Силуэт на фоне Солнца

— Эй, парень очнись, — донеслось до меня сквозь сон. — Не отвечает. Виктор! Тут у парня кровопотеря, следы пыток и черной магии. — Это же Поттер! — ошеломленно заметил кто-то. — Что здесь вообще произошло? — Потом, потом! — поторопил первый голос, и все снова исчезло во тьме. *** — Жить будет, — уверенно заявил кто-то, снова чуть нарушая мой сон. — Сообщите родителям. Но вот… — Это Гарри Поттер, идиот! Нет у него родителей, — ответили ему — По протоколу мы должны сообщить ответственным за него. Есть такие? — Он же в Хоге учится, так? Тогда, по идее, надо вызывать директора… — …который лежит в морге с вырванным сердцем и выжженным нутром, ага. Ну я не знаю, декана его вызовите, что ли. *** — Проснитесь, мистер Поттер, — наконец привел меня в себя знакомый голос. — Я… где? Что с профессором? Там было… — как можно сбивчивее, округлив глаза и вообще изображая жертву, пролепетал я. — Тише, мистер Поттер, тише, вы в больнице святого Мунго, в безопасности, все закончилось, — принялась меня успокаивать, как могла, Минерва. Дальше мы довольно долго общались вот в таком ключе — я изображал ребенка, а Минерва — заботливого родственника, который как-то незаметно перешел на «ты». Продолжалось это ровно до того момента, как мы не вернулись к более насущным вопросам. — Профессор, а сколько я здесь? — спросил я, стирая с лица силой выдавленные слезы. — Третий день, Гарри. У тебя была сильная кровопотеря и магическое опустошение. Тебе нельзя колдовать еще какое-то время. — О-опустошение? — округлил я очередной раз глаза. — Но я ведь смогу колдовать? — Конечно, Гарри, нельзя просто взять и перестать быть волшебником, — как-то неуверенно заверила меня МакГонагалл. Так, видимо, в Мунго держат не совсем тупиц, и они что-то да поняли. Интересно, что? — А когда меня выпишут? — Мистер Смелвик сказал, что как только ты окрепнешь. Может, дня через два. Я ведь правильно помню, что ты живешь в приюте? — Да, — как бы смущенно и нехотя признался я. — Но я не хочу туда. Я бы лучше снял комнату в Косом переулке. После… после похорон. — У меня есть идея получше, — заговорщически подмигнула мне декан, смахивая слезу. — Как тебе идея пожить этим летом у семьи Уизли? — Но мы не очень ладили с Роном, — попытался выкрутится я, чувствуя, как внезапно и очень хреново пошли дела. Черт, я просто забыл о том, что я несовершеннолетний. — И я не хотел бы их обременять… — Не волнуйся, — умиленно улыбнулась женщина. — Молли сама мне это предложила, уверена, тебе понравится. Тьма и сифилис! И не откажешь ведь. Да чтоб вас всех дементоры отымели, у меня слов не хватает бранных! *** Это была бомба. Вообще ничто не предвещало смерти Верховного чародея Визенгамота, казалось, он чуть ли не вечен. Газеты от «Пророка» и до «Ведьминого еженедельника» просто взрывались в совершенно неправдоподобных теориях о том, что же произошло на окраине Лондона, но главном было то, что во всех изданиях Дамблдор выступал святым, а я — невинной жертвой. Люциус превосходно справился со своим заданием. Я, может, даже передумаю его убивать такими темпами. Меня даже допросили, в тот же день, как только МакГонагалл, сославшись на дела, ушла. Ничего интересного — у этого Кингсли Шеклболта просто не было других свидетелей, а я, по легенде, видел не так уж и много, поэтому врать было легко и приятно. Интересное началось тогда, когда я, убедив аврора в том, что рассказал все, откинулся на подушку и начал бессмысленно разглядывать потолок. И началось оно с негромких аплодисментов. Я обернулся только для того, чтобы увидеть Стеклянного человека, нагло усевшегося на большой тумбе в углу комнаты. — Поздравляю, лорд, — заявил О’Дим, третий раз ударяя в ладоши. — Альбус Дамблдор, великий светлый волшебник, мертв, а ты — жив. Как