Across the Universe

Грейвз никому не признался бы в этом, но он любил наблюдать за сестрами Голдштейн. Единственный ребенок в семье, он находил в этом простом занятии свое очарование. Сестры были по-настоящему дружны, и порой Грейвзу казалось, что они могут чувствовать друг друга на расстоянии. Он часто думал, каково это - вырасти рядом с кем-то, знать его сколько себя помнишь? Должно быть, это особенное чувство; увы, ему оно было недоступно. Грейвз любил смотреть, как они идут к Конгрессу - рядом, плечо к плечу, о чем-то быстро беседуя, словно два неразлучника склоняя друг к другу головы. Любил их быстрые переглядывания, когда Куинни знала что-то, что было неизвестно сестре. Она смотрела на Тину особым взглядом, и в глубине ее глаз золотой рыбкой мелькала тайна; лицо светилось торжеством, и иногда Грейвз готов был поклясться, что она пританцовывает на месте от нетерпения. Любил смотреть, как Тина смеется, пытаясь рассказать сестре забавный случай, но звонкий хохот разбирает ее раньше, чем она находит нужные слова, и Куинни смеется вместе с ней. Нравилось ему и то, что, несмотря на свою похожесть, они так разительно отличались друг от друга. Куинни была — летний душистый день, спелый персик, вобравший южное тепло. Солнце, чей лучистый взгляд разгоняет любые тучи. Молоко юной кожи, мед волос и розовые лепестки улыбчивых губ. Мужчины пчелиным роем вились вокруг нее, и она вежливо и мягко принимала это внимание, ни разу не обидев никого, кому отказала. Тина являла собой противоположность почти во всем. Если Куинни - солнце, то Тина была луной. Лунный свет не одаривает теплом, лишь делает мир контрастнее: острые углы теней вырастают вокруг, из прозрачных сделавшись черными, пустые пространства залиты холодом серебра. Луна изменчива и постоянна, и Тина тоже - ей удается оставаться собой и в дешевом объемном пальто, и в великолепии вечернего платья. Жаркие, голодные взгляды - привычный урожай Куинни - на приеме Конгресса достаются ее сестре, и Грейвз морщится. Поразительная невнимательность для тех, чья работа - наблюдать и подмечать; большинство мужчин не видят ее красоты, пока она не оказывается прямо под носом, ослепляя взгляд. Есть цветы, что раскрывают нежные бутоны лишь в густых сумерках, прячут свое очарование в бархатной темноте; Грейвзу не обязательно видеть блестящее мириадами звезд платье - нет нужды выносить ночной цветок под солнце, чтобы увидеть его красоту. Между золотом и серебром Грейвз всегда отдавал предпочтение последнему, и сестры Голдштейн не становятся исключением.