Записки инсайдера

      Юнги уже заебался искать, какой именно штекер не контачит, и другого решения, как выяснить этот вопрос путем пристрастного допроса каждого из штекеров, не видит… — Так, 2.1, иди-ка сюда. Есть у тебя сигнал? Есть сигнал… так… 1.8., иди ты теперь сюда…       В принципе, картина Юнги, разговаривающего с аппаратурой, вполне себе уже привычная, даже ставшая хрестоматийной, но все равно Тэхён с Чонгуком наблюдают за его светской беседой с проводами немного настороженно. — Иногда мне кажется, что хён немного… ну… — Чонгук трет лоб и смотрит виновато, — немного того… А, Тэ? — Ну…       У Тэ вид какой-то придурковато-загадочный, и так всегда бывает перед тем, как он собирается выдать что-то такое, что на голову не натянешь.       Намджуна, кажется, ничего не настораживает: он сегодня рассеян больше обычного, о чем свидетельствует надетый на голое тело наизнанку жилет Сокджина, который, судя по отсутствию на теле лидера синяков и кровоподтеков, еще не обнаружил подмены. — Вы чего здесь, мелкие? — оборачивается он к вигукам, и те втягивают на всякий случай головы в плечи, но кивают в сторону Юнги, который в этот момент немного истерично скандалит со станцией сиреневого джунова микрофона. — А чего мы выебываемся опять, а, милдруг? Чего нам опять не хватает? Я тебе проводок к блоку питания заменил? Заменил! Аккумулятор новый купил? Купил? Чего ты мне нервы мотаешь, зараза ты фиолетовая! — Усугубляет, — мрачно шепчет Тэхён. — Сиреневый фиолетовым назвал — пиши пропало. Сегодня напьется, вот к бабке не ходи.       Ситуация не становится проще, когда к записи, наконец, все готово, и маэстро замирает за ноутбуком, одной рукой ощупывая тачпад, а другой передвигая на мониторе цифрового пульта одному ему понятные фишки. — Встали, — рычит он, и все становятся по стойке смирно, ибо спорить в такие моменты — себе дороже, — Заткнулись. Заткнулись, Чонгук, я сказал! — А я чего? — возмущается мелкий. — Я молчу вообще. — Ты сопишь! — угрожающе тычет в него пальцем Юнги из-за звуконепроницаемого стекла. — И сопишь шумно! — У меня насморк, — жалобно отбрыкивается макнэ. — Я дышу, а оно сопится. — Не дыши тогда вообще! — А как я могу тогда петь? — Послушай, — выскакивает с несвойственной ему прытью из-за пульта Юнги, — не вешай на меня свои проблемы!       В целом запись проходит в довольно одержимом режиме: маэстро визжит истерически от каждого косяка мелких, и даже читка Намджуна его категорически сегодня не устраивает. Все заканчивается тем, что он выгоняет всех из студии и яростно захлопывает за ними дверь. Все. На сегодня запись, кажется, окончена. — Мне кажется, в нашего Юнги в этой студии вселяется дух Черного Звукаря.       Тэ говорит это со знанием дела, плетясь за оскорбленным в своих самых лучших чувствах Чонгуком. — Чего? — макнэ даже притормаживает от такого неожиданного предположения. — Ты что, не слышал про Черного Звукаря? — изумленно хватает его за рукав Тэ. — О, брат, это древний призрак человека, работавшего в этой студии с самого открытия здания. Говорят, он был настоящим профи — умел сделать такой звук, что ангелы слетались послушать. Он не мог дождаться, когда построят это новое здание, чтобы переехать сюда и основать самую великую студию звукозаписи всех времен и народов. — И почему он «черный»? — интересуется ехидно-недоверчиво Гук, выволакивая Тэхёна за рукав на улицу через пропускной пост здания Бигхита. — А потому что, — Тэхён воодушевляется не на шутку, — когда здание еще не было достроено, но это помещение было уже готово, он перетащил сюда свой пульт, самый крутой усилок на тот момент, какие вообще выпускали (а тогда еще активные колонки не придумали, так что, сам понимаешь!), и начал работать. И вот когда он подключил аппаратуру в первый раз, он выдал такой мощный звук, что не выдержали перекрытия здания, и все эти этажи обрушились вниз и погребли этого мужика заживо.       