самочувствие? — Прекрасно, О’Дим. Но ты ведь здесь не только для того, чтобы занести мне апельсинки? — Знаешь, — проигнорировал он меня, — вы, люди, вообще мне интересны. Я знал одного… хм, колдуна, который рискнул встать у меня на пути и поставить свою душу на кон, чтобы спасти чужого ему, в общем-то, человека. Но ты, — он слегка покачнул указательным пальцем в мою сторону, — совершенно другой. Ты не колеблясь приказал убить двадцать человек, и все только ради того, чтобы не делить свою победу с кем бы то ни было еще. — Ты не дождешься от меня жалости к тем, кто не способен защитить себя, Зеркало. — Я и не жду, — притворно отгораживаясь от моих обвинений поднял руки О’Дим. — Я не судья и не моралист. Я — торговец. — Тогда зачем все это? — Мне просто показалось, что ты заскучал, — пожал он плечами. — Но раз тебе не нравится тема, давай ее сменим. Как поживает Слизерин? — Я… — меня прервал стук в дверь. Метнув на нее взгляд, я прошляпил момент, когда Гюнтер исчез, оставив вместо себя ровную пирамидку апельсинов. Шутник чертов. — Войдите, — пригласил я неведомых посетителей, и тут же в комнате стало слишком много рыжих людей. *** Похороны великого радужного, тьфу, светлого мага прошли в таком жутком трауре, когда каждый пытался убедить каждого, что он грустит сильнее остальных. Я же все силы пускал на то, чтобы не расхохотаться, слушая, как перечисляют сомнительные достоинства и заслуги трупа. Сколько же крови мне перетравил Дамблдор! На каждый мой план у него находилось по два, каждая вылазка заканчивалась открытым боем, каждый открытый бой — потерями. Но теперь все будет по-моему. *** Мне всегда было интересно посмотреть, как живут мои наиболее многочисленные враги. Вру, никогда не было. Однако кормили тут знатно, а неряшливостью и бедностью меня не удивишь. Ну и меня, как жертву страшных пыток и злых колдунов, еще никто особо не трогал, — кроме бывшей Прюэт. Однако ничего интересного, кроме изучения моей маленькой библиотеки, здесь не было. Не сказать что я узнавал для себя что-то невероятное и новое, но это избавляло меня от необходимости долгого штурма секретов, который я уже когда-то проводил. Я прекрасно понимал, в отличие от авторов, откуда взялись эти рецепты и результаты, однако сам я слишком долго бы их проверял. Зато ночами я был полностью предоставлен себе — Уизли-младший спал как убитый. *** Этой ночью я спал. Я вообще редко видел сны, и в основном это были кошмары. Но сегодня все было не так. Я стоял в ночной прохладе напротив горящего двухэтажного деревянного здания, перед которым полукругом собрались причудливо одетые люди с магловским оружием, а в центре полукруга мелькали какие-то существа. Люди не могли двигаться так. — Я иногда размышляю об этом человеке, — раздался сбоку от меня голос Стеклянного человека. — Вон он, в центре круга, с двумя мечами. — Это… человек? — удивился я. — Ну, технически, нет, — усмехнулся О’Дим. — Однако у него две руки, две ноги, два глаза и круглые уши. Чем не человек? — При чем тут уши-то? — Я когда-нибудь расскажу тебе эту историю, — пообещал мне торговец. — Однако сейчас важно не это. Ты ведь понимаешь, что ты спишь? — Вполне, — кивнул я. — И это, очевидно, не мой сон. — Да. Ты ведь должен навестить своих подопечных только через три дня, так? — Ну да. — Навести сегодня, как только проснешься. Этот совет я даю тебе бесплатно. — Какая щедрость, — съязвил я. — Чем обязан? — Быть может, моей неизбывной доброте? — сверкнул глазами господин Зеркало, совершенно противореча своим словам. *** Я появился во вспышке в коридорчике, ведущем в обеденную, и встал за углом, чтобы меня не было видно. Полагаю, именно этого хотел О’Дим. — Лорд изменился, — шептал голос из-за угла. Люциус. — Его не было долгих десять лет, — ответил ему Долохов. — Да