказались у меня, ведь нас привез сюда Шюкрю. А затем этот вопрос исчезает из моей головы так же быстро, как и появился. Я открываю дверь, завожу мотор и выруливаю на автостраду. Не смотря на то, что сейчас раннее утро, на дороге много авто. Одни марки сменяются другими, когда они лавируют между рядами. Я внимательно смотрю вперед, мое дыхание спокойное и равномерное. И все это меня настораживает. Дело в том, что я ЗНАЮ, что произошло несколькими минутами назад, но мой мозг ни как не отвечает на сложившуюся ситуацию. Что-то щелкнуло в голове, и жизни до этой секунды не существовало. Я ничего не анализирую, не разбираю, не переиначиваю, не строю разные сценарии произошедшего события. Я просто веду автомобиль к своему дому. Странно! Ведь, правда? После случившегося человек должен быть напряжен или взволнован, а может и то и другое. Ведь его жена сказала убираться ему ко всем чертям. Но не я! Может я умер? Слева слышу клаксон автомобиля. Я поворачиваю голову на раздражитель и водитель смежного авто активно жестикулирует, и что-то говорит. Если прочесть по губам, то это схоже на “куда ты прешь, жить перехотелось”. Игнорируя его, возвращаю свое внимание вновь на автостраду и облегченно вздыхаю. Если этот господин меня видит, значит, я не мертв. Тогда, что со мной? Взмах ресниц и я стою перед порогом своего дома, еще один - возле кровати. Скидываю с себя костюм, и залажу под одеяло только в белье. А затем закрываю глаза и засыпаю. Когда открываю глаза, то за окном темно. Тянусь за телефоном, который находится на подзарядке, на прикроватной тумбочке. Часы на телефоне показывают 7 вечера. Взмахиваю по сенсорным кнопкам, чтобы его разблокировать и звоню лечащему врачу Дефне. - Ваша жена стабильна. Сердцебиение ребенка в норме, - когда я слышу его слова, то вздыхаю с облегчением. Говорю, что признателен, и отключаюсь. А затем кладу свою голову на подушку и снова засыпаю. А может, просто закрываю глаза. Я не знаю. Когда просыпаюсь, то уже 8.05 утра. Я повторяю свои действия с телефоном. Замираю, когда слышу пятый гудок. Прошлый раз доктор ответил на третий. - Ваша жена стабильна. Сердцебиение ребенка в норме, - отвечает доктор после шестого гудка. Я прощаюсь с ним и снова засыпаю. В следующий раз, когда я просыпаюсь на часах – 18.01. Я снова звоню доктору. Услышав ответ, я отключаюсь и снова засыпаю. Секунду назад я уверен, что был в своей кровати, но сейчас я стою на узкой тропинке, по бокам от меня растут туи, ветки которых плотно сжимаются и образуют высокий забор. Через семь метров забор заканчивается и там вроде поляна, которая залита солнцем. Эта полянка манить меня и я начинаю идти вперед. Преодолев половину пути, я слышу свое имя. - Омер, - голос моей мамы, в нем нежность, забота и опека. Я ускоряю свой шаг. Я почти на поляне, еще шаг и я увижу свою мать, но тут какой-то шум разрывается у меня в ушах. Мне приходиться закрыть их ладонями. На секунду шум прекращается. Но желанный шаг я не могу сделать, так как шум вновь возвращается, но более настойчив и звучит он громче. Я начинаю кричать, чтобы заглушить этот надоедливый звук. Аллах, всего лишь шаг… один маленький шаг и я увижу маму. Шум очень громкий, я не могу его перекричать, хоть как сильно я кричу. Я резко отрываю глаза и вижу потолок спальни. Мама - это был всего лишь сон. Вновь закрываю глаза. Но звук возобновляется. Прислушиваюсь – это дверной звонок. Я переворачиваюсь на живот и прячу голову под подушку. Если я не спущусь, то нежеланный гость должен уйти. Но не в моем случает. К звонку еще присоединяется грохот. Вынужденно, я подымаюсь с кровати, удивляясь, что мое тело находиться в достаточно хорошем тонусе. Ведь я ничего не ем и почти не пью жидкости. Спускаюсь