Записки инсайдера

      После тренировок по химподготовке десятой роте дали день отсыпного.       Что ж, некоторые, реально, отсыпались. Но стажеры 59-й и 60-й, которые за первую неделю в тренировочном лагере, кажется, выспались с запасом на всю оставшуюся жизнь, не знали, чем себя занять. Сидеть в казарме было скучно, а в тот момент, когда другие парни начали делиться своими секретами и личными победами на любовном фронте, Чимину и вовсе захотелось свалить куда-нибудь подальше. Особенно когда он заметил, каким блеском разгорелись оленьи глазёнки макнэ. У того явно чесался язык поучаствовать в разговоре.       Участвовать в этом, безусловно, увлекательном разговоре Чимин позволить Чонгуку не мог. Да и сам не собирался. Рассказывать им было нечего. Вернее, порассказать, конечно, было, что, но это не те вещи, которые можно предавать публичности посреди корейской национальной армии.       Поэтому, похихикав с четверть часа вместе с остальными, Чимин, когда речь дошла до темы щепетильной (обсуждения казусных ситуаций после секса), схватил макнэ за руку, многозначительно подмигнул и, не давая времени на размышление, утащил на улицу, предупредив дежурного по взводу, что они будут на тренажерах.       Почти не соврал. Было у них с Чонгуком одно укромное облюбованное местечко за плацом, где стоял неплохой крепенький турник и куда редко кто заглядывал. — Та неловкая ситуация, когда начинаешь недолюбливать свой статус айдола, да? — вздохнул Чонгук, в прыжке цепляясь за перекладину турника. — Уж я бы им порассказал бы…       Чимин уселся верхом на гимнастического коня. — И чего бы ты им порассказал? Про то, как Тэ утопил свои трусы в озере на Пхенчхан-гуне?       Чонгук улыбнулся, припоминая те феерические поиски фиолетовых боксеров в мутной воде. — На самом деле, мне про Тэхена мно-о-о-ого есть, чего порассказать. Он у нас просто хитмейкер неловких ситуаций. — Нет, а правда, есть такое, чтобы прям поржать? — Чимин и сам задумался. — Я бы вот мог рассказать, как Юнги психанул, спрыгнул с кровати, наступил на пульт от колонки и врубил Дэчиту в четыре утра на весь Каннам, а потом сам испугался, выскочил без трусов в гостиную и начал орать, что это он случайно, чем перебудил остатки неспящих соседей. А ты? Что это, например, за ситуация под названием «Код красный: фиалки»? Сколько у Тэтэ не выспрашивал, он так и не раскололся, хотя Джин-хен, вроде, знает… — А, ну да, — Чонгук почему-то покраснел. — Это когда Тэ в порыве страсти порушил столы с рассадой у тетушки старшего хёна… — Да ладно! — Чимин аж в ладоши захлопал. — Расскажи!       Чонгук хихикнул как-то нерешительно, но в глазах у Чимина было столько восторженного ожидания, что макнэ, обычно не особо блистающий в роли рассказчика (не то что лидер или Хосоки-хен, тем пиздеть — дай только волю, могут до утра не затыкаться), вдохнул полной грудью и решил, что настал его звездный час.       Это было феерично, если честно. Тетя Джина, та самая, муж которой выращивает клубнику, на свою беду постелила вигукам в комнате («самая солнечная комната, вам тут будет уютненько…»), где у самого окна стояли ровными рядами на столиках торфяные стаканчики с юными ростками фиалок. Фиалки еще не цвели, поэтому Тэхен решил перед сном пофантазировать, какой росток каким цветом будет цвести, когда вырастет. На фиолетовом он потянулся к Чонгуку за поцелуем, они увлеклись, и в итоге увлеклись, по обыкновению, слишком. Стаканчики с юными фиалками посыпались на пол со страшной разрушительной скоростью.       