Силуэт на фоне Солнца

Кровь болезненными толчками вырывалась из разорванных зубами жил. Бесполезно вырывалась. Только на середине фигуры я понял, что могу хоть колесом ходить — моя кровь не давала мне силы. Вообще. Невозможно! Абсурд! Неспешно подкатывало головокружение. Я думал. Это было просто нелепо — если есть дух и тело, то должна быть энергия, их скрепляющая. Но ее не было. Была лишь пустота, поглощающая все. Ответ существовал, но он мне не нравился. Он означал, что меня надули, словно первокурсника, развели, как сопляка в Лютном. Но лорд Волан-де-Морт выше, чем простая гордыня. Он способен признать свою неправоту для того, чтобы стать сильнее, стать еще более великим. Чтобы стать легендой. Чтобы стать всем. Кровь капала, каждой тягучей каплей приближая истину. Я уже знал ответ, но всегда есть возможность того, что происходящее — на уровень выше тебя. Но что могло быть на уровень выше? Люди говорят, что человеку возможно возвыситься и стать богом. Люди говорят, что богу возможно возвыситься и стать человеком. Слабость нарастала. Как я оказался в таком положении? Как докатился до участи жалкого ничтожества, неспособного даже бороться? Хотя, как будто раньше было лучше. Когда-то я был рабом тех, кто сильнее, потом — тех, кто лучше лгал. И снова — тех, кто сильнее. Circulus vitae. Древо жизни, замкнутое в цикл. Кап. Кап. Кап. Еще чуть-чуть, совсем немного. Думаю, Вотан гордился бы мною. Жаль лишь, что асы мои оказались ётунами. Все закружилось…

