♡
Он стоит на улице, у него такое ощущение, словно у него в груди находится улей. Это спокойный вечер, вокруг не так уж и много людей, но его все еще удивляет каждый раз, когда кто-то проходит мимо и говорит ему «добрый вечер». Но правда была в том, что, вообще-то, этот вечер ну никак не был добрым. Потому что на протяжение уже нескольких часов, Томлинсон стоит на улице, напротив государственного музея искусства. Он понимает, что должен зайти туда. Ему хотелось бы пошутить о том, что Гарри выступает в музеях, но он не может позволить себе быть таким жестким, потому что, по правде говоря, он не может себе представить, чтобы этот парень занимался чем-то другим помимо этого. Выступления были чем-то, что Стайлс делал просто чертовски хорошо, и даже казалось, что он был живым воплощением каждой музыки, которую исполнял. Даже простая мысль о том, что шатену предстоит снова увидеть его выступление, да и увидеть Гарри вообще, заставляла все в его животе переворачиваться. — Будь сильнее, — произносит про себя Луи, когда делает первый шаг вперед. Солнце почти село, и скоро вход на частную вечеринку будет закрыт. По крайней мере, именно так все объяснил Зейн, когда давал указания о том, где и когда можно найти Гарри, и что следует сделать в том случае, если он почувствует себя так, словно сейчас упадет в обморок. Томлинсон хочет убежать назад. Он знает, что Зейн не позволит ему сделать этого. Гарри, наверное, был все так же красив, и, наверное, он был все так же добр, но он, наверное, все еще был опасным и разрушительным, а еще, наверное, он даже не был больше влюблен в него. Луи пытался избавиться от этих мыслей, когда дошел до стеклянных дверей при входе в музей. Все кругом было украшено мерцающими огоньками. Он ничего не мог поделать с тем, что происходило в его голове, потому что именно так и была устроена его жизнь. Он мечтал о молодом и повзрослевшем Гарри, он мечтал о кудрявом парне, на которого он смог бы накричать, и которого он мог бы обвинить. Он мечтал о нем, вернувшемуся к нему. Но этот Гарри в его голове был лишь миражем, а сам он был осушенной пустыней, и Томлинсон был готов сделать все ради того, чтобы утолить свою жажду. Шесть лет, шесть лет, шесть лет, шесть лет. — Сэр, у вас есть приглашение? — спросил какой-то хорошо одетый мужчина, выглядя очень важным. Он передвинулся, чтобы заблокировать вход. — Эм, я здесь для того, чтобы увидеться кое с кем. Это не займет много времени, — пробормотал шатен, приподнимаясь на носочках, чтобы посмотреть за плечо высокого незнакомца. Шесть лет, после которых он был в том же здании, что и Гарри. Шесть лет, и ему хотелось сломать что-то с помощью своих кулаков. Мужчина неожиданно отошел в сторону, никак не возражая и совсем никак не реагируя, и Луи понял, что ему пора прекращать быть таким гребаным трусом. И тогда он думает о том, что он просто, блять, идиот, или, быть может, сумасшедший преследователь, потому что за последние шесть лет Гарри ни разу не попытался связаться с ним, и Томлинсон сейчас сам пришел к нему, без всякого предупреждения. Он чувствует, как холодеет его кровь. По его жилам течет мед, а жужжащие пчелы доставляют дискомфорт по всему телу. Его сердце бешено колотится. Внутри музея тускло и в то же время ослепляюще, потому что вокруг множество проекторов, благодаря которым повсюду мелькают изображения бледно-лилового цвета. Помещение длинное и, как кажется, бесконечное, словно футбольное поле, или какая-то церковь, и Луи чувствует себя так, словно времени больше не существует. Он вдруг понимает, что музыка, которую он слышит, играет не у него в голове. Она мягкая и меланхоличная, и парень чувствует себя так, словно плывет по реке. Мелодия болезненно медленная, и Томлинсону хочется просто мечтать. Стоять и мечтать. — Я хочу удержаться внутри тебя, я хочу вздохнуть, это правда. Луи хочет быть гордым, он хочет сказать, что знает этот голос, но он не уверен в том, что должен сейчас чувствовать, потому что в действительности было бы уместнее сказать, что он когда-то знал этот голос. Гарри стоит в дальнем углу, перед ним стоит стойка с микрофоном, и он двигает по ней руками вверх и вниз, делая это так нежно, будто та была его давним любовником. Позади него есть несколько человек, которые медленно кивают головами в такт исполняемой ими музыки. — Я смотрю на тебя и ничего не вижу, я смотрю на тебя, чтобы