Меч, латы и эшафот для Девы Мэри...

      Рождается ли истина в споре — вопрос спорный сам по себе. В разговоре, однако, может родиться некое новое восприятие реальности, проистекшее из случайной констелляции отдельных ее фрагментов.       Так и сейчас, новый импульс для продолжения этой статьи был дан упоминанием Шарлотты Корде при обсуждении одного стихотворения. Эта, как назвал ее наше все Александр Сергеевич Пушкин, «дева Эвменида», являет собой заметный пример того, как напарывается на острый риф истории легкий бриг идеализации героя.       Впрочем, едва ли оттого, что авторы хотели бы отказаться от привычного для них образа мыслей. Вина или заслуга, тут уж кто как считает, лежит на самой истории, в которую персонаж произведения не то вошёл, не то влип.       Шарлотта Корде, а равным образом и её антагонист, убитый ею 13 июля 1793 года Жан-Поль Марат, именно таковы. Для одних он — «друг народа», защитник сирых и обездоленных, пламенный революционер, для других — кровавый маньяк. Исчадье мятежей подъемлет злобный крик: Презренный, мрачный и кровавый, Над трупом вольности безглавой Палач уродливый возник. (Не любил Александр Сергеевич неистового обличителя врагов народа. Ох как не любил… Знал бы, что сегодня Пушкинская улица и улица Марата соседствуют в Санкт-Петербурге, разделённые только одним кварталом Невского проспекта).       Соответственно, единства мнений об убийстве Марата и личности его убийцы нет и не предвидится, несмотря даже на прошедшие два с лишним столетия. Истины этот затянувшийся спор не рождает, только помогает вовлечённым сторонам оттачивать свою аргументацию, в которой и внешний облик Шарлотты и Жана-Поля, и весь их жизненный путь от рождения до встречи, первой, последней и роковой, играют вполне содержательную роль.       Куда клонят те и другие, как возвеличивают объект своих симпатий и преуменьшают то, что их отталкивает, — всё это понятно. И тем не менее, хочется того или не хочется, полностью абстрагироваться, спрятаться от разработок оппонентов не выйдет. Потому как найдётся третья сторона, которая сможет уличить первые две стороны в манипуляциях. Оттого приходится учитывать друг друга, ссылаться друг на друга. И не получится скрыть ни антиавторитарные «Цепи рабства» Марата, ни республиканский активизм Корде на её нормандской родине. Одним придётся согласиться с красотой и начитанностью Шарлотты, другим — с её какой-то инфантильностью, одни признают бешеную работоспособность и отвагу Марата, другие — не будут протестовать против замечаний о кожных заболеваниях, которыми страдал «друг народа». Пусть эти и другие важные детали можно подать под разным соусом, сообщив им разный вектор, но читатель на то и учил грамоту, чтобы разобраться самостоятельно, заодно узнав побольше о каждом из персонажей этой эпопеи.       Не то, чтобы конфликт интерпретаций образа героя вашей книги, там где такой конфликт присутствует, либо может быть изобретён автором без ущерба для здравого смысла является гарантией против проявления «комплекса Мэри»… Гарантиям тут вообще не найдётся места. По крайней мере, однако, его воздействие может быть самым существенным образом ослаблено. Почему бы, в конце концов, не попробовать…?