и пережить собственное перерождение, думаю, не каждый сможет. — Именно, — подтвердил Малфой. — И я хочу понимать, с кем имею дело. — Неужто ты решил предать Лорда, Люци? — сладко, как могла, пропела Беллатриса. — Я не идиот, Лестрейндж, — я прямо-таки видел, как тот отмахивается от колдуньи. — Но лорд, которого мы знали, мертв. — А знаешь, Люц, — взял слово Руквуд. — Новый Лорд мне нравится много больше. Раз уж у нас пошел такой откровенный разговор, то, знаете, по прошествии десяти, имей их дементор, лет в Азкабане я понимаю, что творили мы редкостную херню. Какие-то погромы и теракты, вместо того чтобы взять и убить Дамблдора и Грюма, как сейчас. — Ты сомневаешься в… — начала шипеть Лестрейндж, но было прервана Долоховым. — Успокойся, Белла, — примирительно поднял он руку. — Даже ты должна признать, что, делай мы все правильно, мы бы не проиграли. — Это было стечение обстоятельств! — продолжила изображать змею женщина. — Если бы не… — Тогда, Белла, Лорда просто заманили в ловушку. Ты же помнишь, что за неделю до этого вбежал взмыленный Снейп, и Лорд нас просто вышвырнул из комнаты. А потом… — Снейп, — выплюнула она, — был и умер предателем! — Именно, — заметил Долохов. — А мы его прошляпили. Он обвел нас вокруг пальца, и если бы не его труп, мы бы и дальше считали, что он просто поверил в смерть Лорда. — Однако, — снова встрял Малфой, — мы должны думать не только об этом. Вы знаете, о чем я. А вот я не знал, и не сказать, что мне не было интересно, поэтому я вжался в стену коридора, будто вор в ночи. — Магия, — подтвердил его слова Руквуд. — А нас осталось не так уж и много. — Именно, — продолжил Малфой. — Мы слишком многих потеряли. Чтобы восстановиться, уйдут годы, если не десятилетия. Но теперь нам никто не помешает, кроме Лорда. — Объяснись, Люциус, — тем же тоном потребовала Белла. — Легко, Белла. Лорд ни черта не понимает в том, за что, как он утверждает, борется. Он одержим только своими целями, которыми и делится-то через раз. Да и вот это, — кажется, я услышал шелест ткани. — Делает нас уязвимыми. — Ты! — раздался яростный вскрик колдуньи и через мгновение — глухой стук падающего тела. — Спасибо, Август, — поблагодарил Малфой. — Я бы не успел. — Так зачем вообще ты ее сюда звал? — лениво спросил Долохов. Как я понимаю, он даже не дернулся. — Нарцисса, — лаконично объяснил Люциус. — Обливиэйт! Итак, игра пошла по-крупному. Что же, я тоже могу в нее сыграть. А тем временем мои маленькие заговорщики продолжили. — Теперь мы квиты, Люц, — ответил Руквуд. — А не то гнили бы мы с тобой в Азкабане, — подтвердил Долохов, заставляя мои глаза вылезти на лоб. — Если бы я предупредил больше людей, Лорд бы просто не поверил, — будто извиняясь произнес Малфой. — А вот в вас он должен был верить и так. — Никогда не любил Эйвери, — заверил его Август. — А зря, — возразил Люциус. — Позволю себе напомнить, что смерть каждого чистокровного вредит нам всем. Каждая капля магической крови... — Ладно, Люц, кончай вилять, — скрипнул креслом Долохов. — Лестрейндж в отключке, так что давай прямо. — Ты думаешь, это разумно? — усомнился Август. — Лорд плевать хотел на наши защиты. — О, уверяю тебя, — язвительно ответил Малфой. — Подслушивать за углом — это вовсе не в его стиле. Вызвать на ковер и выбить дурь Круциатусом — это пожалуйста, а так… — Как глаголешь-то, — усмехнулся Антонин. — «На ковре» ты вовсе не так пел. — Захочешь жить — не так запоешь. Но прямо так прямо - Лорда надо кончать. — И каким же это образом? Он недавно воскрес из мертвых, а потом вырвал сердце Дамблдору. Его не особо-то и прикончишь. — Если снова явиться у него займет еще десять лет — я буду доволен. Но, в любом случае, пока мне важно ваше принципиальное согласие, а детали… Думаю, возможность предоставится.