Зарисовки по паре СильверФлинт, по большей части модерн!АУ

Не то чтобы Сильвер не верит в красивую сказку о идеальном сочетании родственных душ. Какая-то часть его плутовской души, не лишенная романтики, совершенно не отрицает привлекательности этой идеи. Другое дело, что Джон уже немного не фонтанирующий влюбленностью и идеалами мальчик, а потому трезво себе представляет, что шанс встретить одного-единственного человека на всем свете, что идеально подходит именно тебе, практически невозможен. Какова вероятность, что вы хотя бы живете в одной стране или пересечете свои пути? Он искренне смеется над теми, кто сломя голову и наплевав на неприглядную действительность грезит и ищет, ищет, ищет так, словно он путник, попавший в оазис, в центре которого, за пышными зелеными кустами, будет благословенный источник холодной воды, за которую он и душу заложить готов. У самого Джона на большом пальце правой руки не то штурвал, не то роза ветров. Изображение нечеткое, да к тому же покрытое десятками мелких бытовых шрамиков, которые еще сильнее искажают его. Беспокоит Сильвера это мало, а уж то, что рисунок не занимает полруки, тела и уж тем более не располагается на лице, и вовсе радует. До роковой встречи с «Моржом» он был вполне доволен положением своих дел. У капитана Флинта на лице половина штурвала, четкое, хоть и помеченное следами прожитой жизни изображение, которое так иронично подчеркивает его должность и положение. Впрочем, долго рассматривать этого человека у Джона времени нет — желание спасти собственную шкуру и выпутаться из этой переделки живым и невредимым тревожит его куда как больше, чем предназначенный Флинту судьбой человек. События вокруг меняются столь стремительно и неумолимо, что в следующий раз он обращает внимание на именно эту часть лица капитана уже после того, как до конца приходит в себя на испанском галеоне, без ноги и с новым грузом на душе. Флинт — первый, кого он видит по пробуждении и он тот, кто беспокоиться о нем едва ли не больше команды. Впрочем, выражая это сугубо в своей манере. Джон смотрит на него, изучает взглядом чертову половину штурвала на его лице, а после поднимает подрагивающую руку и, прищурившись, всматривается. От своей находки он смеется так долго и заливисто, что капитан всерьез намеревается послать за Хаулом. К счастью, приступ этого безумного веселья обходится без судового врача — оказывается достаточно попросить Флинта принести металлический кубок и уложить руку на его щеку. Что-то в чертах любовника, едва не потерявшего совсем недавно последнее из того, что у него имелось, меняется, и Джону уже не хочется веселиться, поскольку он различает в этих переменах отчаяние и беспомощность. Все оказывается не так уж и страшно. Оказывается, что жизнь — такая забавная штуковина, в которой ничего не бывает просто так и по мановению волшебства — их с капитаном «созданность друг для друга», предначертанная самой вселенной, оказывается не более чем чередой случайностей, объединивших их жизни самым крепким и болезненным образом. Сильвер понимает Флинта не потому, что у них рисунок на двоих, а потому, что он много думает, анализирует и хорошо слушает то, что Джеймс говорит. В обратную сторону это работает ровно так же — капитан слушает его, практически единственного из всей команды, да и вообще живых людей, не за одно марающее кожу пятно, а пройденные вместе баталии, схожесть мыслей и те чувства, что зародились и окрепли в них на порядок раньше, чем они узнали о своих судьбах. Квартирмейстер признает, что объединяющий их соулмейт-знак скорее приятное дополнение к неприглядной действительности, нежели то, что имеет в действительности весомую цену. Впрочем, одно неуловимо меняется в их общении. Сильвер находит занимательным соединять их знак, поглаживая капитана по щеке или просто держа свою руку на его лице. Это доставляет ему какое-то сомнительное и даже совершенно не понятное удовольствие, которое он не может ничем обосновать, но наслаждается им от этого ничуть не меньше. Флинт относится к этому со скепсисом, порой кривится или даже рычит на него, но все это его недовольство теряет для Джона смысл в тот миг, когда он отлеживается на капитанской койке после особенно тяжелой битвы. Джеймс сам подходит к нему, опускается на край кровати рядом, а следом поднимает его руку, прикладывая к своему лицу, так безмолвно и искренне говоря, что он рядом и что они справятся. Это заставляет Джона улыбнуться, превозмогая чудовищную боль во всем теле и адски сильную — в ноге, и та теплая, короткая улыбка, что появляется на лице капитана, делает этот мир для него немножечко светлее.