по лестнице и открываю входную дверь. За ней стоит Синан. Его рука занесена вверх над его головой, явно для стука. Но тут же он опускает ее вниз. Его глаза широко распахнуты, а рот приоткрывается от удивления, как будто перед ним стою не я, а привидение. Он закрывает рот, делает вдох носом и начинает говорить, но я закрываю перед ним входную дверь хлопком. Мне нечего ему сказать. Я никого не хочу видеть. Аллах, я даже не знаю, почему я спустился вниз? Когда я подымаюсь вверх по лестнице, то ни звонка, ни грохота не слышно. Поэтому делаю вывод, что Синан исчез. Хоть что-то он правильно сделал. Я вновь возвращаюсь в свой уютный кокон и засыпаю. Утром звоню лечащему доктору Дефне. - Добрый день. Как моя жена и ребенок? – замирая, спрашиваю я. - Показатели все в норме. Нет причин ее держать здесь. После обхода мы ее выпишем, - мысленно благодарю Аллах, что с ними все в порядке. - Спасибо, доктор. - Не болейте, - с улыбкой в голосе произносит доктор. Это стандартный ответ любого врача, но этот произносит его не как заученный текст. - Мы постараемся. Когда телефон касается твердой поверхности тумбочки, в голове вспышками врываются обрывки прошлого. Чувствую губы Эвелины на своих, вижу Дефне скорчившуюся на полу в кухне, держу свою жену руках без сознания, а затем слышу, пронизан болью голос Дефне “…оставь меня в покое”. Хватаюсь ладонями за голову, пальцами тру виски, чтобы прогнать воспоминания. Этого не может быть. Почему все случилось? Что я сделал не так, чтобы это свалилось на меня. Избавиться от тяжелых мыслей не выходит. Внезапно, меня начинает тошнить. С трудом я подымаюсь, свешивая ноги с кровати. Мое тело такое тяжелое, как будто оно выковано из железа. Я прикладываю титанические усилия, чтобы опереться левой рукой об изголовье кровати и только так поднимаю вес тела. Правую руку выставляю вперед, чтобы сделав шаг опереться ею об дверной косяк. А потом меня поддерживает перило лестницы. Но до ванной нужно сделать еще три шага, а предмета, чтобы опереться нет. Я отпускаю руку и делаю два шага, а затем, переступая порог ванной, падаю на пол. Обнаженный торс пронизывает холод, когда тело встречается с кафелем. У меня начинаются рвотные позывы. Я корчусь от конвульсий, но когда организм понимает, что желудок не может избавиться от того, чего в нем нет, то дрожь прекращается. Я делаю глубокий вдох и вытираю рот рукой. Не успев прийти в себя, меня начинает знобить, пот струиться по всему моему телу. И теперь холодный пол – как спасений для моего горячего тела. Я лежу на полу до тех пор, пока не проходит дрожь. А она проходит так же внезапно, как и началась. Я переворачиваюсь на живот, подгибаю под себя ноги и выпрямляю руки, становясь на четвереньки, а потом подымаюсь, держась за умывальник. Опираясь двумя руками об умывальник, я смотрю на свое отражение в зеркале. Цвет лица трудно описать словами. Это смесь желтого, зеленого и коричневого цвета с вкраплениями темно голубого. Щеки впали, волосы и борода отрасли и находятся в полном беспорядке. Под глазами черные круги. И от меня несет дерьмом. Я открываю кран с холодной водой, наклоняюсь и пью воду, кажется целую вечность. Затем поворачиваюсь и направляюсь в душ, сняв с себя то, в чем был. Под водой я стою целую вечность. У меня нет сил, чтобы тереть тело, поэтому, надеюсь, что вода сделает свое дело и своей силой смоет с меня зловонья. В душе ко мне возвращается контроль над моим телом. Вытираю полотенцем только лицо, так как еще чувствую некий дискомфорт от прикосновения даже мягкой ткани. Я потерян во времени. Проверяю свой телефон. На дисплее 29 декабря 2018 года, пятница. Так вот почему приходил Синан – я не появлялся на работе три дня. И он забеспокоился. Откидываюсь