Солнце над Стоунхенджем

*** Камин затрещал и полыхнул зелёными языками пламени в половине девятого. — Простите, я закрутилась, — улыбалась Джинни, взглядом здороваясь с Гермионой, Джорджем и Анджелиной, пока Рон помогал ей отряхнуться от пепла и снять мантию. — Никуда твоя колонка не убежала бы, в субботний-то вечер, — проворчал Рон. — Скоро полуфинал, — веско сказала Джинни, словно это на корню пресекало возможные дискуссии. В редакцию она заскочила «на пять минут» и, разумеется, как в чёрную дыру канула. Гарри ничего другого и не ждал, поэтому вместе с дочерью отправился к Уизли в назначенное время. Он справедливо рассудил, что жена прибудет туда же прямо из «Пророка» сразу после того, как её неотложные репортёрские дела будут решены. Так и вышло. — А где Лили? — Дети уже поужинали, — ответила Гермиона. Стоя у лестницы на второй этаж, она чуть склонила голову, прислушиваясь. — Играют у Хьюго в комнате. — Я бы тоже не прочь поужинать, в конце-то концов, — с преувеличенно несчастным видом сказал Рон и поманил всех в кухню, которая одновременно служила и столовой. — Пойдёмте уже за стол, а? Никто не возражал. Джинни и Анджелина помогли Гермионе разложить по тарелкам быстро подогретые бифштексы и овощное рагу, из зачарованного холодильника (которым Артур не уставал восхищаться каждый раз, бывая в гостях) появились внушительная миска салата и аппетитно запотевший кувшин со сливовым компотом. Рон откупорил медовое вино и водрузил на стол рядом с бутылкой огневиски, часть которого уже плескалась в его бокале. И трёх минут не прошло, как все уже расселись за столом и взялись за приборы. Рагу оказалось немного пересолено, а говядина, по сравнению со вчерашней, чуть пересушена, но Гарри, давно привыкший к Гермиониной стряпне, ел с аппетитом. Общий разговор крутился вокруг недавних назначений в Министерстве и свежего скандала с незаконными порт-ключами. Кое-кто из подчинённых Перси в транспортном отделе устраивал себе путешествия на халяву. По крайней мере, до тех пор, пока палёный порт-ключ вместо Багам не отправил его в Багдад, после чего самоуничтожился. Болтал в основном Рон. Около года назад он тоже пополнил ряды чиновников, для него внутренняя министерская кухня до сих пор была интересна и даже потеснила в разговорах квиддич. Рон работал в секторе патентов на волшебные шутки отдела магических игр и спорта. Гарри никогда не допытывался, но подозревал, что Джинни каким-то образом поспособствовала его трудоустройству, а может, и Гермиону уговорила. Просто так, без необходимого опыта, даже с учётом заслуг двадцатилетней давности его не взяли бы сразу на должность старшего сотрудника. Особенно если учесть, что он оставался совладельцем магазина розыгрышей, в связи с чем любой неблизорукий человек мог наблюдать нехилый конфликт интересов. Рон настаивал, что ему захотелось смены деятельности и саморазвития. Гарри полагал, что сейчас, когда Рози уже училась в Хогвартсе, а Хьюго скоро предстояло к ней присоединиться, Рону прежде всего захотелось укрепить материальное положение их семьи. Ничего зазорного в таком желании не было, но Рон стеснялся того, как его ужасает призрак нужды и сама мысль о необходимости подсчитывать каждый сикль. Впрочем, новая работа ему и впрямь нравилась. К разговору за столом Гарри почти не прислушивался. В голове царила ватная, дремотная пустота. Его немного разморило, пока он сидел в гостиной у камина, дожидаясь жену. Рон с Джорджем его не трогали, вполголоса обсуждая дела магазина, Гермиона и Анджелина звенели тарелками и стучали ножами на кухне. В небольшом уютном доме семейной четы Уизли было жарко натоплено, поленья в огне вкусно, весело похрустывали, и этот звук, соединяясь с перестуком капель дождя по стеклу, рождал идеальный аккомпанемент для ленивого осеннего вечера. Время от времени в умиротворяющий фон вторгался лёгкий, быстрый топот, прокатывавшийся над головой. Его догонял детский смех, и тонкие голоски Лили и Роксаны почти перекрывали голос Хьюго. Всё это будто пушистым пледом обернулось вокруг Гарри и не хотело отпускать даже теперь, когда сидеть с отсутствующим видом было по меньшей мере невежливо. — …Гарри? Он рассеянно повел взглядом, не сразу сообразив, кто к нему обратился. — Что? — переспросил, виновато улыбаясь. Посмотрел на бокал с огневиски, к которому едва притронулся, и