В клетке

      Заельапорро Гранц, бывший Октава Эспада, аккуратно нес легкое тело бессознательного Хичиго, поминутно оглядываясь по сторонам. Хоть Гранц и поселился в наибольшем отдалении от людных мест, его нынешнее обиталище граничило с парком, в котором сейчас, освещаемые ярким золотистым светом полуденного солнца, прогуливались парочки и мамаши с колясками. На лавочках изредка обнаруживались бабульки, вылезшие из своих пропахших цветами и мылом традиционных домов на солнце, погреть косточки. Вся эта достопочтенная публика сконцентрировала свое внимание на арранкаре, несшем находящегося в отключке альбиноса на руках. Парочки смотрели кто с недоумением, кто хихикая, а мамаши в шоке прижимали ладони ко ртам, изгибавшимся буквой «о», и ахали, и качали неодобрительно головами. Старушки сухо посмеивались со своих лавочек, либо неодобрительно поджимали морщинистые губы. Заель сглатывал слюну, пытаясь хоть как-то увлажнить пересохшее горло, и прибавлял шагу, неосознанно прижимая тело беловолосого к себе крепче. Хичиго это чувствовал и легонько морщился, не приходя в сознание, по прежнему бледный (если такое вообще можно было сказать про него, учитывая его альбинизм) чуть ли не до синевы. Взгляды людишек доставляли довольно много неприятных ощущений. В частности фантомное буравящее ощущение в области лопаток не давало покоя и вынуждало идти все быстрее. Когда в поле зрения наконец появился его небольшой аккуратный домик, Гранц уже почти бежал. С трудом притормозив у безликой деревянной двери в свое жилище, Октава Эспада нервно пошарил по карманам. Вернее, попытался пошарить, так как лежащий на его руках неподвижным грузом альбинос усложнял эту задачу. Гранц изо всех сил старался выполнить два дела сразу — не уронить беловолосого и найти ключи. Когда розоволосому наконец это удалось, он перехватил бесчувственного альбиноса поудобнее и спустился в свою лабораторию. Там он со всей возможной аккуратностью уложил Хичиго на удобную кушетку для обследования. Суетясь около окружавших альбиноса хитроумных устройств, Гранц изо всех сил гнал из головы все похабные мысли, который возникали в его голове, когда он смотрел на гладкую, сияющую в своей белизне кожу беловолосого, его тонкие губы и пушистые ресницы. Извращенная фантазия то и дело подсовывала сочетания слов «беспомощный», «идеальный объект для детального исследования» и тому подобные похабности, некоторые даже не пропускаемые цензурой… Заель с силой потряс головой, пытаясь вытряхнуть все эти извращения из головы, но добился лишь того, что его всегда идеальная, волосок к волоску, прическа растрепалась, да очки сползли на нос. Раздраженно поправляя прическу и очки, арранкар хмуро поинтересовался у самого себя, что с ним такое. Почему его так тянет к этому альбиносу? Да, его действительно было бы интересно изучить, этот случай чрезвычайно интересен для любого ученого. Но этот беловолосый… он притягивал к себе по какой-то другой причине. Арранкар не мог определить по какой, и это его раздражало. В очередной раз одернув себя и постаравшись оставить в голове только мысли о деле, Гранц закончил настраивать оборудование и принялся облеплять тело неподвижно лежащего на кушетке парня всевозможными проводочками. Тщательно и планомерно опутав ими беловолосого, Октава повернулся к диагностическим экранам и его тонкие паучьи пальцы запорхали над клавиатурой. На экранах высветилась трехмерная модель некоторых органов, голубым светом подсвечивалось состояние потоков реяцу. Заель вгляделся в экран повнимательнее и чуть не ахнул от удивления: из области сердца шла тонкая ниточка реяцу, уходя куда-то извне. Остальные показания на мониторах только подтвердили догадки арранкара — недостаток реяцу, приведший к обмороку, обуславливался мощным оттоком реяцу по этой связи. Однако сейчас было наоборот — реяцу не только не покидала тело альбиноса, но еще и прибывала по связи ровным, несильным потоком. Сегодня же на ноги не встанет, конечно, но в себя придет к вечеру, а уж денька через три и вовсе будет как огурчик. Но даже выяснив, что жизни и здоровью подопечного ничего не угрожает, Октава все равно никак не мог успокоиться. Он отцепил от неподвижного Хичиго датчики и аппаратуру и накрыл его легким пледом, каким-то чудом завалявшимся в его лаборатории, а сам не мог усидеть на месте и беспокойно метался от стены к стене. Его пытливый ум ученого-исследователя не давал ему покоя — ему хотелось разузнать все об этой странной связи реяцу, вникнуть в ее суть, разобрать ее на составляющие, понять и получить новые знания. Гранц воистину был настоящим маньяком — ему было мало того, что он уже успел узнать, и он хотел знать больше… обо всем. А о Хичиго почему-то хотелось знать все. Заель не совсем понимал природу этой своей необычной заинтересованности в бывшем внутреннем Пустом, но твердо решил, что как только беловолосый очнется, он уговорит его разрешить ему исследовать эту связь…