на кровать, чтобы перевести дух. Вот уж не думал, что несколько шагов и поход в душ могут отнять столько сил. Надеваю на себя темно-серые джинсы и зеленый свитер с грубой вязкой, наверх накидываю твидовое пальто, а на ноги – кроссовки. Мое коматозное состояние дается о себе еще знать. Движения медленные и неспешные, хоть как я пытаюсь их ускорить. Завожу свой автомобиль и направляюсь в больницу за своей женой. Я не смог тогда объяснить Дефне всю ситуацию с тем поцелуем, но клянусь, она не может быть настолько категоричной и прогонять меня, даже не услышав объяснения. До клиники остается около километра, я даже вижу крышу и несколько верхних этажей, и мое сердце начинает замедлять свое биение, в животе гуляет холод, а правая нога начинает так сильно поддергиваться, что мне приходиться остановиться на обочине, чтобы привести свое состояние в более-менее стабильное. Тот поцелуй исходил не от меня. Аллах, я даже не подозревал, что Эвелина может совершить такой поступок, ведь повода я ей не давал. Почему? Почему она это сделала? Ладно… В этой ситуации меня интересует то, как я смогу убедить свою жену, что это не я поцеловал Эвелину, а она меня. Какие мне нужно подобрать слова или, что нужно сделать, чтобы Дефне поверила моим словам, а не своим глазам, когда увидела меня рядом с Эвелиной. Неужели… неужели она сможет усомниться в том, что я смог поцеловать другую женщину. Паркую авто ближе к входу в клинику, глушу мотор. Краем глаза замечаю, что в автомобиль, который припаркован напротив входа, садиться Дефне. Пристально всматриваюсь. Исмаил осторожно захлопывает дверь за ней. А затем обходит авто, но резко останавливается, когда наши взгляды с ним встречаются. Он медленно качает голову. Его лицо абсолютно непроницательное, а движение головой я могу истолковать двояко: “ты придурок, что поцеловал чужую женщину” и “сочувствую тебе, но сейчас ее лучше не трогать”. Чувство стыда охватывает меня с ног до головы. Роняю голову на руль и тяжело дышу. Я не знаю, как смогу выйти из этой ситуации и вернуть свою жизнь. И раз Дефне уезжает с Исмаилом, то я в полном дерьме. Авто Исмаила скрывается с поля моего зрения, а я не могу поверить, что упустил их… или просто отпустил. Я колешу по дорогам Стамбула, пока не оказываюсь на пристани, где в доках стоит яхта. Паркую авто и направляюсь к яхте. Кладу руку на нос яхты и легонько провожу по гладкой поверхности, как будто могу ощутить теплоту солнца медового месяца. Я бы хотел забраться внутрь, но она поднята на сваи и накрыта брезентом. - Летом, втроем мы пойдем в плаванье, - обещаю я. Давление в груди увеличивается. Я поворачиваюсь вокруг своей оси и понимаю, что придти в док было плохой идеей. Воспоминания того времени накрывают меня с головой и от того, что Дефне от меня далека, делают их болезненными. Настолько, что сердце разрывается на мелкие куски. Я не могу… я не хочу быть здесь. Я хочу исчезнуть, растворится и не существовать. Я хочу быть рядом с Дефне. Вот, на сколько, сильна моя боль… Спиной опираюсь о деревянный свай и медленно опускаюсь на помост. Складываю руки на коленях, а на них кладу голову и смотрю в угол дока, немного раскачивая свое тело. Возвращаюсь домой. Закрываю за собою дверь и направляюсь к лестнице, чтобы подняться в свою комнату. Моя правая нога застывает на первой же ступени, когда в углу я вижу искусственную ель и коробку с новогодними игрушками. Чувство пустоты опоясывает мое тело, глубоко закрадываясь в душе. Я всегда жил один, но еще никогда одиночество не ощущалось так болезненно и отчетливо. Дом матери. Не удивительно, что я здесь. Что бы ни случилось в моей жизни, я всегда приезжаю сюда – в дом моей матери. Выхожу с машины и огибаю угол дома. А