налил в стакан сладко пахнущего, дымно-розового компота вместе с половинкой полупрозрачной сливы. — Цюрих, Гарри, — с нотой нетерпения повторила Джинни. — Почему ты всё-таки отказался от участия? — А какая заявлена тема? — спросила Гермиона. Она потянулась за палочкой и одним быстрым, едва различимым движением убрала каплю соуса с рукава рубашки Рона. Джинни сдвинула брови, безуспешно припоминая. — Что-то… что-то вроде «Актуальные проблемы защиты от тёмных искусств», да? — Да. Что-то вроде, — усмехнувшись в стакан, ответил Гарри. — По-моему, самый что ни на есть твой профиль. Понятно. Ринулась в бой. При друзьях он не сможет от неё просто отмахнуться, так Джинни решила. — Профиль мой, — медленно кивнул Гарри. Тёплая, без всякой выпивки пьянящая дремота отступала, как кромка моря во время отлива. — И я без всяких конференций неплохо себе представляю актуальные проблемы защиты от тёмных искусств. Потому что проблем этих до х… — Много, — с милой улыбкой перебила Анджелина. — Именно, — согласился Гарри. — Я предлагал Альфреду отправить кого-нибудь из моих сотрудников, раз уж ему так приспичило повысить нам квалификацию. Того же Льюиса. Головастый парень. — Только, сдаётся мне, — ухмыльнулся Джордж, — им там не аврор Льюис нужен. Им Гарри Поттера подавай. Вроде как… гвоздь программы. — Скорее, цирковая собачка, — мрачно поправил Гарри. — И довольно потасканная к тому же. — Не драматизируй, — сказала Джинни. Беззаботно вроде бы — а по лицу пошла фирменная, семейная краснота, медленной волной разливаясь по щекам и выше, до корней волос. — Не вижу ничего такого в том, что тебя пригласили. Нельзя же всё время торчать в кабинете. Такие мероприятия… — В девяноста девяти случаях из ста — чушь собачья, — припечатал Гарри. Поймал блеснувший взгляд Гермионы, сбавил тон. — Сплошная болтология. Столько времени тратить, чтобы слушать, как из пустого в порожнее переливают… Ни конкретики, ни пользы. — Польза бывает, — мягко возразила Гермиона. — Попадаются толковые доклады и интересные люди. Если проанализировать всё услышанное, общая картина проясняется и на практике нет-нет да и пригодится что-то. — Да, можно часов шесть слушать словесные потоки и искать в них рациональные зерна. А можно просто работать в это время — и сделать куда больше полезного, — заупрямился Гарри. Он понимал, что Гермиона права, как обычно, но мысль о том, чтобы целый день потратить на идиотскую конференцию, когда у него горы отчётов, планов операций на согласование, да ещё встречи с не расположенными к сотрудничеству чиновниками, приводила его в бешенство. — Насчёт интересных людей — совершенно согласна с Гермионой, — сказала Джинни, переведя дух. Она прекрасно видела, что Гарри не горит желанием продолжать эту тему, но не могла остановиться. В такие минуты журналист в ней говорил громче, чем жена. — Встречаются интересные. Полезные — тоже встречаются. И не надо так на меня смотреть. К тебе всё-таки начальник департамента по международному сотрудничеству обратился. Вот и посотрудничал бы. — Поискать друзей там, раз уж в нашем Министерстве их у меня не так много? — перевёл Гарри, глядя на жену тяжелым прямым взглядом, который обычно доставался проштрафившимся сотрудникам и задержанным по подозрению в нарушении магического законодательства. Рон заерзал на своём месте во главе стола, кашлянул, звякнул бокалом о тарелку — звук получился жалкий, просящий. — Да ладно тебе, Гарри, в Министерстве тебя все любят… ну, почти все. — Он запнулся, но продолжил не менее решительно: — Джин же не о том говорит. Командировки — неплохая штука, серьезно. Я вот за год два раза смотался — ну классно же было! — Ещё бы, — вполголоса, ни к кому конкретно не обращаясь, произнесла Гермиона. — За казённый счет побывать за границей. — Эй! — Рон с оскорблённым видом подпихнул её локтем и скорчил гримасу. — Я, вообще-то, делами был занят. И в Мюнхене, и в Женеве. — Я так и поняла по пачке колдографий, которые ты приволок, — улыбнулась Гермиона, заправляя за ухо выбившийся из прически кудрявый локон. — Так красота же такая! Гарри, тебе ради одних только швейцарских видов стоило соглашаться, — пылко заявил Рон. — И обязательно с собой нормальную метлу захватить, на прокат обычно всякое барахло дают. Полетать над альпийскими лугами, на горы посмотреть… Анджелина, накладывая себе порцию