Записки инсайдера

      Юнги с Чимином похожи на чуть подросшего щенка и маленького, пока еще безмозглого и, кажется, чересчур бессмертного котенка. Который играет со щенком, достает его, доебывается до него во весь рост. Вот, вроде, няшный весь такой, мяконький, ласковый, безобидный как поролоновый удав, но, проходя мимо, вдруг ка-а-а-к кусанет за левую ногу… Его бы звездануть за такие вещи, поскольку реально больно, зубы-то не поролоновые… Или кусануть в ответку так, чтобы синяки остались. Но, блин, жалко его всерьез кусать — милота же такая…       И поэтому щенок, который, в принципе, такое же дитё, огрызается, валит котенка на спину и рычит почти на полном серьезе, да так, что котенок на какой-то момент всерьез пугается, уши прижимает, застывает весь. И щенок, вроде бы, уже даже кусает. Но, понятно, кусает не всерьез, зубами прикусывает еле-еле, чтобы просто показать, что, если что, может и сильнее сжать зубы. И котенок затихает. Максимум на секунду. И начинает доебывать щенка с новой силой. И все по новой. Зубы, прижатые уши, рычание не всерьез.       А когда щенок устает, он просто прижимает тяжелой лапой котенка к полу, придавливает ровно настолько, чтоб тот не мог выбраться и елозил по полу, как ящерица в истерике, но не причинял уже щенку беспокойство, а сам спокойно утыкается в ноутбук и занимается очередной аранжировкой, ибо вдохновение накатило.       Иногда щенок отвлекается на … на белку, скажем. Белка скачет с ветки на ветку, мелькает рыжей макушкой. Белка необычная, непривычная, всегда эксклюзив. Щенок чуток залипает. Не потому, что белка нравится больше или еще что, а просто потому что яркая и от нее много шума. И еще белка далеко, где-то высоко на ветке, и не доебывается, тем самым провоцируя доебаться до нее самой. Котенок, понятно, возмущен. Ибо какогохерственно внимание ускользает? И начинает превентивные меры. Передними лапами обхватывает щенка поперек тепленького пузика, а задними лапами начинает скрести активно его шерстку в районе хвоста, периодически выпуская коготки. Как бы напоминая, кто здесь, собственно, из них двоих с белкой, хищник.       Щенок понимает, щенок не дурак, поэтому делает вид, что не интересуется ни белкой, ни доёбистым котенком, а вообще у него есть сахарная косточка в виде макбука с открытым проектом, так что прошу всех покинуть аудиторию и в следующий раз думать будешь, на кого когти выпускать.       Котенку ясно, что перегнул, поэтому он семенит на кухню, где красивый, яркий, страшно хозяйственный и постоянно икающий от смеха индюк что-то интенсивно готовит. Индюку достаточно пару раз мяукнуть на ушко, какой он красивый сегодня, и вот уже индюшачье самомнение расщедрилось на куриную сосиску. Котенок мог бы съесть ее сам. И собирается так и поступить в какую-то секунду. Но там щенок, а щенок включил «сучку», несмотря на то, что сам кобель. И с этим что-то надо делать.       И тогда котенок идет к еноту. Потому что енот красивый, енот мягкий и енот слишком наивный, чтоб разгадать кошачьи интриги. Енот глазами хлопает, улыбается неестественно квадратным для енотов ртом и залипает. Залипает аккурат у двери щенка, чтобы тот услышал и зафиксировал для себя три факта: котенок за дверью с енотом, котенок за дверью с сосиской, котенок за дверью вот-вот отдаст сосиску еноту.       Но щенок хитрый и бывалый, он на свете пожил и много повидал, хоть и ненамного старше котенка. Поэтому у себя в комнате прислушивается к мурлыканью, не без раздражения, конечно, но выжидает. Чего он ждет? Разумеется, появления кролика. Потому что у кролика разговор короткий, особенно с енотом. У кролика сильные задние лапы, очаровательные чуткие уши и обезоруживающая кроличья улыбка. И если против задних лап енот еще и может предъявить острые зубки, то против последнего фактора не попрешь. Так что енот в кроличьей норе, причем не только сегодня, а давно, всерьез и надолго.       Когда коридор пустеет, а котенок уныло озирается, щенок великодушно появляется в дверном проеме, и по тому, как у него упруго навострены уши, котёнку ясно: нервничал. Щенок хватает кошака за шкварник, бережно смыкая на загривке цепкие зубы, и волоком тащит к себе в комнату играться. Потому что все должно быть на своих местах: котенок — у щенка, енот — у кролика, а индюк — на кухне.       И ни щенок, ни котенок не видят, как тихонько приоткрывается соседняя дверь, и на пороге возникает суровый глазастый филин. Он мерно проходится по коридору, вышагивая степенно, задумчиво, мудро помигивая близорукими глазами. Пока не замечает мелькание рыжеволосой беличьей макушки. Белка несется по веткам, прижав уши, словно танцует, словно летает, едва касаясь ароматной смолистой хвои, но вдруг… Вдруг белка особым звериным чутьем слышит шорох в соседней кроне. Она сталкивается взглядом с черными немигающими омутами, складывает короткие лапки на белой пушистой грудке и одним ловким скользящим движением, мелькнув в воздухе, оказывается рядом с филином. Рыжий хвост обвивает его блестящие перья, как дружеское похлопывание по спине. Филин вышагивает степенно дальше, а белка, всеми силами своей суетливой души сдерживая свои порывы, мелкими перебежками снует вокруг филина, не слишком увеличивая расстояние. И вместе они удаляются. Потому что все должно быть на своих местах.       Ну примерно так.