Силуэт на фоне Солнца

Утро. Листья над головой. Хорошо. Сладко потянувшись, я принялся собирать своей маленький лагерь — неплохо бы успеть на ярмарку к началу, пока все не раскупили. Земля мягко пружинила под ногами, неся меня вперед, а солнце ярко сияло по правую руку. Хорошее утро, и день обещает быть ясным. Первое, что предупредило меня о том, что я близко, был запах — ага, а еще говорят, будто это природа смердит. Никто не обратил внимания на очередного гостя этого праздника жизни. Я, словно призрак, ловил на себе только мимолетные взгляды. Никто не интересовался путником в лохмотьях. Словно я был в безопасности. Но я знал, что я не в безопасности. Вокруг мелькали десятки и десятки радостных и озабоченных человеческих лиц, продающих и покупающих мясо, хлеб, сладости, инструменты и черт еще знает что. Но я знал, помнил, что за демонов скрывают эти маски людей. В любой момент они могут решить, что вот он — виновник всех их бед. Я или кто-то другой, будет ли он на самом деле виновен — не важно. Важно то, что произойдет следом. А следом будут огонь и кровь. Каждый раз, проходя сквозь очередную деревеньку, я ловил их взгляды — оценивающие, опасливые, жаждущие. «Быть может, это он уморил нашу Марыньку? Или вот год назад столетний Густав помер — а не этот ли чужак виноват?» Но их взглядам не за что было зацепиться, и я беспрепятственно проходил мимо, а они лишь моргали мне вслед. Но сегодня все было не так. Сегодня они были слишком заняты, чтобы искать виноватых в своих бедах, и я мог хоть немного расслабиться, на мгновение перестать оглядываться и держать руку на топоре. Давно я так не ошибался. С месяц, пожалуй. Стрелы нашлись, и довольно быстро. Посредственные, конечно, но все лучше, чем кидаться камнями. Все началось, когда я уже почти поддался желанию купить новую куртку. От сего затратного, но невероятно привлекательного действа меня отвлек особенно горестный вопль сбоку. Даже не вопль — словно бы стон раненого в сердце животного. Скрипнув зубами, я все-таки поддался природному любопытству и спустя несколько мгновений и движений локтями уже видел, что происходит. Действо состояло из стола, двух стульев, двух крестьян, их занимавших, и толпы, окружавшей всю эту идиллию. На столе же в беспорядке лежали игральные кости, монеты и несколько вещей, чье предназначение было для меня загадкой. — Так не бывает! — убежденно заявил, ударив о столешницу кулаком, один из них. — Дерьмо случается, — невозмутимо пожал плечами второй, широким жестом собирая деньги со стола. — Не хочешь проигрывать — не играй. — Ты мухлюешь! — указал пальцем первый. — Такого не может быть, потому что такого не может быть никогда! — В костях-то не особо смухлюешь! — выкрикнул кто-то из толпы. — И то верно! — поддержал еще один голос народа, явно обращавшийся к проигравшему. — Вали, Фридрих, ты просто неудачник! Дай место тем, кто природой не обижен! Толпа смехом поддержала сие заявление. Видимо, этого самого Фридриха здесь не любили. Интересно, почему. Хотя кого я обманываю, не интересно. — Da, deci mori, nenorociți! — зло прошипел тот сквозь зубы и убрался, расталкивая толпу локтями под смех и улюлюканье. — Быть может, сегодня мне улыбнется фортуна, — громко предположил вышедший вперед человек в летах. Седеющие волосы падали на посеревшую ткань попоны, скрывающей кольчугу, а левая рука явно привычно лежала на рукояти меча, висевшего на поясе. Этот человек не был крестьянином. Что он здесь забыл? Внезапно в воздухе что-то изменилось. Будто бы солнце на мгновение притухло. Я поежился, словно от холода, и аккуратно покрутил головой, но никто, кажется, ничего не заметил. Еще раз дернув головой, я перехватил взгляд того самого проигравшего. На короткое, исчезающее мгновение я почувствовал ярость и