Тэхён старается сделать глаза максимально круглыми, чтобы добавить к рассказу экспрессии, потому что, кажется, Чонгук не до конца проникся. — С тех пор дух Черного Звукаря бродит по этим коридорам и мелко пакостит тем, кого считает недостойными носить высокое звание Звукаря! — зловещим шепотом добавляет он. — Говорят, что он ищет себе преемника: когда он найдет действительно достойного человека, он передаст ему все свои знания, умения и навыки, и его дух успокоится навеки. — Думаешь, он присматривается к Юнги? — склоняет Гук голову к плечу и рассматривает светящиеся окна студии Юнги. — Уверен!       В общагу идти не хочется, там у Хосока раннеосенняя депрессия, стенания на тему «Дайте мне прохладу! Дайте мне листопад!» и проклятия в адрес неумеренно теплого начала октября, который, впрочем, в Сеуле вполне закономерен. Но это не мешает Хосоку ежегодно повторять подобные истерики. — Думаю, мы должны остаться и проследить за Юнги, — хлопает Тэхён Чонгука по коленке, отчего тот ощутимо вздрагивает и снова приглядывается к светящимся окнам, затянутым серыми жалюзи. — Ты со мной?       Чонгук пожимает плечами.       И уже в следующую минуту Тэхён заволакивает его назад в здание. — На лифте подниматься не будем, — шепчет ему Тэ, пугая своим заговорщицким видом камеры наблюдения и охранника у входа. — Чтоб не спугнуть. Давай по лестнице. — На девятый этаж? — уточняет Чонгук. Ему-то, в принципе, нормас, но вот Тэхён обычно начинает ныть уже на уровне второго этажа. — У нас нет выхода, Гукки! Надо спасать хёна! — Тэхен решительно ступает на первую ступеньку. — И это я еще предполагаю самый безопасный вариант. А что, если у нас тут завелся Кровавый Тапёр?       У Чонгука даже слов для ехидного уточнения не находится, он просто оборачивается на Тэхёна и ждет разъяснений. — Кровавый Тапёр — это легенда, Гукки, — поясняет Тэ на полном серьёзе. И он так воодушевленно говорит, что Гук и сам не замечает, как начинает… не верить, нет, но… просто… а вдруг? — У Кровавого Тапёра руки по локоть в крови: он убивает всех, кто смеет прикоснуться к его Золотому Священному Штекеру! — Тэ на секунду сбивается с пафосного тона, чтобы уточнить, — ну, знаешь, штекера такие бывают? Юнги сегодня чуть не подрался с одним таким? — Знаю, — кивает Гук. — Про золотой и священный, правда, не слышал… — О, Золотой Священный Штекер — это Грааль для звуковиков, Гукки. Говорят, кто его найдет, тот познает истину Идеального Звука! — И где его искать? — Чонгук уже начинает дышать тяжелее, все-таки, седьмой этаж, но вот Тэхён, кажется, даже не замечает нагрузок — так его плющит от собственного рассказа. — А никто не знает! — он почти на цыпочках преодолевает пролет к восьмому этажу и, замерев, вглядывается в темноту через прутья решеток. И переходит на зловещий шепот: — В стародавние времена Золотой Штекер был отлит Кровавым Тапёром в потустороннем мире из инопланетных золотых слитков, но его украли и потеряли в мире людей, где он перемешался с миллионами точно таких же, но совершенно обычных штекеров. И с тех пор Кровавый Тапёр ходит по этой земле и убивает каждого, кому в руки попадает Золотой Священный Штекер, поэтому у него руки по локоть в крови и… — Большего бреда я в жизни не слышал, — кивает Чонгук, окончательно определившись с собственной позицией по этому вопросу.       И в этот момент двери лифта на девятом этаже неслышно разъезжаются, и из них появляется странная фигура в темном плаще, и в капюшоне, низко надвинутом на глаза. Фигура движется бесшумно, кажется, не касаясь даже пола. Тэхён с Гуком замирают за выступом стены, и мелкий с досадой понимает, что преувеличенно громкий стук его сердца явно идет в разрез с его обычным бесстрашием и скептицизмом. — Вот, — шепчет Тэхён еле слышно, — Я же говорил! Это он! Кровавый Тапёр!       