***

Ичиго свернулся калачиком на кровати в своей комнате. Перед глазами, сколько не проходило времени, все стояло крепкое загорелое тело, облаченное в броню Пустого, ярко-голубая грива и широкий белоснежный оскал… Тело в тех местах, где его касались горячие руки и губы Сексты Эспады, зудело и словно не переставало ощущать тепло чужих рук. Изукрашенную укусами шею немного саднило, рыжеволосый потер ее с недовольной гримасой. «Чертов озабоченный кошак…» — подумал парень, мысленно честя вышеописанного непечатными словами, и перевернулся на другой бок, закрывая глаза. Но что бы он ни делал, о чем бы не думал, пытаясь отвлечься, произошедшее не желало исчезать из его мысленного взора и памяти, продолжая вставать перед глазами. От этих постыдных воспоминаний было страшно, сладко и почему-то очень жарко, а оттого еще более пугающе. Легкий озноб сладкой волной прошелся по позвоночнику, Ичиго передернул плечами. «И вовсе не было мне приятно…» — упрямо подумал парень, хмуря брови, — «этот кошак просто обслюнявил меня, покусал немного — и все. И чего я так переполошился?» Но несмотря на все увещевания разума, тело с хозяином согласно не было, и одна из его частей внизу живота так и вовсе подняла бунт на основе сладостных и пугающих воспоминаний. Обреченно вздохнув, рыжеволосый с недовольным выражением лица поднялся с кровати и тихонько поплелся в душ, стыдливо прикрывая свой стояк полой растянутой домашней футболки. Холодный душ освежил тело и сбил жар в паху, но не смыл мысли и воспоминания о наглых голубых глазах и смуглой коже, под которой перекатывались мышцы. Но парню было уже все равно — он вышел из душа, весь покрытый гусиной кожей и вдвое флегматичнее, чем был. Плюхнувшись на кровать, плюнул на все свои попытки переосмыслить или хотя бы выкинуть из головы все произошедшее с участием голубоволосой арранкарской сволочи и отрубился, не долетая до подушки, чтобы и во сне видеть ярко-голубое с белым, перемежающееся лоскутками смуглой кожи…