***

Восходящее солнце являло свое могущество миру, играя на волнах и брызгах, освещая каждую деталь громадного мира. Соленый ветер обдувал завязанные сзади волосы. Морская идиллия волнующегося сине-зеленого простора. Я никогда не видел столько воды в одном месте, от одного края горизонта до другого. Повсюду вода. Невероятно. Завораживающе. Прекрасно. Тихие шаги сзади, по поскрипывающему дереву палубы. Ровена. Сколько уже времени прошло с той поры, как я перестал вздрагивать из-за нее? Как вчера помню, как спас ее от рыцаря. Нет, не так — помог ей с рыцарем. Спасла она себя сама. Как и сожгла дотла Вайденхорст, сама. Это не было моей местью. Как это удобно, да? Ведь убивал не я, она. Но и на моем счету оказалось несколько жизней. Бандиты, дезертиры, местечковые правители, считавшие, что никто не должен ходить под солнцем без господина — все они случались на нашем пути. Чтобы защитить себя и тех, кто стал мне семьей, нужно было быть сильным. Настолько, чтобы у других не возникало даже желания, даже мысли оспорить мое… наше могущество. Она тогда еще была нелюдима. Я понимал и не задавал лишних вопросов. Мы просто шли вместе, не разговаривая и понимая друг друга без особенных разглагольствований. Нас сковало огнем, кровью, тьмой и жаждой жить. Мы начали доверять быстрее, чем разговаривать. Да и о чем было говорить нам, брату и сестре по пути? Семья. Думаю, это единственное, за что стоит бороться любыми методами и средствами, не взирая ни на что. Любые доводы отступают перед тем, что тебе на самом деле дорого. Я улыбнулся, вспоминая, как изменился мой путь. Стал самую малость осмысленнее. Мы были двумя путниками в окружении врагов и предателей. Но теперь мы были не одиноки. Теперь мы не были слабы. Мы учились. Больше у самих себя, чем у друг друга — слишком разными мы были. Я был не в силах углубиться в ее мир абстракций, а она не чувствовала свободного течения силы так, как я. Но в этом была и наша сила. Если на раздумья не было времени — действовал я, огнем, стрелой и мечом. Если же требовались раздумья, мы действовали вместе. А вот когда дело доходило до удачи… ну, что сказать, она нам сопутствовала. Всегда. Ветер приятно обдувал лицо, забирая остатки снов, в которых мне являлся дом, желтоватая трава у порога, улыбающаяся мать и смеющийся отец. Все то, что забрали у меня глупость и невежество тех, что гордо звали себя людьми, поганя собой само это слово. Давно закончились слезы, но боль — боль не могла закончится, она лишь отступала порою, забытая и брошенная. Но она всегда возвращалась, стоило только выпасть из круговорота жизни, остановиться на мгновение. Словно зверь, убедившийся, что жертва беспомощна. Корабль «Несчетный» вез нас вперед, к новой жизни. Прочь от старых грехов и обид, прочь от боли и разочарования, прочь от нас самих. Куда-нибудь. Все равно куда. — Чувствуешь? — заговорила Ровена. Занятно, но ее голос не разрушил идиллии, словно бы став ее частью. За формой я упустил содержание, пропустив суть мимо ушей. — Салазар? — повторила она, все же добиваясь своего. Я нахмурился, оборачиваясь. Прислушался. Если Рови считает, что что-то заслуживает внимания, так оно и есть. Но я не чувствовал ничего необычного. Ветер не доносил непривычных звуков или запахов, сила текла ровно, лишь слегка завихряясь вокруг нас. И все. — Нет, — покачал я головой. — Прислушайся, — обрезала она, снова обращаясь в слух. Я лишь пожал плечами, напрягая чувства. Но ее понимание колдовства было тоньше моего. Быть может, я просто не замечаю, не вижу пятнышко ржавчины на кольчуге мертвеца на батальном полотне. — Нет, — снова сказал я. — Зато я чувствую. Но… не могу, — недовольно и обеспокоено сообщила Рови, хмуря тонкие брови. Не может предотвратить. Что-то. Что могло случиться в море? Шторм? Она бы справилась. Корабль пиратов? Тоже. Только если там не было кого-то из наших. Это… интересно. И страшно. Кого мы встретим? Сможем ли договориться? — Парус на горизонте! — спустя мгновение заорали с «вороньего гнезда». Сестра не ошибалась. Никогда. — Норманы! В получасе! — продолжил кричать смотрящий. — Всех наверх! Быстрее, черти! — вторил ему капитан этого дырявого корыта. Вскоре его увидели и мы. Длинный, узкий, с драконьей головой на носу. Драккар. А драккар — это проблемы. Смертельные. Он приближался быстро. Даже нагнанный мною среди бела дня туман не сбил их, а делать что-то более явное было опасно, и прежде всего — для нас. Ни капитан, ни матросы не знали, кого везли. И до самой смерти им этого знать не стоило. Ровена за моей спиной сжала кулаки, а я сбросил с плеча перевязь с мечом. Я даже не знал, зачем до сих пор его с собой таскаю. Наверное, жалко было бросить. Дерево жалобно скрипнуло под стальными крюками кошек. Но еще до того, как нога первого закутанного в меха нормана коснулась английского дерева, нас атаковал он. Все произошло почти мгновенно. Воздух за несколько ударов сердца сгустился, стал холодным и колючим. На наш корабль опустилась безжалостная северная зима. Это было несложно и даже странно. Слишком малоэффективно. Я тут же рассеял холод огнем, а Рови позволила команде «Несчетного» не умирать в первые секунды. Мы переглянулись, за мгновения создавая план. Странный, иррациональный, неправильный. Аморальный, если судить мерками людей. Зависящий от случая. Следом пришел снег, но не хлопьями, а стрелками льда, пронзающими ткань, кожу и плоть. Я вновь остановил их, создав что-то вроде купола из пламени. Несколько матросов с ужасом закрутили головами, но тут же их лишились — Ровена не теряла времени даром. И вновь неизвестный колдун атаковал, но в этот раз — именно меня, за исчезающий миг проморозив доски подо мной до состояния трухи. Я оценил находчивость оппонента, провалившись в разверзнувшуюся дыру. Пока я висел на руках, подтягивался и вытаскивал себя из-под палубы, неизвестный колдун снова нас удивил. Если бы я умел смотреть сквозь мутную морскую воду, я бы увидел, как в море мгновенно появился громадный кусок льда, с громадной скоростью вытолкнувший воду во все стороны. Ровена не знала, что с таким делать, а я просто не успевал. «Несчетный» накренило и окатило ледяной водой, и вот тут нам пришлось по-настоящему туго. В промокшей одежде сопротивляться неведомому врагу было сильно не с руки. И все же я выделил мгновение, чтобы взглянуть на работу сестры, и остался доволен. Едва ли десятеро людей все еще сражались, не замечая творящегося вокруг безумия стихий. Однако я тут же поплатился за потерю внимания — меня чуть не задавила точно так же промороженная мачта, тяжко упавшая на разукрашенный деревянный борт и проломившая его. А наш враг оригинален, не могу не признать. Но бой закончился. Один единственный северянин остался стоять на ногах, с непониманием оглядываясь вокруг в поисках развеянных сестрою иллюзий. Лук мягко и привычно лег в руку, а стрела, одним слитным и, казалось бы, неспешным, но очень быстрым движением легла на тетиву. Воздух разорвался в последний раз, и последний воин упал, хватаясь за торчащее из горла древко. Вновь на море опустилась тишина. Ненадолго, впрочем. На борт молча вспрыгнула девушка, закутанная в тяжелые меха, с копьем в руках. Она едва ли была старше меня. — Стой! — прокричал я, усмиряя на мгновение огненную бурю в крови, жаждущую движения, боя и смерти. — Мы не враги! Естественно, я не был услышан. В следующий момент в меня полетело сразу два копья — одно деревянное, а второе — ледяное, из-под толщи воды. Как я об этом узнал? Оно разнесло палубу и отправило меня за борт, снося мною этот самый борт, вот как я узнал. Спина вспыхнула болью, как и все тело, еще бы, но сейчас было не до этого — только под водой я смог оценить масштаб бедствия. «Несчетный» был не просто продырявлен — он был разломан пополам, будто деревенский пирог, сочась тем, что было внутри. Холера! Вверх, ну же! С силой я погреб к свету, стараясь оплывать доски. Занесло меня и не глубоко, и не далеко — до корабля было рукой подать. Вот только плыть было уже особенно-то не до чего — ударной волной от разрушения нашего судна драккару не слабо так проломило борт, и тот начал весело следовать за «Несчетным» на пути к владыкам вод. Так, а плыть нам на чем, а? Судя по удивленному крику с борта, не только я об этом подумал. Какое взаимопонимание, чума, мор и проказа! Я поплыл быстрее, чтобы помочь Ровене, хотя, зная ее, помогать будут мне. Схватившись за какую-то деревяшку, я усиленно погреб к тонущему кораблю, моля всех богов, чтобы ничего непоправимого не случилось. В общем-то, ничего и не происходило. Что Ровена, что незнакомка практически мирно держались на поверхности воды, разве что последняя устало швырнула в меня очередную сосульку. Я же не стал даже напрягаться ее сжигать, все едино мимо. — Дура! — глубокомысленно заявила Рови. — Ох, — согласно выдохнул я, стыкуя доски и помогая девчонке забраться на них. Словив еще один кусок дерева, я забрался на него сам. — Хей! Может, поговорим наконец? — предложил я, устраиваясь поудобнее и начиная сушить промокшую насквозь одежду, прямо не снимая.