Падение фиалок очень расстроило Тэхена. Настолько, что он оповестил об этом Чонгука, а заодно и всех обитателей хозяйского дома своим басовитым визгом. Как на вкус Чонгука, перед этим стоило хотя бы немного одеться. Хотя бы во что-нибудь из нижнего белья. Им обоим, если так уж… Потому что на тэхений визг сбежались все, включая бигхитовскую охрану из фургона на улице. И если те-то уж привычные ко всему, то вот джиновым родственникам многое из увиденного показалось… как бы помягче это… немного противоречащим традиционному конфуцианству. — Но это, блин, было реально смешно, — подытожил свои воспоминания Чонгук. — Ты чего там в чат пишешь? — Ну, — Чимин пожал плечами, — раз мы не можем обсудить такую интересную тему с сослуживцами, то почему бы нам не обсудить ее с мемберами, так ведь? Классная история, кстати, эта, про фиалки. Хотя теперь я понимаю, почему Тэ мне ее не рассказывал. — Ну и время ты нашел! — прилетело в чате почти сразу же после того, как Чимин опубликовал приглашение поболтать на тему казусных ситуаций во время секса. Хосок предсказуемо был 24/7 онлайн. — У меня тут бег с препятствиями по плацу… Менее вдохновляющего к сексу занятия трудно себе придумать. — Зря… — насыпал в чат смайликов Чимин. — Огромные потные новобранцы, играя мускулами, запрыгивают верхом на козла… — Тебе там заняться нечем? — тут же прилетело гневное уточнение от Шуги-хёна. — Позвонить вашему командиру, пусть организует вам общественно-полезный досуг? — Я так скучаю по этим милым ревновашкам юнминов, не могу… — замельтешила многоточиями строчка от Ким Тэхена. — Спрашивайте, что хотите, но не просите меня рассказать случай под кодовым названием «Код красный… — Про фиалки я уже рассказал, — остановил его Чонгук.       И снова покраснел.       И Чимина это, кстати, насторожило. — Кстати, — задумчиво напечатал он в чате, искоса поглядывая на Чонгука. — Интересно было бы послушать эту же историю, но от лица Тэхена. — Рассказал же уже, чего уж опять-то… — как-то нервно напомнил Чонгук. И даже почему-то предпринял попытку отобрать у своего компаньона телефон, но Чимин, когда нужно, бывает крайне проворен, поэтому следующее свое сообщение он напечатал, уже сидя на ветке близрастущего дерева. И в полной уверенности, что что-то с этой историей про фиалки не так. — Тэ, нам всем очень интересно послушать эту историю еще раз, возможно, Чонгук не все рассказал? — Господи, давайте не будем вспоминать ту ужасную, кошмарную ночь, — прочитал Чонгук прилетевшее в чат от старшего хена, — у меня был обстоятельный и очень неприятный разговор с моими старшими родственниками-гомофобами. Мне пришлось поклясться, что я общаюсь с вигуками только по работе, а все остальное время в глубине души их ненавижу и презираю. Вы не знаете, что мне пришлось пережить! — Какой ужас! — активизировался в чате Хосок. — И, что, ты реально в этом поклялся? — У меня не было выбора, — Джин прислал несколько фейспалмовых смайликов, — они озвучили всю клятву за меня, мне оставалось только покивать головой. — Ты мог не кивать головой, хён, — записал укоризненное голосовое Чимини. — Очень сложно не кивать головой, знаешь ли, — прорычал ответным голосовым Джин, — когда твой отец хватает тебя за затылок и насильственно кивает твоей головой. Так что забудем эту историю, ок? — Обязательно, — насобачил еще кучу смайликов Чимин. — Тем более, как я понял из рассказа Чонгука, ему-то стыдиться особо нечего. В основном, там себя проявил Тэхени. — Все-таки, Мефистофель — твое второе имя, малой, — многозначительно прокомментировал Юнги. — Что??? — принеслось от Тэхена. — Значит, вот так??? Значит, Тэхен там, преимущественно, опозорился, да???       