увидеть истину. Стайлс вновь обретет уверенность, закрывая глаза, и он поет с такой грацией, что Томлинсон не хочет ничего, кроме как наброситься на него с объятиями. Кудрявые волосы стали короче, а сам парень просто обрел более спортивную форму тела, но, кроме этого, ничего больше не изменилось. Луи кажется, что это чертово проклятье. Он ненавидит то, что они продолжают встречаться таким образом, он ненавидит чувствовать себя просто очередным незнакомцем в толпе людей, и он ненавидит то, что Гарри был полностью закрыт в своем собственном мире. Так было всегда. — Исчезаю в тебе... Странно, ты даже не подозреваешь. Исчезаю в тебе... Я думаю, что это странно — ты ничего не подозреваешь, — кудрявый парень нахмурился, наклоняя голову в сторону и начиная ударять себя по бедрам в такт звукам барабана. Это странно для Луи, потому что он совсем не осознает того, что Гарри — это не просто мечта или какая-то иллюзия. Это означает, что он и правда бросил его, и это означает, что он действительно в порядке. Он спокойно дышит. Стайлс наклоняет голову и открывает глаза. В этот же момент именно на шатена падает зеленый свет от специального освещения, и кто-то включает машину, производящую легкий дым. — Медленно загорается странный свет, у чужого сердца нет дома, — он снова болезненно закрывает глаза, пытаясь продолжить петь: — Ты накрываешь руками... — и его голос ломается, после чего Гарри отходит от микрофона, показывая музыкантам, чтобы те прекратили играть, и опускает голову. Луи прикусывает внутреннюю часть своей щеки. — Мы начнем через пять минут, да? — спросил высокий мужчина, державший в руках гитару. Стайлс сложил руки на груди и кивнул. Другие люди что-то пробормотали и согласились, после чего разошлись в разные стороны. Луи не двинулся с места, замечая, что Гарри посмотрел на него. И шатен начал смеяться, продолжая делать это до тех пор, пока ему не стало трудно дышать. Стайлс остановился на месте, широко распахнув глаза. Он ждал, пока прекратится смех. — Извини... Я просто так часто думал о том, что скажу тебе, если когда-то увижу тебя снова, а теперь все, что я могу сказать — это то, что твои волосы выглядят просто великолепно, — прохрипел Томлинсон. Кудрявый парень выгнул бровь, а затем ускорил свои шаги и развел руки для объятия. — Нет. Не надо, — сказал Луи, отступая назад. — Твои волосы тоже неплохо выглядят, — сказал Стайлс, засовывая руки в тесные карманы джинсов. Шатен рассмеялся, это был темный и неприятный смех, после которого он с недоверием покачал головой. — Ты, черт возьми, какой-то нахальный, — пробормотал он. Гарри сменил положение ног, немного переминаясь. Луи просто не мог смотреть на него. — Ты не представляешь себе... Ты понятия не имеешь, сколько раз я хотел написать тебе, сколько раз я думал о тебе, — прошептал парень. — Это недостаточно хорошо, — ответил Томлинсон, стиснув зубы. — Сэр, если вы являетесь частью персонала, то я бы посоветовал вам вернуться к работе, — сказал более низкий мужчина, в спешке подходя к ним. — Я здесь не работаю. — Тогда вы должны уйти, потому что вечеринка еще не началась... — Это мой друг, — предупредил Гарри. — Все нормально. — В любом случае, я уже собирался уходить, так что извини, что побеспокоил... — он попятился в другую сторону, обратно ко входу. Стайлс схватил его за руку, и ему захотелось исчезнуть. Это кожа, это чувство, это было буквально всем для него. — Останься, — попросил кудрявый юноша, после чего взглянул на низкого мужчину и кивнул. Тот посмотрел на него, сжав губы в тонкую линию, и ушел, не взглянув на Томлинсона. — Ох, Лу, — вздохнул Гарри, сжимая его руку. — Я так рад видеть тебя здесь. Как ты нашел меня? Шатен пожал плечами и отступил назад. — Я только что понял, что мне больше нечего сказать тебе. Пока, Гарри. — Я не знаю, что произошло в Лондоне, Луи. Я не знаю, что со мной случилось, но что бы мы ни сказали друг другу... прости меня. Но теперь мне лучше, и поэтому я решил вернуться. Я не был уверен в том, что ты все еще будешь здесь, или, если ты окажешься тут, что ты захочешь увидеть меня, так что я просто решил подождать. Но я пойму, если ты ненавидишь меня. Я тоже себя ненавижу, — признался он, не отрывая взгляда от Томлинсона. — Мне все равно. Серьезно, — прошипел шатен. — Я рад, что ты здоров, но приезжать сюда было ошибкой. — Но ты приехал, ты действительно здесь, и я благодарен