Чонгук зажимает ему рот рукой, потому что фигура вдруг останавливается, чуть поворачивает голову, словно оглядывается, но потом продолжает бесшумно двигаться дальше. — Мы должны спасти Юнги-хёна, — решительно сжимает кулаки Чонгук. — Я не хочу, чтобы его убили из-за какого-то штекера, даже золотого и священного. И тем более не хочу, чтобы в него вселялся Черный Звукарь.       Фигура останавливается перед дверью в студию Юнги и, кажется, чего-то ждет.       Мелкие, почти распластавшись по стене, движутся следом, и каждый в уме прикидывает, чего такого серебряного у них с собой есть. Причем Чонгук сильно сомневается, что в такой ситуации серебро сработает, но выбирать особо не из чего. Что касается Тэхёна, так тот абсолютно уверен, что «мы все здесь обречены», однако торопится навстречу собственной гибели гораздо воодушевленнее Чонгука.       Фигура, кажется, совсем не слышит шуршания их кроссовок по ковролину, потому что стоит, не двигаясь, и никак не реагирует.       Тэхён жестами показывает, что нужно подобраться ближе, и тычет пальцем на стоящий у двери деревянный ящик, на который, по его мнению, обязательно следует взгромоздиться, чтобы, так сказать, нанести удар сверху. Что тут же и делает сам, а потом затягивает на него Чонгука.       Хрясь!       Одновременно с предательством деревянного ящика, который оказывается не таким крепким, как хотелось бы, дверь студии распахивается, и на пороге возникает Юнги. — Заходи, Чимчим, — машет он, — О! Мелкие? Вы же, вроде, давно ушли…       Зловещая фигура, которая при детальном рассмотрении оказывается Чимином в оверсайзной толстовке с капюшоном, вытаскивает из ушей капельки наушников, оборачивается и хихикает: — Тэ? Ты чего это туда залез? Чонгукки, не поранился? — Мы… — Чонгук не знает, что сказать, поэтому просто нещадно краснеет. — Между прочим, — упирается руками в бока Тэхён. — Мы твоего Юнги спасать шли! — Меня? — Юнги устало опирается на дверной косяк. — Для меня есть только одно спасение: избавление от вашего присутствия. Но вы, я смотрю, решили клин клином вышибать? — Юнги угрожает опасность? — встревоженно уточняет Чимин. — Ну… — Тэ чешет затылок. — Мы боялись, что появится Кровавый Тапёр… и… убьет его за Золотой Священный Штекер. — А, — кивает Юнги и разглядывает сломанный ящик. — Ну так вы не расслабляйтесь, мелкие, потому что Кровавый Тапёр сейчас реально появится и угандошит вас обоих, если обнаружит, что вы повредили в этом ящике мой новенький студийный монитор, который только что доставили и который стоит восемнадцать ваших почек и одни намджуньи мозги. — Бегите, — задумчиво тянет Чимин, и Чонгук, не задавая лишних вопросов, сдергивает Тэхёна с места за капюшон и закидывает в лифт, и сам запрыгивает туда же. — Ну слава богу, малыш, — выдыхает Юнги, пропуская Чимина в студию. — Я думал, этот день никогда не закончится.       Чимин усаживается на диван и тянет Юнги за руку, усаживая рядом. И тут же холодный нос утыкается в уютную ложбинку на шее Чимина. — Болит? — маленькие пальчики перебирают волосы Юнги, массируют кожу головы, и тот начинает посапывать мерно, как кот, иногда хлюпая носом. — Поспи немного, а я тут с тобой посижу… — Ну щас, блять, — фыркает Юнги куда-то ему в шею, и в следующую секунду Чимин чувствует, как мягкие губы прищипывают нежную кожу за ухом. — Я не для того ждал тебя весь отпуск, пока ты нагуляешься.       Чимин хихикает, возится, просовывает руки под мышки Юнги, обнимает тепло, а потом поднимает взгляд и хитро щурится навстречу горящим черным глазам: — Что будем делать?       Юнги улыбается безоружно и обезоруживающе одновременно этими своими детскими розовыми деснами и тянется ближе: — Для начала целоваться.