И тут же в чате появилось уведомление о групповом звонке.       Тэхен трубил общий видеосбор. — Бля, ну серьезно, — всплыло в окошке чата лицо Хосока. — Сказал же, я на плацу… Нафига звонить-то? Позади него мельтешили фигуры в камуфляжных куртках. — Ну не отвечал бы, — съехидничал Шуга, всплывая в чате на фоне каких-то серых шкафов, набитых документами. — Так и скажи, что тебе тоже интересно, о чем там мелкий умолчал.       Через секунду материализовался встревоженный и какой-то взъерошенный Намджун. В его губах был зажат мундштук для саксофона. — Солнце, что у тебя во рту? — моментально отреагировал Хосок. — Ты чем там занимаешься в своем оркестре? — Я с репетиции слинял, что тут у вас случилось? — поинтересовался лидер, протирая салфеткой мундштук. — Тэхен собирается поведать миру о том, что случилось в комнате с фиалками на самом деле, — ехидно улыбнулся Чимин, следя за тем, чтобы Чонгук не сильно быстро карабкался по стволу дерева в попытках отобрать у него телефон. Иногда приходилось корректировать траекторию пути Чонгука носком армейского ботинка. — Ой, а сам-то! — пожалел мелкого Хосок, — Чего не расскажешь про шорты из латекса? — Молчать! — взвизгнул Чимин и предсказуемо свалился со своей ветки прямо в заботливо подставленные руки макнэ.       Тот, правда, руки заботливо подставлял под падающий вместе с Чимином телефон, поэтому все остальное, так сказать, прилагающееся, предпочел свалить на посыпанную песком площадку.       Но забрать у Чимина телефон оказалось недостаточным: разгорающуюся беседу на щепетильную тему это, конечно же, не остановило. — Какие латексные шорты, малыш? — заинтересованно заглянул в объектив своей вебки Юнги, — почему я узнаю о них последним? — Потому что ты не должен был о них узнать вообще! — пояснил Чимин, отряхивая песок со своих штанов. — О них даже я предпочел бы забыть… — Если бы с меня снимали что-нибудь с помощью мыла, масла и «такой-то матери», а потом просто плюнули и разрезали, я бы тоже предпочел об этом забыть, — заржал Хосок, и новобранцы за его спиной заинтересованно обернулись. — Твою мать! — Шуга залился краской, видимо, представив Чимина, перемазанного маслом и мылом, да еще и в одних латексных шортах. — Я бы на это посмотрел… — Ты и должен был на это посмотреть, — фыркнул Хосок, — но Чимини сильно недооценил реальные размеры своей… своего… своих… хер с ним, пусть будет «бедер». — Ты натянул латексные шорты, а потом не смог их снять? — Чонгук заржал так, что свалился на песок. — Я сейчас сдохну… — Он натянул шорты, а потом не смог в них жизнедеятельничать, — пояснил Хосок. — Сокджинни-хен, у тебя там за спиной новобранцы с рюкзаком в сторону забора пробираются.       Сокджин обернулся. — Я знаю, — улыбнулся он. — Это я их послал. — За пределы части ходить не разрешается, — сурово напомнил Намджун. — А никто за пределы и не пойдет, — пожал плечами Джин. — Им только до забора дойти, там за забором человек двадцать арми всегда тусят. Они мне рамена принесли. — В смысле, рамена? — изумленно захлопал глазами Тэхен. — Вас там плохо кормят что ли?       Джин вздохнул: — В том-то и дело, что слишком хорошо. Чересчур. Я к такому не привык. Хочется простого человеческого рамена… в коробочке… Понимаешь?       