злость, сжигавшие его, бессильного, изнутри. Со злостью плюнув на землю, он развернулся и пошел прочь. И снова лишь я заметил могильный холод, пронесшийся сквозь толпу. Нет, не только я. В первом ряду, не маленькая, но и не взрослая девчонка, лет, быть может, двенадцати, поежилась и посильнее запахнулась в потрепанную серую шаль. Я сделал мысленную пометку проследить за ней и вернулся к происходящему за столом в центре. Все произошедшее отвлекло меня буквально на секунды. -…не достоин, — сменил за эти секунды невозмутимость на подобострастие кмет. Что же, его можно понять — с вооруженным рыцарем играть в храбреца не стоит. — Ничего страшного, — покачал головой воин, сверля крестьянина взглядом. — Считай, что тебе оказана честь. Давай, бросай. И они бросили. Кмет уже и сам был не рад, но он продолжил каким-то совершенно невероятным образом выигрывать. Толпа вокруг возбужденно и взволнованно шепталась, но лишь я начал понимать, что происходит. Та самая девчонка. Я чувствовал, что она что-то делает. Нет, не так — она что-то меняет. Тонко, гораздо тоньше, чем я, что бы это ни значило. Если бы я просто заставил кости перевернуться нужным образом, игнорируя естественный результат, она словно бы меняла сам естественный результат. Ох, зараза, сложно. Второй бросок. Рыцарь, несмотря на то, что проигрывал, улыбнулся. Крестьянин, увидев это, побледнел. Уж кто-то, а он уже все понял. Девчонка нахмурилась, но все так же продолжила свои манипуляции. Она чувствовала сгущавшиеся тучи, но не могла их правильно трактовать. Наверное, я мог бы вмешаться, сломать ее манипуляции силой — но я не стал. Я бы мог, наверное, спасти кмету жизнь — но я даже не дернулся. Почему? Я не собирался спасать чужого мне человека. Мне было интересно. А девчонка… Глупость лечится только одним способом. И лучше, чтобы при этом страдала не собственная шкура. — Рови, — чуть слышно прошептал крестьянин, в чьих глазах плескалась полубезумная надежда. — Пожалуйста… Третий бросок. Рыцарь снова проиграл. — Ну что же, — поднялся он, победным и ехидным взглядом окидывая толпу. — Скажите же мне, добрые люди, проигрывал ли этот человек сегодня? — Нет! — донеслось из задних рядов. — Ни разу! — поддержал его кто-то уже поближе. — Я, — продолжил рыцарь поставленным голосом. — Истово молил Господа нашего послать мне знак. Знак того, что этот человек, — он показал на смертельно бледного кмета пальцем, — всего лишь удачлив. Но Всевышний, — старик воздел руки к небу, — решил иначе. Трижды, трижды он дал нам знать, что этот человек неправеден. Трижды он дал мне проиграть в этой игре случая и трижды, трижды он доказал, что этот человек — колдун. Толпа ожидаемо охнула. — В костях невозможно смухлевать. И только одно объяснение возможно, — закончил воин, легким, быстрым и отточенным движением вынимая меч из ножен. Следующим движением пронзил поднявшего руки крестьянина насквозь. Толпа взвыла нестройным хором. А я… Я всего лишь не дал девчонке наделать глупостей, например, бросится к трупу прямо под меч рыцаря, внезапно столь благочестивого и столь удачно здесь объявившегося. Впрочем, почти незаметно сгребенные со стола в воинскую сумку монеты давали пищу для некоторых и вполне определенных размышлений. Как не дал бросится? Просто захотел. Сильно и уже умело захотел, так, что перед ней выросла прозрачная, но непреодолимая для нее одной стена. Обнаружив, что вперед ее не пускает какая-то сила, малявка на мгновение впала в явный ступор, а после побежала в противоположную сторону, роняя слезы. Найти ее будет не сложно. Но это потом. Сейчас меня больше интересовал рыцарь — уж больно он быстро определил магию, слишком быстро раскусил — пусть и несколько ошибочно — колдуна. Может ли еще кто-то так? Много ли их? Как с ними бороться?