тебе за это, — ответил Гарри, улыбаясь ему. — Так, значит, ты вернулся просто ради очередной выгоды? — Вроде того. Мне предложили полный рабочий день, и... — Я не могу... Я не могу так, — выдохнул Луи, чувствуя, что все слова словно застряли в собственном горле. Он снова отвернулся, сжав кулаки и начав ходить по всему помещению, после чего остановился. — Вообще-то, мне есть, что сказать тебе, — сказал он, оглядываясь на кудрявого парня с злым и усталым взглядом. — Я бы сказал тебе пойти нахуй, но это вряд ли будет иметь хоть какое-то значение, потому что ты выглядишь настолько, блять, счастливым и довольным. Я бы поздравил тебя, но моя ревность не позволит мне этого сделать. И да, может быть, я ревновал тогда, потому что ты понимал самого себя и принадлежал самому себе, но... — Я не знал самого себя, Лу. Мне потребовались годы на то, чтобы примириться со своей ориентацией. Ты знаешь об этом! Я ненавидел себя, и я даже когда-то ненавидел и тебя за то, что ты заставлял меня чувствовать это... — У тебя нет никакого права говорить о нас, — огрызнулся Луи, заставляя Стайлса мгновенно закрыть рот. — Я не настолько сильный, как ты, Гарри. Вовсе нет. Я не был сильным, когда ты бросил меня, и я не силен сейчас, с тобой, стоящим прямо передо мной, — его голос снова оборвался, и ему пришлось провести рукой по лицу, чтобы хоть немного успокоиться. — Я ушел, потому что не был достаточно силен... — Ты забрал с собой нашу дружбу, наши отношения, без малейшего намека хоть на какое-то общения! — прорычал шатен. Двое мужчин в униформе, которые теперь раскладывали угощения и различные продукты, с беспокойством смотрели на них. Жаль, что Томлинсону было совсем наплевать на это. — Ты был самым важным человеком в моей жизни. Ты был моим домом. Я любил тебя, Гарри. Но ты не любил меня. И теперь мы больше не вместе. И я никогда, никогда не прощу тебя за это, — и тогда он, наконец, набрался смелости, чтобы уйти, тут же почувствовав, как его пронзает грустный взгляд Стайлса. Но кудрявый парень не сделал ничего для того, чтобы остановить его, так что Луи продолжал идти, пробираясь сквозь стеклянные двери и выходя на улицу. Ночная жизнь на улице была тихой, и шатен чувствовал, словно воздух душил его. Ему нужно было уехать из этой гребаной страны, чтобы иметь возможность задышать спокойно.13
20 июля 2017 г. в 20:20
— Профессор Томлинсон, я не поняла наше прошлое домашнее задание, — сказала Джиджи, сидя на своем обычном месте в классе. Шатен перестал писать на доске и повернулся к ней.
— Чего именно ты не поняла? — он задумчиво посмотрел на нее, убрав руку в карман.
Девушка оглядела своих сверстников, и ее глаза тут же широко распахнулись. Она не привыкла быть тем, кто ничего не знал, поэтому просто продолжала осматриваться и молиться, чтобы кто-то поддержал ее.
— Мисс Хадид, если вам есть, что сказать, так сделайте же это, — остальная часть класса с ужасом посмотрела на Джиджи, которая буквально застыла на месте, после чего раздался звонок. Девушка сильно покраснела, и Луи почувствовал себя виноватым.
— Извините, я не много времени уделила этому заданию, — призналась она, подойдя к столу своего преподавателя, когда ее сверстники начали собирать вещи. — Я чувствую себя такой глупой, — прошипела Джиджи, яростно вытирая слезы.
— Что происходит? — спросил Томлинсон, сложив руки на груди.
— Кенни рассталась со мной, и я просто чувствую себя полным дерьмом. Простите, что так выражаюсь, но это правда, — она надулась.
Луи хочет предложить ей присоединиться к клубу брошенных людей.
— Это не конец света, Джиджи, — мягко сказал он. Девушка просто кивнула и постучала каблуками, продолжая вытирать свое лицо. — Я знаю, что тебе может казаться наоборот. Но жизнь продолжается.
Хадид глубоко вздохнула.
— Ладно. Хорошо, я сделаю домашнее задание сегодня вечером, и я подготовлюсь к тесту, который будет в пятницу. Все будет в порядке.
— Да, все наладится, — парень радостно улыбнулся.
— Спасибо, мистер Томлинсон, — выдохнула она, пытаясь крепко обнять его за талию. Шатен похлопал ее по голове и крепко сжал девушку в своих объятиях, чувствуя себя жалким, потому что он нуждался в объятии всю неделю. Джиджи отошла от него и улыбнулась, после чего взволнованно махнула рукой и побежала за дверь, стоило раздаться второму звонку.
И вместе с этим, у Луи появляется мысль о том, что он тоже мог бы начать все сначала.