Тэхен улыбнулся. Он, конечно же, понимал. — Так что там у нас с фиалками? — напомнил Чимин. — А тебе на построение не пора? — фыркнул Чонгук. — А тебе? — парировал компаньон. — Ладно, не жмоться, пусть Тэ расскажет. Интересно же… — Да ничего там особенно… — хихикнул Тэхен. Потом подумал, что-то вспомнил и закатился просто гомерически. — Заметно, — кивнул Юнги, — что ничего особенного. Выкладывай, раз уж у нас сегодня такой разговор… на щепетильную тему… Обмен, так сказать, подробностями… — Кстати, про то, как ты наступил на пульт от колонки, я уже рассказал, — радостно сообщил Чимин. — Кому? — поднял бровь маэстро. — Чонгуку, — пояснил Чим, — но про это и так все знают. — Ты, как бы, нам просто шанса в тот раз не оставил, — съехидничал Джин. — Если бы ты на стадион Чамсиля без трусов вышел и начал орать, и то эффект был бы поменьше. Ну так что там у тебя с фиалками, Тэ? — Гукки, — позвал Тэхен, жалобно заглядывая в камеру, — мы же обещали, что об этом никто не узнает, кроме нас двоих? — И моей тети, — напомнил Джин. — И старшехеновой тети, — кивнул Тэхен.       Чонгук надулся и уселся на нижнюю перекладину турника. — Рассказывай, — махнул он рукой. — Они ж не отвяжутся теперь… И зачем я только вообще… — Ну, значит… — начал Тэ не особенно воодушевленно, но тут же обернулся на чей-то окрик. — Сорри, ребята, в следующий раз, у нас тут общий сбор трубят…       И отключился. — Блять! — вырвалось из пяти окошек видеосвязи.       Наступила минута звенящей тишины. — Чонгук, — позвал ласково Чимин. — У нас остался только один свидетель того события, который может рассказать, как на духу, что там было и за что безвинно пострадал Сокджинни-хен.       Чонгук поднял взгляд на экран телефона. Четыре пары глаз внимательно смотрели на него оттуда, а еще одна пара буравила его висок пристальным взглядом справа. — Ой, да, ну, блять, просто я не хотел, чтобы родня Джина-хена увидела меня голым! — взорвался он под тяжестью этого гнетущего ожидания. — И? — стимулировал его решимость Джин. — И… — Чонгук дернул подбородком и насупился еще больше. — И полез под кровать…       Справа послышалось аккуратное мелкое хихиканье. — А потом? — А потом я понял, что задница не пролазит… — вздохнул Чонгук. — И попытался вылезти… — Та-а-ак… — выдохнул Намджун и практически смял в руках мундштук от своей трубы. — И не смог… — заключил Чонгук. — И потом вошла тетя старшего хена. На этом все.       Мемберы помолчали. — А почему не смог-то? — как всегда нашел, к чему прицепиться, Хосок. Вот вечно он… ничего не упустит, ни одной детали…       Чонгук залился краской и опустил голову. И что-то пробормотал. — Чего-чего? — Юнги наклонился ближе к камере. — Зацепился я, говорю! — выпалил Чонгук. — Ясно вам? Я зацепился. Все, конец истории. — Конец, говоришь? — Джин собрал губы бутончиком, как всегда делал, чтобы не разоржаться в самый неподходящий момент. — А я-то думал, и чего это тетя кричит так, как никогда в жизни не кричала, даже в момент появления на свет. Так чем именно ты зацепился, прости? Ты ж, вроде, голый туда полез?       Из окошек видеосвязи послышалось хрюканье. Это Хосок пытался смеяться одними плечами, чтобы не привлекать внимания тренирующихся за спиной курсантов, но получалось плохо: со стороны казалось, что инструктора бьет эпилепсия. — Ну… ясно, чем… — развел руками Чонгук. — Я ж был не в спокойном состоянии… я ж… тут рядом Тэ, адреналин, все дела… Фиалки эти еще… ну и… А там еще паркет под кроватью, а он не скользкий совсем…       И вот на этих словах чат взорвался.       