на ступенях сидит мужчина. Я делаю глубокий вдох и на секунду останавливаю свое движение, от неожиданной встречи. Час от часу не легче. - Как долго ты тут? – спрашиваю я своего дяди. Он мог знать, что я сюда приеду. И теперь мне интересно, когда, а главное, зачем он здесь. - Не знаю. И это не важно. Я знал, что ты приедешь сюда, в конце концов. - Я рад, что ты меня настолько хорошо знаешь, - язвлю я. - Омер, пришло время нам поговорить, сынок, - и это слово “сынок” вызывает у меня рвоту. Я хочу прямо тут, перед его ногами вырвать. Но сдерживаюсь. - Не называй меня так. Ты же знаешь, что я не твой сын, - я делаю глубокий акцент на предлоге “не”, чтобы еще раз напомнить ему об этом. - То, что мы с Нериман сделали, не подлежит никакому прощению. Но я хочу тебе все объяснить. - Долго же ты ждал этого момента. - Я тебе звонил много раз, но ты никогда не поднимал трубку. А прийти к тебе на работу или домой не хватало духу, - это правда после проката он звонил несколько раз, но потом я заблокировал его номер и телефонные звонки больше не поступали мне. Я прохожу мимо него. Достаю ключ и отпираю дверь. Дядя же не двигается с места. - Омер, пожалуйста, - произносит он таким тоном, что я не могу ему отказать. - Давай зайдем внутрь. На улице холодно. Мы заходим внутрь. В доме убрано, и по-настоящему уютно. Я бросаю несколько поленьев в камин, чтобы разжечь огонь, так как в доме достаточно холодно. Тишину не нарушаем ни я, ни он. Когда дерево начинает потрескивать и в комнате становиться тепло, я снимаю с себя курточку и иду к мягкому дивану. - Хочешь выпить? – спрашиваю я. - Да, - получаю я короткий ответ. Я наливаю в два бокала виски на одну треть высоты и протягиваю ему один. А затем сажусь на диван, напротив дяди, который сидит на деревянном стуле. Неджми делает глоток и начинает первым говорить. - Я никогда не отличался чем-то выдающемся в этой жизни. Все, что у меня было, было от твоего деда. Одним утром мы завтракали, и он пригрозил, что лишит нас дома, денег и наследства, если ты не женишься. - Теперь дед виноват в том, что вы придумали эту историю с прокатом? - Нет, конечно, он не виноват. Но в тот момент мы испугались. В нашем возрасте быть на улице после беспечной жизни очень трудно. Тогда Нериман придумала этот план. И он мне показался достаточно хорошим. - Дядя, к чему ты клонишь? Что ты ни в чем не виноват. Это тетя все сделала? - Это сделали все мы. Сначала было весело, - я издаю смешок. Ему было весело… - Но затем, я видел, как ты влюбился в эту девушку. Я сказал своей жене отступить. Но Нериман не сдержала свое слово, и тогда я ушел от нее. – Я помню, как дядя попросил пожить у меня. Он делает еще один глоток алкоголя, как и я. Мой стакан уже почти пустой. – Омер, я не знал, что Нериман скажет ей уйти от тебя. Омер, я считаю тебя своим сыном. И от всего сердца прошу прощения, что играл с твоей жизнью. Я хочу сказать… я не хочу тебя терять. Я понимаю, что к прошлым отношениям ты не вернешься, но прошу, пожалуйста, позволь мне быть в твоей жизни. Ты мне как сын. Бесполезно говорить, что с детьми не поступаю так, как поступил он. Но если быть откровенным, то я устал. Он прав, я не вернусь к прошлым отношениям с ним. Но, может, мы сможем построить новые? Я делаю еще один глоток и стакан становиться пустым. - Что ты будешь делать? – спрашивает меня дядя ровным уверенным тоном. - Ничего, - отвечаю я. - Я знаю, что Дефне живет у бабушки, - я резко перевожу взгляд с пустого стакана, который крутил у себя в руках, к его лицу. Откуда он знает? Я молчу. Не думаю, что он имеет право спрашивать меня об этом. И не думаю, что я хочу давать ему ответ, на столь болезненный вопрос. Я иду на кухню. Достаю новую бутылку виски, так