Записки инсайдера

      Все, кто мечтал когда-нибудь оказаться высоко в горах посреди снежных вершин в уютном деревянном домике перед пылающим жарким камином, и чтоб за окном снегопад, и чтоб метель воет в трубе, а в комнате тепло и уютно и рядом любимые люди, и никакой сотовой связи и интернета…       … просто не отдают себе отчета в том, что вся эта идиллическая картинка будет радовать первые пятнадцать минут, потому что потом наступит тотальная всепоглощающая «нечем_заняться» — скука. Потому что заняться реально нечем.       Особенно таким имеющим шило в неподходящем для шила месте, как, к примеру, Чимин. И Тэхён. И, как ни странно, Сокджин. Поэтому они просто дуреют, причем дуреют массово, шумно и крайне раздражающе. — Я, вообще, планировал почитать, — бурчит недовольно Намджун, зыркая на то, как Чимин карабкается на Тэхёна в попытках дотянуться до дубовой потолочной балки, чтобы «зацепиться за нее и повисеть как обезьянка», собирается сообщить ему, что он и так как обезьянка по жизни, но вместо этого решительно сворачивает окошко читалки в телефоне и отбрасывает смартфон на мягкую медвежью шкуру, которой выстелен пол у камина. — Я собирался накропать парочку аранжировок, но чет как-то... никак… — растягивается рядом с ним на полу Шуга. — Можно во что-нибудь поиграть… например… — осторожно подползает к ним Чонгук и смотрит снизу вверх на лидера преданным щенячьим взглядом. — Ой, только не в то, во что мы играем обычно в Ран-ах, — стонет Хосок, — я уже все эти игры наизусть знаю. Я иногда даже во сне в них играю, правда…       Дверь открывается со стуком, и в большую комнату врывается морозный воздух, внося сильно запорошенного снегом менеджера и местного смотрителя коттеджей Джейкоба, с которым мальчишки познакомились накануне.       По блестящим глазам Седжина бантанята понимают, что знакомство менеджера с Джейкобом продолжилось и даже было отлакировано чем-то крайне алкогольным. — Ребятня, — кричит менеджер с порога, — а наш Джейкоб-то!       Пацаны переглядываются, понимая, что, раз Джейкоб уже «наш», то одной бутылкой чего-то крайне алкогольного знакомство не обошлось.       Джейкоб, кажется, доволен во все щеки, он смеется в свою окладистую бороду радостно, и вновь приобретенные в компании Седжина промилле оседают на заледеневших волосках. — … наш Джейкоб-то — вовсе не Джейкоб! — хихикает Седжин, усаживаясь у камина. — Не стой у двери, дружище, присаживайся. Наш Джейкоб-то, оказывается, русский! Вы только представьте! — Ух ты! — тянут мелкие. А Чимин аж еле слышно взвизгивает от восторга. — Русский? Из России? — И по этому поводу, тост! — провозглашает Джейкоб и ставит перед камином две упаковки баночного крепкого пива. — За знакомство! — Джейкоб… — недоверчиво тянет Шуга. — Разве это русское имя? — Так это я тут, в Зеландии Джейкоб, им, буржуям, так привычнее, — смеется мужчина. — А дома-то я Яков. Яшка, по-нашему. — Яшка, — Чонгук произносит имя и так, и сяк, перекатывая его по нёбу, а потом решительно хватает банку пива, — За знакомство, Яшка-ним! — Эх, — оборачивается Яшка-Джейкоб к окну, — метель завелась. Нравится вам у нас в горах? — Красиво, — кивает Тэхён. — Только скучно. Чем вы тут занимаетесь всю зиму, когда туристов нет? — Так это… в карты играем, — смеется Яшка, поглаживая бороду. — Я местного повара обучил играть в нашего советского «дурака», и мы режемся в картишки по вечерам. В «дурака». В «дурака» умеете?       Если бы посреди заснеженных гор могли быть сверчки, то сейчас был бы их звездный час: тишина воцаряется соответствующая. — Эм… — решается, наконец, Намджун. — В «дурака»?       И в глазах Якова-Джейкоба загорается азартный огонёк.