***

Приходить в себя было неприятно. Во рту было совершенно сухо, язык наждачной тряпочкой лежал в полости нижней челюсти и шевелиться отказывался. Голову прострелило скупым пульсаром боли, когда Хичиго попробовал подняться. С трудом приподнявшись на локтях, беловолосый с удивлением воззрел плед, которым был укрыт и читающего какие-то свои научные бумажки Октаву Эспаду на стуле напротив. Бывший Пустой недоуменно моргнул. Но картинка перед глазами осталась прежней. Тогда беловолосый решил было озвучить единственную оставшуюся в голове мысль, но пересохшее горло и прилипший к небу язык не дали ему этого сделать. Но невнятное отчаянное мычание привлекло внимание Гранца. Заель отложил в сторонку свои выкладки и встал, чтобы налить Широсаки воды. Парень с благодарностью принял стакан и с жадностью к нему присосался. В рекордные сроки осушив его, он хриплым, едва прорезавшимся голосом потребовал «еще!» Розоволосый покорно вновь наполнил стакан, и, не дожидаясь, пока бывший Пустой закончит пить, начал свой воодушевляющий, продуманный до мелочей монолог: — Предваряя твои очевидные вопросы, Хичиго-кун, ты сейчас находишься в моей лаборатории. Ранее ты потерял сознание от потери реяцу, к счастью, не смертельной. По моим подозрениям, ты делился своей реяцу с Куросаки-куном. Я пришел к таким выводам, принимая во внимание вашу с ним связь. Я прав? Хичиго кивнул, не отрываясь от стакана. На этот раз он пил медленнее, смакуя каждую каплю освежающей жидкости. Октава Эспада кивнул сам себе и продолжил: — Меня природа вашей с ним связи очень заинтересовала. Поэтому я хотел бы поподробнее изучить это явление… — увидев, как беловолосый испуганно вытаращил глаза, арранкар поспешил его успокоить, -…но не буду принуждать тебя к исследованиям. Я могу лишь предложить сделку — все по обоюдному согласию. Ты, Хичиго-кун, позволяешь мне исследовать вашу с Ичиго-куном связь, а ты… ты можешь просить у меня все, что угодно. Розоволосый поднял взгляд, чтобы увидеть реакцию на свои слова, и вздрогнул, увидев каким нехорошим огоньком зажглись глаза сидящего напротив Пустого. Хичиго оторвался наконец от вожделенного стакана, и на его губах появилась хитрая ухмылка. Гранца от созерцания ее пробила дрожь, он нервно сглотнул и усилием воли подавил в себе порыв отодвинуться. Взяв себя в руки, арранкар спросил, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал: — Так… каковы будут твои условия, Хичиго-кун? Пустой лихо усмехнулся и сладким голосом протянул: — Нуу… есть у меня одно желаньице. Как-то раз мы с братиком поспорили. Мы сидели-обсуждали всю Эспаду, вспоминали былое, знаешь ли… И внезапно, дойдя до восьмого номера, не сошлись во мнениях. Мы знали всех арранкаров в подробностях, но… Ичи-нии посчитал, что у Октавы Эспады дыра Пустого находится на заднице… — Заель на этих словах почти сравнялся цветом со своими волосами, - …так как она скрыта под одеждой. Но я был другого мнения… — взгляд Хичиго сверкнул золотом и плотоядно ощупал бедра сидящего напротив арранкара, на белом лице неудержимо расползалась хитрющая лыба. Розоволосый испуганно икнул, практически задницей чуя опасную ауру Пустого, и нервно сдвинул коленки. В его голове панически вопила мысль: «Если ничего не предпринять, то не я, а меня завалят! И отлюбят так, что три дня не встану!» Заель от проносящихся в мыслях картинок с предполагаемыми перспективами едва не поперхнулся, но все же постарался не отчаиваться и как-то держать невозмутимое выражение на лице. С трудом мило улыбнувшись, он спросил: — Правда? И какого же? Беловолосый хмыкнул и ответил: — А-вот-и-не-ска-жу… Хочу сам убедиться в своей правоте. Ощупать свое предположение со всех сторон, так сказать… — Заеля передернуло, — Ну так что? По рукам? Я даю тебе исследовать нашу с братиком связь, а ты покажешь мне свою дыру Пустого. Гранц покосился на довольную лыбу Хичиго, прикинул в уме, чем его заднице это грозит, пришел в ужас, возразил сам себе, что любопытный случай все-таки, помаялся в сомнениях, сник и решил отдаться на волю судьбе: — Я согласен.