как прежняя была почти пустой, и наливаю себе порцию. - Тебе налить еще, - спрашиваю с кухни. Дядя не отвечает. На всякий случай, я беру бутылку с собою и возвращаюсь к дивану. Что-то мне подсказывает, что она мне будет нужна. - Я не знаю, причину по которой она живет с бабушкой. Но раз она не с тобой, то случилось что-то серьезное, - говорит дядя, делая еще одну попытку меня разговорить. Но я и в этот раз не отвечаю. Дядя допивает свою порцию и наливает еще одну из принесенной мной бутылки. А затем садиться на диван рядом со мной и молчит. Мы оба наблюдаем за огнем в камине. Близкие мне люди поступили плохо, играя со мной, но в данную минуту мне нужен тот, кто сможет меня выслушать, даже если это будет набором слов, так как то, что я чувствую сложно выразить словами. Поворачиваюсь корпус к дяде, чтобы смотреть ему в глаза и произношу: - Я … я не мог понять… вы меня ошарашили тем прокатом. Аллах, я до сих пор не могу поверить, что человек, которого я считал почти своим отцом смог допустить, чтобы его ребенку причинили боль, - я откидываюсь на спинку дивана и смотрю на огонь. - Ты не представляешь, как я сожалею. Это будет преследовать меня до конца жизни. Мне с этим жить. Но, Омер, позволь все исправить. Вновь завоевать твое доверие, - дядя поворачивается ко мне лицом и кладет руку на мое колено. Вряд ли он сможет все исправить. Теперь любые его действия я буду ставить под сомнение. Хоть как мне не тяжело осознавать его предательство, он до сих пор остается для меня близким человек. А моя боль от ухода Дефне настолько большая, что хочется поделиться с кем-то. Просто произнести вслух то, что случилось. Это не поможет изменить ситуацию, но скинет маленькую пищинку с моих плеч. И это будет огромным облегчением. - Было недоразумение, - произношу я лишь два слова и останавливаюсь. Во мне борется две стороны. Я хочу и выговориться, но в тоже время не хочу многое говорить. К моему удивлению, дядя не задает дополнительных вопросов. Он молчит и ждет, что я еще что-то скажу. А я и говорю. – Мы чуть не потеряли ребенка. Глаза дяди широко распахиваются, а ладонь сильнее сжимает мое колено. Это непроизвольное усиление схватки говорит о степени его волнения. - Мы очень жаль. Как себя чувствует Дефне и ребенок? - Они в порядке сейчас. Дядя Неджми больше не задает вопросов. Но по взгляду, я вижу, что у него вопросов больше, чем человек может сосчитать. Он убирает свою руку с моего колена, подвигается ближе и обнимает меня. А я обнимаю его в ответ. Я делаю это без чувства гордости, тщеславия или еще чего-то. Это объятия мне нужны как человеку. Может я сильный, но в данную минуту это помогает справиться с болью. - Ты же знаешь, что можешь всегда ко мне придти. Я выслушаю тебя, и не буду судить. Уверен, что ты найдешь правильный путь, - говорит дядя, а затем он опускает меня. Подымается с дивана и идет в кухню. – Омер, что у нас будет на ужин? – в ответ я улыбаюсь, хоть он и не видит меня. Я знаю, что он делает. Он меня отвлекает. Мы ужинаем у соседки, которая смотрит за домом. А затем возвращаемся домой. Дядя остается со мной на ночь и спит в соседней комнате. Я чувствую себя уставшим. Мысли, которые строят неутешительные исходы, истощают меня. Но уснуть я не могу. Я кручу в руках свой телефон. Захожу в список контактов и нахожу имя Дефне. Одно нажатие кнопки отделяет меня от нее. Омер, сделай это. Легонько коснись кнопки, и ты услышишь голос своей жены. Но я этого не делаю. Кладу телефон под подушку, переворачиваюсь на бок и закрываю глаза. Уснуть мне удается только под утро. Просыпаюсь около 11 часов. На столе стоит завтрак: жаренные яйца, маринованные овощи, кофе. На диване у камина сидит дядя и читает газету. Когда он видит