салата, сказала: — Там, наверное, замечательно весной или летом побывать, всей семьей. Сейчас не сезон. Джордж, расслышав намёк, хмыкнул и забрал у неё салатник. — Когда это мой братец заделался таким ценителем природы? — Мне не чужды… эти… душевные порывы, — откликнулся Рон, выпятив грудь. — И там сейчас ещё очень хорошо. Деревня волшебников, в которую меня отправили, как раз в Альпах находится. Я рабочие вопросы быстро порешал, до активации порт-ключа время осталось и на красоты посмотреть, и смотаться с Флёр к ее родителям. Там же рукой подать. — С Флёр? — удивился Гарри. — Она что, была с тобой? Джинни сбоку от него дернула плечиком и вздохнула с отчётливо различимым выражением «ну-сколько-уже-можно». — Я же тебе говорила. Флёр как раз собиралась навестить родителей, а тут у Рона командировка. И переводчика ему, разумеется, никто не выделил. — Ладно хоть ребята предупредили, — с досадой сказал Рон. — Ведь правда: прибыли туда — и началось. «Месьё, мы не совсем понимать по английский». В Цюрихе таких проблем наверняка не будет. А мне без Флёр туго пришлось бы. На лестнице послышался бойкий топот, и в кухню ворвался вихрь рыжих кудряшек. — Привет, мамочка! Тётя Гермиона, можно нам по яблоку? — без паузы протараторила Лили, оправляя юбочку. — Точно только по яблоку? — спросила Джинни. — Может, выпьете чего-нибудь и переведёте дух, мисс? Вы взмокли как мышь. Она провела ладонью по раскрасневшейся мордашке дочери. Лили увернулась, отрицательно затрясла головой. Она скользнула к столу между взрослыми, стянула из подвинутой к ней вазы три яблока, мимоходом клюнула отца в щеку нежным, пахнущим цветами поцелуем и с громким «спасибо» умчалась обратно в сторону лестницы. — Надеюсь, Хьюго пока не нужен спасательный отряд, — сказал Гарри. Наверху что-то грохнуло и зазвенело. — Наш парень уж как-нибудь справится с двумя девчонками, — гордо ответил Рон. — Рон, вас с Гарри было двое, — с лисьей улыбкой заметила Гермиона, — и я бы не сказала, что вы так уж справлялись со мной. — Ну… ну, ты… — Рон растерянно посмотрел на Гарри, не нашёл в нём ни грамма сочувствия и поднял ладони, сдаваясь: — Ты — это ты. С тобой и десять мальчишек не сладили бы. Гермиона не стала возражать. — Кстати о Флёр, — вернулась к прерванному разговору Анджелина. — Как она? Решила вопрос с домовиком? Гарри посмотрел на нее с непониманием, но благоразумно промолчал. Наверняка об этом ему Джинни тоже говорила. — А, да. Приобре… — Рон бросил быстрый взгляд на жену. — Наняла домовичку из семьи, которая дружна с ее родителями. Эльфийка совсем молоденькая, не очень опытная, но Флёр говорит, ей в самый раз. Гарри посмотрел на Гермиону, которая сосредоточенно допиливала свой бифштекс, и вспомнил, что в коттедже «Ракушка» пересушенное мясо не в почете. И даже средней прожарки. Никто не говорил вслух, но все знали, что с годами вкусовые пристрастия Билла, как и его характер, менялись не в лучшую сторону, спасибо ублюдку Фенриру. А теперь, значит, Флёр понадобилась помощь домовика. — Мама и папа сейчас как раз гостят у них, — сказал Джордж, привычно поправляя отросшие волосы, которые скрывали безухую сторону головы. — Я говорил с ними по камину. Мама, конечно, в пух и прах разнесла стряпню домовика, но, говорит, не всё потеряно, уж она проследит. Я бы на месте эльфийки сразу попросил прибавки к жалованью. Гермиона, не понаслышке знакомая со взглядами миссис Уизли на то, как должны питаться её сыновья, натянуто улыбнулась. Джордж это вряд ли заметил, а вот Анджелина, послав ей сочувственный взгляд, обратилась к Гарри со спасительной сменой темы. — Джордж говорил, у него на днях был один из твоих парней. По поводу какого-то… хитро заколдованного свитка, да? — Кстати! — Рон приподнялся, чтобы дотянуться до бокала сестры и подлить ей вина, себе и Джорджу тоже плеснул из другой бутылки. Остальные бокалы были найдены им в удовлетворительном состоянии. — А чего он ко мне не заглянул? Я-то быстро сказал бы, давал кто разрешение на такую штуку или нет. Гарри, чувствуя тёплую сытую расслабленность, откинулся на высокую спинку стула, но при упоминании свитка так ясно увидел перед собой образ чопорно выпрямленного Малфоя, прижимающего к узким губам салфетку, что немедленно захотелось сесть ровно. В борьбе с неуместным порывом совсем мимо прошло преображение мысленной