Чудо

      - А сейчас для вас споёт мой старый друг и коллега по одному очень ценному и любимому проекту – Дима Билан! – Лепс подошёл к краю сцены, чтобы поприветствовать поднимающегося, точнее лихо запрыгивающего на сцену Диму.       - Друзья, доброй ночи! Очень рад видеть всех вас. Гриш, спасибо за оказанное доверие. Надеюсь, не подведу. «Я тебя не люблю» – друзья!       А далее «В твоей голове», «Лабиринты» и «Он хотел»…       - Мракъяна, не знаю, стоит ли говорить, но… Это скорее просьба даже, - Сергей подошёл с краю танцпола, откуда я следила за каким-то «другим» Димой, с ломаными, дёрганными движениями, сбивающимся с ритма и постоянно скачущими эмоциями в голосе.       - Да?       - Я не думаю, что вы старые друзья, но тебе он явно доверяет. Ты же видишь, в каком он сейчас состоянии?       - Я… - тут появилась мысль, что где-то уже это было, давно читала скандальную статью с Тимати. – Он под кайфом?       - Похоже. У него видимо есть проблемы, раз за старое взялся. Я очень надеюсь, что вас папарацци не спалят, когда вы будете уезжать, и что ты ему попытаешься помочь… у Димы талант, не хотелось бы терять достойного соперника.       - Почему ты с ним не поговоришь?       - Он меня не станет слушать, скажет, что всё сам прекрасно знает, проблем нет, всё нормально, а мне пора заняться собой.       - А у меня значит, получится. С чего бы?       - Не знаю, ты мне скажи, - я смотрела на Лазарева, пытаясь понять, к чему он клонит.       - Я хочу и попробую ему помочь, но почему ты думаешь, что он меня станет слушать или изливать душу?       - Потому что я видел его взгляд, а ещё на тебе одно из лучших, если не лучшее, украшение в Москве последней коллекции. Не думаю, что он сделал бы такой подарок тому, кого не знает или не хочет видеть рядом. Помоги ему… если что, вот мой телефон, - Лазарев протянул визитку и… ушёл.       А я стояла, смотрела ему вслед и пыталась переосмыслить всё, что только что услышала.       - Элиз, принц ушёл, что хотел?       - Кто? – я повернулась к Диме, рассматривая зрачки и реакцию, точнее её отсутствие на свет софитов. Отлично!       - Лазарев.       - Да, он… - нет! Я не могу сказать правду, иначе Сергей не подошёл бы и не попросил. – Он предложил мне посмотреть на запись его нового клипа и может быть даже принять участие для практики. Вот! – я, улыбнувшись, помахала перед глазами Димы чёрной визиткой с серебряными крылышками.       - Лихо он режиссёров к рукам прибирает.       - Я ещё даже не поступила, так что это всего лишь теория и мечты.       - Потанцуем? – Дима обнял меня, вовлекая в танец.       - Дим, я устала. Может, поедем? – спросила я после трёх отпетых кем-то песен.       - Что не так?       - В смысле?       - Ты себя ведёшь сдержано. Отстранённо. Что-то не так?       - Ну, ты лучше скажи. Нафига опять…       - Что опять? – насторожился Дима.       - Тебя глаза с потрохами выдают. И не только они, - я не хотела включать опцию «заботливая мамочка», но алкоголь и некая свобода атмосферы выбивала из привычной колеи, - Под чем ты сейчас?       - Ты об этом… - Дима в очередной раз шмыгнул носом, делая шаг назад, второй, третий. - Противно общаться с наркоманом?       Мне показалось, или это была тень болезненной улыбки, потерявшего веру и силы бороться человека?       - Я переживаю за тебя. Здоровье и репутация – конечно, это исключительно твоё дело. Но думаю, тебе вряд ли б хотелось, чтоб снятое тут фото-видео, или отзыв прокравшегося папарацци завтра увековечивало первую полосу всех новостных лент? – Дима скептически сощурил глаза, - И тебе будет не наплевать, Дим. А ещё это доставит проблемы Яне. Вам с этой хернёй разбираться придётся, доказывать, что не козёл в очередной раз. Не лучше ли если и расслабляться, то дома? Где почти нет риска быть сфотографированным и без посторонних глаз хотя бы? – я подошла к нему, обнимая и последние слова, шепча на ухо. – Поедем домой? Всё что от тебя требовалось здесь – сделано. Спалиться - точно не лучшая поставленная на ночь цель.       - Звучит словно тебе и правда всё равно, что я под кайфом…       - Это твоя жизнь и твой организм.       - Да, но есть причины и я хочу, чтобы ты…       - Поехали? Размышлизмы – сейчас не лучшая идея.       - Не хочешь слушать?       - Не хочу, чтобы ты потом жалел о сказанном.       - А я бы не прочь был выговориться.       -Сейчас да, завтра нет.       - Скажи Лепсу, что жутко устал, не думаю, что он не поверит. Вызови Мишу, пусть подъедет к заднему входу.       - Нет, через главный.       - Там стервятники!       - А у чёрных дверей их нет? Не думаю… мы приехали вместе – открыто, вместе и уедем.       - Мои очки у тебя?       - Угу.       К моему удивлению, вместе с нами до самых дверей автомобиля шёл Лепс и что-то с серьёзным видом говорил на ухо, Дима же кивал и отвечал слишком коротко, обнимая меня за талию. Вспышки слепили, а некоторые особо наглые журналюги норовили схватить за руку и выбить пару разоблачительных фраз. Чтобы без происшествий пройти эти несчастные двадцать метров, я сильнее прижалась к Билану, обнимая и норовя буквально раствориться или скрыться за ним.       Дима первым запрыгнул на заднее сидение, я уже собиралась садиться, как Лепс обнял и прошептал на ухо:       - Как он в норме будет, пусть позвонит. Спасибо, что присматриваешь за ним. Это ценно, иметь таких людей, которым не всё равно.       - Спасибо.       Сказать, что я была немного удивлена – значит, ничего не сказать. Я села в машину, Лепс закрыл дверь, поворачиваясь к журналистам и явно собираясь пообщаться.       Я сняла очки, наслаждаясь восхитительной темнотой в салоне. Правда эта расслабленность длилась считанные секунды. Нырнув пальцами в карман, я поняла, что успела вернуть айфон законному владельцу.       - Дим, можно телефон?       - Хочешь прочитать первые статьи?       - О чём? … А! Нет. Хотела подругам написать просто.       - Тебя настолько не интересует слава?       - Такая? Нет. Это не правда и боюсь представить, что там понапишут, если честно…       - Ты необычная.       Стоило мне протянуть руку за телефоном, как тот разразился мощнейшей сиреной:       - Да, Ян?       - Ты совсем сдурел?! Тебе скандалов мало было?! Хочешь ещё и сесть?!       - Что? За что?       - За малолетку в твоей машине и не только!!!       - Мне двадцать два уже! Сколько можно то? – я не кричала на всю машину, но видимо произнесла достаточно громко, чтобы быть услышанной Рудковской.       - Ага, конечно. По тебе так и видно. Шестнадцать то есть, взрослая?       - Ян, ей двадцать два.       - В паспорт смотрел или на слово поверил?       - В шестнадцать себя так не ведут. Я не в форме сейчас, если хочешь поорать и поругаться, жду тебя завтра.       - Стоп, я ещё не…       Дима повесил трубку и, выключив звук, посмотрел на меня.       - Мне действительно двадцать два. Через четыре дня родители приедут, ну, или завтра можно вскрыть дверь квартиры. Ещё можешь подругам позвонить, спросить. Вся информация на стене живая. И телефон на меня зарегистрирован. Ди-им?       - Я верю. Прости, что втянул в это логово. Сейчас посмотрим, что пишут, и решим, что нам делать.       - А просто проигнорировать нельзя?       - Боюсь, раз позвонила Яна, то не выйдет.       Яна звонила ещё раз двадцать с перерывами в пару минут, но Дима упёрто скидывал звонки. За время пути до дома я много нового узнала о себе: благодаря ежеминутно появляющимся заголовкам в дешёвых прессах, интернет газетах, огромному количеству комментариев на странице Димы и просто в соц. сетях.       - Повезло, что твоё имя не знают.       - Ничего, скоро, если не уже, узнают.       - Не хочешь стереть данные?       - Нет. Я не собираюсь прятаться и реагировать на этот идиотизм и одержимость.       Здесь я, конечно, лукавила – было жутко обидно и гадко, но я понимала злобу и зависть, часто смешанные воедино чувства рождались из-за банальной обиды, что повезло именно мне, а не им. Ну, что поделать, судьба такая. Везёт не всем и не всегда.       - Миш, спасибо. Завтра, я надеюсь, ты будешь свободен, но обещать ничего не могу.       - Доброй ночи, Дмитрий.       - Не читай это! – Дима буквально выдернул в очередной раз зарычавший телефон из рук. – Пойдём в дом.       - Давно уже я так быстро не приходил в себя, - Дима сполз на ковёр у дивана, стягивая пиджак и расстёгивая рубашку.       Я села на диван, практически за его спиной. На душе скребли кошки, и просыпалось самоедство – ведь, если б не я, то ничего бы – вот этого – не было.       - Прости…       - Ты не причём, это я должен извиниться, понимал же, к чему всё это придёт, только вот не рассчитал силу и скорость. Когда с тобой общаешься, то понимаешь, что внешность штука очень обманчивая. Внутренне ты гораздо старше, чем даже твой возраст в паспорте, не знаю с чем связано, и через что ты прошла… Но просто так такой взгляд не появляется… теперь вот из-за моей глупости и эгоизма придётся ещё и это дерьмо разгребать. Ты выдержишь?       - А есть другой вариант? Я не буду принимать это близко к сердцу, Дим, это не правда, не хочу тратить свои нервы на заведомо ста процентный бред воспалённых сознаний.       Я смотрела, как Дима устало опускает голову на колени, ерошит волосы –разрушая остатки укладки. И тут сползшая рубашка открыла вид на ключицы и шею. Шею, которая была вся в лиловых, кровавых следах, где-то даже просматривались следы, оставленные зубами. Я замерла, в некотором шоке смотря на это «творчество».       - У меня вот не получилось в своё время, - Дима откинул голову, заглядывая мне в глаза, в его омутах читалась глобальная усталость. – Не хочу, чтобы тебе пришлось проходить через это… Элиз? Всё в порядке?       Я закрыла глаза, кивая, стараясь выбросить из головы эту картину, только вот не получалось! Ни хрена! Отпечаталось на сетчатке и транслировалось на веки.       - Да, просто… Сейчас только дошло, как всё далеко зашло: родители новости хоть по шоу-бизнесу не ищут, но если это станет достоянием федерального канала, то… Я не очень представляю как им всё объяснять буду.       - Я помогу. И не брошу, - Дима нашёл мою руку, сжимая мои вечно ледяные пальцы. – Я буду рядом. В конце концов – я же всё это заварил.       - А я согласилась. Виноваты всегда оба, Дим.       Билан встал, притягивая меня к себе и заключая в объятья, и как бы я не говорила и убеждала себя, что все эти сплетни и осуждения – ерунда не стоящая внимания, сейчас хотелось именно такой поддержки и заботы. Но вряд ли я это когда-нибудь произнесу вслух. Не сейчас, уж точно. Фактически на автомате обняла Диму за шею, но вспомнив о метках, одну руку сместила на плечо, а второй коснулась ёжика волос, зарываясь в мягкие, хоть и застывшие в лаке, пряди. Чувствуя как накатывает усталость, я тихо спросила:       - То что пишут... Что нам теперь делать?       - Можно не реагировать, можно историю давнего знакомства и дружбы до мелочей продумать. А можем правду сказать.       - Что? – я даже отстранилась от Димы, чтобы заглянуть ему в глаза и понять, что он не шутит.       - Мне было бы интересно посмотреть на их реакцию и лица. Поверили б, интересно…       - Давай утром решим? Утро вечера мудренее.       - Уже утро. Пять утра, - он устало улыбнулся, кивая на часы.       - Если нас завтра выдернут на допрос, а у нас синяки под глазами, отнекиваться будет гораздо труднее.       Показалось мне, или нет, но при словах о синяках Дима словно окаменел на мгновение.       - Да уж. Но мои-то уже хронические. Тебе снотворное дать?       - Мы же пили? – но увидев упёртый взгляд Димы, я добавила. – Тебе точно нельзя. Если завтра в твоём доме обнаружат меня и труп, будет точно полный пиздец истории. Надо так уснуть, хотя бы попытаться.       - Тогда ты спишь со мной.       И вот знаете, не понимая его логику, мне возражать абсолютно не хотелось!