меня, то откладывает газету и подходит ко мне. - Завтрак на столе. Омер, - он виновато произносит мое имя. – Мне нужно сегодня уехать. - Спасибо тебе, – мы обнимаемся, и он уезжает. Сегодня Новый год и мой дядя хочет быть в кругу своей семьи. Я бы тоже хотел. Весь день я провожу в горном доме, а вечером возвращаюсь в Стамбул, но не еду в свой дом. Я медленно проезжаю по улице, где расположен дом бабашку Дефне. В ее окне горит свет. Хотя я не уверен, что ее комната еще ее. Останавливаюсь через триста метров позади дома и сижу в машине. Моя душа разрывается, а мозг кричит – “Иди к ней”, “Иди к ней”. Моя рука дергает дверную ручку… Но тут же захлопываю дверь с силой. Почти до самого предела вдавливаю педаль газа и убираюсь ко всем чертям. Возвращаясь домой, я дышу так тяжело, как будто пробежал кросс. Дефне была так близко, но я уехал. Даже не знаю почему! Омер, ты знаешь, в чем причина! И я действительно знаю. Я не пошел к Дефне лишь по одной причине – я боюсь. Боюсь того, что встретившись с ней, она меня прогонит. Скажет, чтобы я ушел и больше не возвращался в ее жизнь. И я чертовски этого боюсь. Наше молчание оставляет меня в неведении нашего будущего и дает мне возможность, может ошибочную, но все же возможность того, что все будет хорошо. Я понимаю, что долго мы не сможем молчать, но этот момент я отстраняю, как могу. Новый год я встречаю один. Следующий день я провожу дома, а вечером вновь еду прокатится по Стамбулу. Я даже не удивляюсь, когда проезжаю возле дома Дефне. И вновь глушу мотор метров в триста от дома. Снимаю руки с руля, а головой упираюсь в подголовник и так сижу некоторое время. Когда слышу свое имя, я не обращаю внимания. Но второй раз поворачиваю голову и вижу в заднее окно автомобиля Дефне. Она стоит на пороге. На ней толстый свитер размера на два больше ее, на ногах брюки с вытянутыми коленями, а ступни в тапочках. Волосы она не выпрямляла и теперь они фейерверком вокруг ее лица. Я затаиваю дыхание и выхожу с автомобиля, понимая, что это та самая минута. - Я заметила тебя. Почему ты не вошел в дом? – она такая красивая. Домашняя, уютная и очень любимая. Только сейчас, рядом с ней я вновь чувствую, что живу. Я на миллиметр сдвигаю свое тело назад, когда слышу ее слова. Ее голос ровный и уверенный. Нет ни злости, ни обиды. Я полностью обескуражен. Она прогнала меня и покинула мой дом. А сейчас говорит так, как будто ничего не произошло. - Ой, - с улыбкой на лице произносит она, кладя ладонь на свой живот. Я тут же хмурю брови, так как это “Ой” мне не нравиться. - Что случилось? – волнительно спрашиваю я. - Он, стукнул меня. - Он? – нервно сглатываю, произнося на выдохе “он”. - Ты можешь прикоснуться. Его толчки такие уверенные. Вот, - она берет мою ладонь, так как я не решаюсь к ней прикоснуться. Я по-прежнему не понимаю, что происходит и как мне к этому относиться. Когда моя ладонь касается животика Дефне, мой малыш делает такой сильный толчок, что Дефне приходиться немного нагнуться. Мои глаза закрываются от наслаждения, когда чувствую движение. Нежно провожу по животику, тайно исследуя его. Он стал больше и круглее. Правый уголок моих губ медленно ползет вверх, и бровь тоже приподнимается, когда в свою ладонь я вновь получаю легонький удар. - Ты сказала “Он”, - повторяю я, желая услышать ответ. - Я имею в виду, он – ребенок. Я не захотела узнавать пол ребенка без тебя. Ты его отец и имеешь полное право вместе со мной впервые узнать, кто у нас будет, - ее слова – блаженство для моих ушей. Значит, она простила. Если я сейчас попрошу вернуться со мной домой, то она это сделает. Но говорю я совсем другое. Ведь хочу все прояснить для нее. - Дефне, я хочу объяснить, что произошло тогда в том кабинете.