Меч, латы и эшафот для Девы Мэри...

      В дополнение к ответу на вечный вопрос "что делать", вырисовывается одно соображение, даже почти рекомендация. На звание панацеи она не претендует, однако, кому-нибудь, возможно, и будет полезной. Разумеется, только там, где количество героев романа несколько больше, чем два. Иначе его едва ли следует рассматривать...       Можно попытаться изобразить всех персонажей добрыми, умными, красивыми, мудрыми и справедливыми. В полном соответствии с образцами, взятыми из Артуровского цикла. Ну или почти всех, потому что без парочки откровенных монстров обойтись, как правило, не выходит, хотя можно и попытаться... Но вся штука окажется в том, что у каждой вашей Мэри будет своя собственная правда, и они вступят в противоречие друг с другом. Чудовища, если можно так сказать, рождаются из вполне житейских обстоятельств, а хорошие люди словно на пустом месте становятся негодяями. Тем самым вы попутно решаете проблему чрезмерной идеализации того из персонажей, который может претендовать на место главного. Ведь и он может себя проявить некрасиво, жестоко, сомнительно с моральной точки зрения. Если вспомнить о Жанне, то, надо признать, меньше всего она похожа на Мэри вовсе даже не у Бессона, который сделал ее анти-Мэри (перемена знака не всегда означает перемену сути), а у Глеба Панфилова. Тут надо вспомнить эпизод фильма "Начало", когда она приказывает казнить двух солдат, обвиненных в дезертирстве. Насколько это обвинение справедливо, насколько облыжно, зритель не знает, он поставлен перед фактом расправы. Солдат, которого Дева приказала повесить, проклинает ее; она спасла Францию, но погубила его жизнь. По образу идеальной героини Панфиловым нанесен тот удар, что отделяет ее от лишенного отрицательных черт стереотипа. Притом зритель понимает, что решение принято ею не из жестокости, а по необходимости военного времени, и это только усиливает трагичность коллизии.       Разумеется, в целом ряде случаев такой подход не может быть воплощен. Когда пишется о чем-то, что тебя касается лично. Великая Отечественная - хороший тому пример. Но представить себе франко-прусскую войну, как столкновение очаровательного Бисмарка и романтически обаятельного Наполеона III, едва ли что-то может помешать тем, кого никакая личная нить не связывает с той войной. Если же компания героев совершенно вымышлена, живет в придуманном мире, тогда тем более.       Когда-то о чем-то подобном задумывался Адольф Тьер, в истории французской революции способный писать с симпатией и воодушевлением о ком угодно. О Барнаве, Мирабо, Лафайте и Робеспьере. Каждый хорош по отдельности, желавший добра всем. Собранные вместе - пауки в банке. Зато и книга его читалась как исторический бестселлер первого ранга...