Зарисовки по паре СильверФлинт, по большей части модерн!АУ

— Занятие окончено. Все свободны, кроме вас, мистер Сильвер, — Джеймс с превеликим удовольствием закрывает учебник истории и переводит взгляд на студента, взмылить шею которому хочется в несколько раз сильнее, чем всей остальной группе. Еще, конечно, его немного заводят Билли «боцман» и Дюфрейн, но первый не настолько идиот, чтобы в действительности нарваться на трепку, а второй просто боится преподавателя в должной степени. — Сэр, что-то не так? — Парень переминается с ноги на ногу, стоя перед преподавательским столом, под гневным взором зеленых очей, и Флинт буквально может прочитать на его лице каждую мысль, начиная от «Блять, я не сдал до сих пор ту исследовательскую» до того, что ему не позволит воспитание даже мысленно повторить в стенах своего класса. — Какого хрена это было? — Когда дверь за последним учеником закрывается, спрашивает негромко учитель истории, и все эмоции на лице студента стираются удивлением, а следом в серых глазах занимается огонек задора и любопытства, яркими искорками преображая взгляд пакостника. — Простите? — Сильвер отзывается настолько непонимающе, насколько может, сдерживая улыбку, которая подрагивает в уголках его губ, стремясь расползтись по лицу и сделать его вид самодовольным. — Не строй из себя дурака — ты прекрасно понял, о чем я, — фыркая, кидает последнюю срезовую на стол перед студентом Флинт. Он не может себе представить, до какой степени нужно быть придурком, чтобы испортить себе успеваемость, которой может позавидовать большинство, таким ляпом. — Чего ты собирался добиться тем, что провалил работу? — Я не понял тему. — И написал два теста по ней до этого на «А»? Ты надо мой издеваешься? — Мужчина все больше закипает, и, видит Бог, он-таки прибьет этого недоумка, если тот сейчас не придумает что-нибудь. — Хорошо, — неожиданно резко произносит Сильвер, меняясь в лице опять, только на этот раз так быстро, что Джеймс не успевает даже отследить все, что оно выражает. Мужчину в целом немного мутит от того обилия эмоций, что по-обыкновению расплескивает вокруг этот парень, — я хотел попасть к вам на индивидуальные занятия. У нас сменилось три преподавателя по истории, и только вы знаете предмет и не рассказываете так, что хочется вздернуться без мыла. Мне нравится история, но, как вы думаете, сколько вокруг меня людей, готовых поболтать о Македонском, или тех, кто прочел от корки до корки «Записки о Галльской войне»? Я вижу в вас решение своей проблемы, но попасть к вам на дополнительные занятия можно лишь провалившись, и вы не походите на того, кто согласится поболтать за чашкой чая со студентом. — Ты идиот, — минуту ошарашенной тишины и наблюдений за усмиряющим после тирады дух студентом спустя, произносит вновь негромко мужчина. Он проводит рукой по лицу и медленно выдыхает, чтобы собраться с резко разбежавшимися мыслями и полностью осознать произошедшее. — Ладно, если тебе так хочется, можешь прийти в мой кабинет завтра после занятий. Но, Бога ради, больше не твори такой ереси, или я сделаю все, чтобы вышвырнуть тебя из этого колледжа за тупость. А теперь сгинь с глаз моих. — Спасибо, сэр! — Джон расплывается в самой светлой и счастливой улыбке из тех, что у него имеются, перед тем, как поспешить исполнить последний приказ учителя, и он в действительности рад. Ему осталось только придумать, как дописать исследовательскую по философии на тему, в которой он действительно ни черта не смыслит. Или завтра его ждет не свидание с горячим учителем истории, который порой ругается, хоть и тихо, так, что ему это после сниться в мокрых снах, а несколько часов с мистером Гамильтоном, который, Сильвер готов ногу на отсечение дать, настолько глубоко погряз в своем предмете и тонких материях, что уже давненько позабыл, где реальность. К тому же, Джону не нравятся блондины. О нет, определенно, он отдает предпочтение рыженьким.