***

      Как проходят следующие два часа, менеджер Седжин сказать бы не смог, потому что, уснув, разморенный, у камина, он их попросту пропустил. Но когда он открывает глаза, его недоумением можно запросто растворить пару килограмм золота — такое оно концентрированное.       Чимин восседает на четырех подложенных под его задницу подушках, а у его ног сидит и ржет во все свои розовые десна Шуга: — Пошел нахер, малой, мой склад с козырями я охраняю лично и никому не позволю заглянуть в карты Чимчиму! — «Склад с козырями» — как это романтично звучит, — хихикает Чимин, но Шуга хлопает его по лодыжке, мол, не отвлекайся, и тот снова утыкается в карты. — Так, у кого младший козырь? У меня младший козырь! Я хожу! — Так, — что-то царапает в блокнотике Тэхён. — У Чимчима — козырная шестерка. Записал. — Нет, ну ты специально мне всякую шваль понасовал? — возмущается Джин. — Такое ощущение, что выбирал, когда раздавал. — Он просто плохо перетасовал, — поясняет глубокомысленно Хосок. И бьет козырной дамой какую-то левую шестерку. — Что ты делаешь? — шипит на него Намджун. — Забери свой козырь обратно, пока никто не видел, лучше шестерку прими. — Так, у Хосока есть козырная дама, — высунув кончик языка, записывает в блокнотик Тэхён. — Слушай, ты заебал уже карты палить, — рычит Шуга. — Убери свой блокнот.       Тэхён обиженно поджимает губу: — Не ори на меня! Яшка-ним учил запоминать, у кого какие карты. — Но не записывать же! — пихает его локтем в бок Хосок. — А у меня, может, память плохая! — Тэхён убирает блокнот за спину.       Тем временем Чимин притаскивает из спальни еще пару подушек и громоздит на свое и без того грандиозное сидение. Он уже сильно напоминает китайского императора на троне, и Чонгук подозрительно щурится. — Я, кажется, знаю, зачем наш Чимин-ще так высоко влез, — говорит он медленно и зловеще. — Чтобы вы не могли заглянуть мне в карты, — предупреждающе выставляет вперед указательный палец Чимин. — И чтобы ты мог заглядывать во все наши! — складывает руки на груди Чонгук. — А ну слезай! — Нет, — краснеет Чимин, и все понимают, что Чонгук попал в яблочко. — Ах ты мелкий жулик! — пищит Хосок. — Ты все мои карты палил! — Ой, Хоби-хён, тебе все равно не отыграться с одним козырем, — закатывается на своей верхотуре Чимин, и Хосок мстительно выдергивает одну подушку снизу, в результате чего Чимин вместе со своим троном рассыпается по комнате. — Вот тебе дама, — наотмашь шлепает картами об пол Джин, не обращая внимания на падение императорского трона, — вот тебе король, вот тебе два туза, и шестерка — на погоны!       И с торжествующим видом достает из упаковки еще одну банку пива. — Раздавай, Намджун, — сочувствующе хихикает Юнги. — Дурак раздает! — Я тут погуглил, — интригующе пыхтит засыпанный подушками Чимин, — что в карты играть можно еще на раздевание. — О! — вопят хором Джин с Чонгуком. — Давайте! — Ты-то чего орешь? — бьет мелкого кулаком по коленке Тэхён. — Я же не играю. — Да, кстати, — оборачивается Чонгук. — Я как раз хотел спросить. А чего ты пишешь-пишешь, а сам так ни разу и не сыграл? — Я в азартные игры не играю, — пожимает плечами Тэхён. — Ну… — Чонгук скользит взглядом по расстегнутому вороту его рубашки и ныряет дальше, минуя пуговицы. — Жаль… — Но если ты так хочешь, — снижает голос до сексуального шепота Тэхён, — то я сыграю. Но я проиграю точно, имей в виду. — На то и расчет, — также полушепотом хрипит ему в ухо Чонгук, склоняясь над игровым полем. — Кхм, — подает, наконец, голос менеджер. — А где, собственно, Джейкоб? — А? — оборачивается к нему Джин. — Яшка-ним начал фоткать нас на свой смартфон, так что мы дали ему пизды, отформатировали карту памяти и выпроводили за дверь.       Седжин резко садится, что, кстати, делает зря, и две бутылки вискаря, распитые с Джейкобом и плещущиеся в его желудке сейчас, тоже так считают.       Джин наблюдает за ним с беспокойством, бережно укладывает на место и поясняет успокаивающе: — Да шучу я, шучу… Просто карту форматнули и все. А ушел он сам. Обиделся, наверное.

***

      Все, кто мечтал когда-нибудь оказаться высоко в горах посреди снежных вершин в уютном деревянном домике перед пылающим жарким камином, и чтоб за окном — снегопад, и чтоб метель воет в трубе, а в комнате тепло и уютно и рядом любимые люди, и никакой сотовой связи и интернета…       … просто не отдают себе отчета в том, что вся эта идиллическая картинка будет радовать первые пятнадцать минут, потому что потом наступит тотальная всепоглощающая «нечем_заняться» — скука. Потому что заняться реально нечем.       Об этом думает Джейкоб-Яшка, глядя на языки пламени, вырывающиеся из глубокого, прикопченного сажей камина, и вертит в руках маленькую полароидную фотографию, подаренную ему этими странными корейскими пацанами взамен той кучи фоток, которую они вежливо, но настоятельно потребовали удалить.       Смотрит на нее и улыбается.