Силуэт на фоне Солнца

Болота — не слишком жизнерадостной пейзаж моей родины вполне описывался этим словом. Бескрайние топи, полнящиеся жизнью. Вообще говоря, из деревни можно было уйти и по вполне приличной дороге, но вот только она вполне могла оказаться не безлюдна. Пусть лучше те, что первыми придут в деревню, считают ее вымершей полностью. Смеркалось. Я уже около получаса шел, присматривая место для ночлега, и наконец нашел — маленький, но милый кусочек твердой земли (в чем меня убедила довольно высокая осинка), укрытый пожелтелыми листьями и тонкими веточками. Уже к темноте у меня был сложен некоторый запас толстых веток — ночь не обещала быть сильно холодной, однако лишний раз мерзнуть желания тоже не было. Собрав из веток и бересты шалашик, я потянулся было за огнивом, но замер, захваченный внезапной мыслью. Я каким-то образом умудрился не уделить этой мысли ни минуты ранее. Я созерцал ее какое-то время и в итоге решился попробовать. Я закрыл глаза и пожелал огня, позвал к нему, без злобы и гнева. Когда я, словно подглядывая, приоткрыл один глаз, то увидел его, мирно пылающий где-то в двух пальцах над тканью перчатки, словно бы сказочное зернышко из чистого пламени. Аккуратно, стараясь не тревожить, я поместил огонек в конус из веток и коры, завороженно наблюдая, как костерок занимается самым обыкновенным пламенем. Я горько усмехнулся про себя. Все же сжечь меня пытались вовсе не просто так. В вынутый котелок были залита вода одной из трех имеющихся у меня фляг — ее я набрал в попавшемся на пути ручейке, но ее нужно было прокипятить. Собственно, этим я, а точнее костер, и занялся. Я же развесил на осинке одежду и сапоги, чтобы просушились, оставив на себе только перчатки. Вода вскипела под крышкой, и я, подождав сколько-то для надежности, аккуратно, стараясь на проливать и не обжигаться, перелил ее в флягу. Живем. В освободившийся котелок я тут же вылил оставшуюся воду. Две лягушки, корешки камыша, немного хлеба и соль — вуаля, суп готов!

***

Сколько я уже шел? Да знаю я, сколько, не дурак, но зачем я иду? Куда? В чем цель моего путешествия? Я уже ушел достаточно, чтобы никто никогда не смог заподозрить меня в связи с пожаром в деревне. Но остановиться? Чтобы вновь осесть среди таких же людей? Нет. Ни за что. Не среди этих скотов, готовых перегрызть глотку ближнему. Поэтому я шел дальше. Иногда я останавливался и обменивал то, что нашел в лесу, на то, что мне было нужно — соль, ткань, иглы и нитки, новый топор, нож и другое. Дни складывались в недели… К исходу месяца у меня начали заканчиваться стрелы. Я все же не сказочный персонаж, хе. Но, кроме шуток, ситуация была неприятная. В конце концов, кидаться в зайцев сгустками огня — ну не дело. Я вновь вышел к какому-то поселению вдоль реки. Деревянная табличка гордо гласила: «Таннендорф». Пихтовка, стало быть. Неужто я успел дойти до неметчины? Впрочем, я не сидел на месте, хоть и не торопился. На улицах было довольно пустынно, чему я не мог не радоваться. Я, уже имея некоторый опыт, довольно быстро нашел корчму, где и собирался послушать и, если припрет, поспрашивать местных — может, где поблизости есть кузнец или лучных дел мастер. — Поесть и попить, — как мог грубо выдал я, бросая несколько монет на стойку. Женщина, очевидно, трактирщица, молниеносным движением сгребла медь под стойку. — Что будете? Есть похлебка из свинины с хлебом, есть… — Пойдет. — А что пить? Есть пиво, есть… — Молока. Или воды, на худой конец. — Молока? — растерялась на мгновение трактирщица. Да, все же невероятные лохмотья, которые я по недоразумению называл одеждой, неплохо скрадывали фигуру, а на рост я никогда не жаловался. Глубокий же капюшон избавлял меня от большинства вопросов. — Именно, — буркнул я и, не дожидаясь ответа, направился к одному из столиков, уже начав прислушиваться. Спокойно посидеть мне не дали. Чуть ли не через минуту ко мне подсел некто. Я не стал даже поднимать голову или отодвигать капюшон — мне было все равно. А вот руку на нож я опустил. — Приветствую, — жизнерадостно начал невидимый из-за ткани незнакомец. — Вы не против компании, майстер? Я промолчал, и гость, видимо, счел это за положительный ответ. — Ну что же, — подтвердил он. — Говорят, молчание — знак согласия. Но я бы все же предпочел более явное выражение. Я снова проигнорировал незнакомца. Это даже становилось забавным. — Нет? Ну, на нет и суда нет, — заключил гость. Хозяйка наконец принесла просимое и мне, и собеседнику, одновременно сострадательно и опасливо на меня поглядывая. Видимо, решила, что я болезный желудком. Все равно. Я с удовольствием вдохнул аромат домашней пищи — это мне не лягушек варить с корешками, настоящий бульон, да и еще с парным молоком! А хлеб, не столь уже привычный походный сухарь, а мягкий, чуть ли не сочный кусок каравая… вот оно счастье, простое и незамысловатое. Собеседник же мой предпочел, очевидно, шнапс. Не самый дешевый, однако. Торгаш? — Говорят, через два дня в дне отсюда к западу, — продолжил самозабвенно болтать гость, — будет замечательная ярмарка. Я вот, например, собираюсь именно туда. Говорят, там можно будет купить такие зеркала… Зеркала — довольно дорогая и редкая вещь. А значит, если сей длинный язык не завирается, то, быть может, мне тоже стоит туда наведаться. — …глотатель огня, — заявил незнакомец, но я не понял, о чем он — слишком много прослушал. — Ты вообще кто? — довольно недобро справился я. — О, мои манеры, — добродушно посетовал тот, проигнорировав мой тон. — Гюнтер О’Дим, бродячий торговец, к вашим услугам.