Такой унисонной истерики бантаны не демонстрировали очень давно. Возможно, со времен предебюта. — Господи, я так красочно все представил!!!.. Как это развидеть-то теперь?! — Чимин буквально заливался слезами от смеха, катаясь по песку. — Ты не имел права утаивать от нас такое!!! — Я просто представляю чувства моей тети!!! — истерил Джин на одной ноте. — А я еще думаю, чего они так все на меня… а оно вот, что!!!       Один Шуга оставался абсолютно спокойным. Даже не улыбался. — Между прочим, это, наверное, было больно, да, Гукки? — наконец, произнес он.       И все разом смолкли.       Чонгук поднял на него огромные глаза, полные любви и благодарности. — Вообще-то, да. Особенно когда Тэхен поднимал кровать и прищемил мне палец… — Пообещайте мне, — сурово провозгласил Шуга, — что впредь подобные темы мы будем обсуждать исключительно с глазу на глаз. — Ты говоришь правильные слова, — кивнул Намджун, вытирая слезы от смеха. — Странно, что не ТЫ их говоришь! — рявкнул на него Юнги. — Армия — это не другое измерение. Из-за того, что мы не рядом, далеко друг от друга, мы не можем заботиться друг о друге меньше. Наоборот, мы должны быть еще ближе, защищать друг друга как никогда раньше! Потому что, помните, метлу легче сломать, если ломать по очереди каждую веточку? А вы тут хором над пацаном глумитесь! Шутники, блять!       Чонгук, эта короткостриженная, вся на мышце, детинушка, услышав слова маэстро, расправил плечи, накрутил бэмбизма во взоре и изобразил такую трогательнейшую детку, что даже сам себя в селфи-камере пожалел.       Хосок стыдливо покраснел и виновато захлопал ресницами.       Чимин поднялся с земли и начал смущенно отряхивать песок со штанов. Снова.       Джин молчал, разглядывая Юнги на экране. — Ты как-то повзрослел, Юнги-я, — ласково произнес он. — Приходится, — пожал плечами Юнги. — Взвалили на мои хрупкие плечи весь фандом, нянчись с ними тут теперь… Рамен хоть передали тебе в итоге? — Так это ты, что ли, арми с продуктами прислал? — засмеялся Джин. — А я-то думаю, что это за плакаты такие: «Старший хен, ты соскучился по рамену?». А это ты у нас, значит, с фандомом нянчишься. А фандом об этом знает? Потому что последнее, что я видел в интернете, это мольбы арми найти их потерявшегося котейку. — Пришлось повзаимодействовать с… частью фандома. Хорошего, знаешь, понемножку. Баловать тоже нельзя. Просто я знаю, что ты без этой лапши в коробочках больше недели не проживешь… — улыбнулся Юнги. — Ладно, все, поржали — расходимся.       Чонгук кивнул и потянулся к телефону, чтобы нажать отбой. — Слышь, мелкий, — позвал Юнги. — Ты хоть там… не покалечил себе ничего? … Ну, в тот раз… под кроватью… с фиалками? — Да, кстати? — заботливо засуетились сразу все. — Ты бы проверился, знаешь… от стресса всякое бывает… — Слушай, тут стесняться нечего, надо бы врачу показаться… — Ты к себе прислушивайся, после таких моментов можно какое-нибудь расстройство заработать, ну, знаешь, сексуального характера… — Да, малой, с таким не шутят, послушай старшего хена, моя тетка кого угодно может в депрессию вогнать…       И весь этот заботливый встревоженный гомон вдруг перебило низкое хриплое хихиканье. — Сука, ну это реально смешно… — хрюкнул Шуга, сотрясаясь плечами. — Теперь, зато, понятно, почему «Код КРАСНЫЙ». Фиалки твои сильно опухли, малой?       И все снова заржали. — Стопудово, опухли, — меленько захихикал Чимин, на всякий случай отсаживаясь подальше от макнэ. — От пестиков до тычинок… — Потому что нечего совать свою рассаду куда ни попадя… — поддакнул Хосок. — Особенно в не предназначенные для этого места… — Ну, началось! — обреченно вздохнул Чонгук.       И лидер ответил ему дробным сотрясающимся звуком саксофона.