Записки инсайдера

      Чимин, допустим, бисквитная пироженка       Во-первых, без сахара вообще никак: не поднимется, опадёт, будет слоняться без настроения, ныть на одной вертикальной ноте «ГДЕШУГАХЁН?», и сколько его кремами и всевозможными взбитыми сливками ни украшай, серого цвета лица и вселенской скорби во взгляде не избежать       Поэтому сахар нужен.       Необходим.       Если есть сахар, есть бисквитная пироженка.       Во-вторых, вот только что вынули из духовки обыкновенный корж, румяный, приятно пахнущий, воздушный и сливочный, но все-таки — вполне себе обыкновенный. И тут — бац! Уже перед тобой волшебство из цветов и блесток, шоколадные глазенки поблескивают, малиновые губки аппетитные настолько, что сил нет — так и тянет… эх, даже пробовать жалко, такая красота внезапная. И вот откуда все это берется, а?       Куки есть куки.       Хрустящее, в крапинку, с кусочками молочной шоколадки, поломать не удастся — тянется, смеется, дает шутя сдачи: его так легко не сломаешь.       Чонгук и сам говорит: «Хочешь меня съесть — ешь целиком и потом не жалуйся. Не надо от меня кусочки откусывать, экстерьер портить».       Ну, может, немного не так говорит, но суть та же.       Ну и молоко, конечно. Без молока никуда. Куки без молока не видел никто ни разу и ни при каких обстоятельствах. Куки, даже когда садится пить пиво с пацанами перед телевизором, на всякий случай орет: «Не вздумайте выбросить мою бутылку из-под бананового молока! Потому что она не «из-под» бутылка, а «с молоком» бутылка — там на дне еще несколько микрокапель осталось, вдруг я ночью попить захочу?!».       Короче, Куки — только с молоком.       Хосок — попкорн.       С карамелью или с сыром — это зависит от конкретного дня и ситуации. Иногда и с перцем бывает: вроде, смотришь — обычная воздушная кукуруза, яркая, хрустящая, тающая во рту.       Ага… конечно… В рот, главное, сразу не суй… она тебя так за язык цапанёт — мало не покажется.       Еще Хосок иногда застревает в зубах. Особенно когда есть изъяны, в которых можно застрять. Если где накосячил, просто готовься сразу: Хосок заметит, увидит, увязнет и не отлипнет, пока не исправишься, не запломбируешь, ну или пока не пригрозишь зуб выдрать к херам по принципу «Нет зуба — нет проблемы». В последнем случае человеколюбие и железобетонные принципы гуманизма, воспитанные в Хосоке великой корейской литературой, берут верх над его перфекционизмом, и он начинает переживать, лезть обниматься, щупать лоб, мерить давление, всматриваться, разглядывать, расспрашивать, уточнять, ЗАБОТИТЬСЯ! Поэтому лучше запломбировать. Потому что из хосочьей заботы просто так, без потерь, еще никто не выбирался.       Короче, Хосок лучше с карамелью или сыром — это в ваших личных интересах.       Шуга — дрожжевое тесто.       Главное, оставить его в покое, дать отлежаться. Если Шуга отлежался, отдохнул положенный срок, аккумулировал в себе творческую энергию, потом лепи из него чего хочешь, хоть пироги, хоть булочки (булочки — вообще класс, особенно если с клубничным джемом), хоть выпекай пафосный самодостаточный атмосферный и единственный в своем роде хлеб.       Что бы из Шуги ни получилось в итоге, всегда ищи его где-то поблизости от бисквитной пироженки. Они, хлебобулочные, вообще всегда принципиально рядом, а эти двое иногда боками даже слипнуться могут.       Брускетта Тэхена имеет в своей основе пафос, феерию, а также немного поджаренного хлеба и то, что в холодильнике завалялось. Тэхенову брускетту, так же, как и самого Тэхена, очень любит Чонгук. Во-первых, потому что этот перекус всегда под рукой, а во-вторых, потому что она, как и Тэхен, всегда с неожиданным вкусом: никогда не знаешь, что сегодня у тебя в холодильнике на повестке дня.       Тэхен колотит Чонгука по спине и кричит, чтобы он не называл бутербродом его произведение кулинарного искусства, поэтому Чонгук, в основном, приготовленные Тэхеном бутерброды на поджаренном хлебе хомячит молча. Потому что название «брускетта» он всегда забывает, а после слова «бутерброд» остаются синяки.       Джин — барбекю. Такое, с дымком. Немного обугленное по краям, потому что у тех, кто норовит поближе к огню, по-другому и не бывает. И, потом, пообщайся с огнедышащими, еще и не так подгорать будет. «Помаринуйтесь с моё в одной комнате с шестью малолетками — и не такими мягкими станете» — любит говаривать Джин. Может, немного не точная цитата, но суть такая.       С таким опытом маринада за плечами Джин и без термической обработки вполне прокатит за самостоятельное блюдо: эксклюзивное, страшно дорогое, подаваемое небольшими порциями, высокой кухни, на которое слюнки текут у самых VIP-посетителей самых VIP-ресторанов. Но барбекю уровня Ким Сокджин само решает, кому предоставить доступ к своей румяной корочке. Пока только некий рептилоид удостоился. Ну… тот-то может себе позволить…       Намджун — рис. И не только в том плане, что надежда корейской нации и ее основное достояние. Хотя и это тоже. Но он еще рис как первооснова любой жратвы. Грубо говоря, если нет на столе риса, не стоит вообще за стол садиться. А что еще может уравновесить джиновых лобстеров, чонгуково сашими, хосокову кимчи, юнгино любимое жареное мяско, остренькое, в приправах, от которых поджелудочная норовит самотрансплантироваться в какой-нибудь другой организм, панчаны, которыми Тэхенни набивает рот так, что из-за овощей самого того рта не видно, и чимину охапку нарезанного слайсами копченого утиного мяска? И это я, кстати, вообще не про любимые блюда, а про особенности характера.       Что еще может уравновесить весь этот разноцветный и разновкусный набор в одном организме так, чтобы этот самый организм не пошабашил во цвете лет по причине переизбытка ассортимента?       Только рис.       В чистом виде, без специй и приправ, без масла даже — самодостаточный в своем чистом белом совершенстве.       Иногда их реально хочется съесть.       И даже не столько потому, что они вкусные, сладкие и все такое. Больше, чтобы убедиться, что вот они, наконец, угомонились, сидят все в одном надежном теплом месте и ничего с ними не произойдет. Хотя тут, конечно, возможны варианты.       Кстати, если мыслить с этой позиции, то всех этих монстров из сказок, которые при каждом удобном случае норовили главного героя проглотить, вполне можно понять, простить и даже оправдать.       Но вообще, в плане кулинарных свойств все вместе обитатели бантанообщаги вполне могли бы составить разнообразный, сбалансированный и вполне питательный рацион.