картинки. Она подернулась клубами сигаретного дыма, вспыхнула пару раз сиротливым тусклым огоньком и сгинула под толстой подошвой ботинок с высокой шнуровкой. — Я же не занимаюсь этим лично, — ответил Гарри Рону, чувствуя себя неловко. — Моллиган своё дело знает. И так понятно, что через Министерство такая вещь не проходила. — Какая вещь? — одновременно спросили Гермиона и Джинни. Они об этой истории понятия не имели. Гарри в двух словах описал действие зачарованного свитка, вызвав у Гермионы неподдельный интерес. — Любопытное орудие преступления, — сказала она. Грязные тарелки, повинуясь ее палочке, взмыли в воздух и плавно полетели к раковине. — Вовсе не тёмная магия, но результат мог быть плачевным. Особенно если его зачаровали на воспроизведение определенного вида волшебства, а не просто первого попавшегося заклинания. Кому, ты говоришь, его подсунули? Гарри не говорил. Он точно знал, что фамилия пострадавшего вызовет реакцию, просто не был уверен, какую. Испортится настроение у его родственников… или улучшится. Выяснять не очень-то хотелось. Была ещё одна причина. Безымянная, безликая. Та самая, по которой Гарри и не подумал даже рассказать хоть кому-то о позавчерашнем «рейде» в маггловский Лондон. — Малфою, — ответил он после долгой паузы. — Нашему старому знакомому. По столу прокатился, слепленный из пяти голосов, вздох-смешок, что-то среднее, но единодушное. От этого тягучего звука отскочило фырканье Рона, у него даже губы трепыхнулись, как у коня. — На-адо же, этот… святой человек кому-то не угодил, — протянул Рон, явно припоминая давнюю малфоевскую манеру разговаривать. — Было бы из-за чего авроров гонять, — сказала Джинни и впилась длинными ногтями в кожуру подвернувшегося апельсина. Оранжевая шершавая шкурка поддалась, обнажая мякоть в футлярчике мутной белой пленки. Гарри втянул ноздрями солнечный запах и подумал о зелье, булькавшем на столе у Малфоя, бадьян, женьшень, рог единорога, о напряжённом голосе мёртвого профессора, о глобусе, который вращался и подсвечивался то с одного боку, то с другого. Обо всём этом и о стальной хватке пальцев на плече. И, может быть, немного — о луже крови на полу тёмного коридора, которую Гарри уничтожил по пути к лифту. — Работа у нас такая, — с улыбкой, в которой что-то пошло не так, ответил Гарри. — Работа у вас — преступников ловить, а не розыгрыши расследовать, — со знанием дела заметил Рон. На аврора же учился. А что итоговые экзамены так и не сдал — несущественные детали. — Такими темпами каждый день в Хогвартс придётся мотаться. Товары-то наши неплохой популярностью пользуются. Да и «Зонко» не жалуется. Представляю: дело об отравлении икотными ирисками! Тайна дюжины навозных бомб под столом Слизерина в Большом зале! Он лихо пристукнул бокалом, охваченный видениями беспредела в Хогвартсе. Несколько янтарных капель расплылись по скатерти. — И что, сильно он пострадал? — не поддержав веселья мужа, спросила Гермиона спокойным, «рабочим» тоном. Взмах палочки, немного резкий. Скатерть снова стала чистой. — Нет. — Чуть не превратился в фарш, только-то. Гарри потянулся к отставленному бокалу, огненная вспышка прокатилась по горлу, рухнула в желудок, отдалась в мозгах. — Ему повезло. — Да я вас умоляю! — закатил глаза Рон. Плеснул в рот остатки огневиски, зажмурился, выдохнул. — Давайте ещё сочувственную открытку ему пошлем, уроду этому. Пусть бы и… — Десерт! — благодушно и неумолимо объявила Гермиона, стремительно поднимаясь из-за стола. Рон под её взглядом осёкся, как-то забавно сдулся и послал ей извиняющуюся улыбку. Чувствуя повисшее в воздухе напряжение, все одновременно, в едином порыве принялись помогать, звенеть посудой, перешучиваясь, расчищать место на столе, чтобы Гермиона могла поставить высокий, глянцево сверкающий глазурью шоколадный кекс. В самый раз поспел чайник, тоненько и сердито засвистев под натиском пара. Пружина, начавшая где-то у Гарри за грудиной неудержимый процесс сжимания, замерла, ослабла. Было бы с чего накручиваться. Не из-за того ведь, что друг вырос, но так и не повзрослел. Не потому, что на Гарри повеяло затхлым воздухом прошлого, подростковой, слепой и глухой, ненавистью. Не из-за Малфоя. Совершенно точно — не из-за него. Гарри выдохнул, оттолкнул от себя всё это лишнее здесь, в светлой гостеприимной кухне, расслабился. И, как оказалось, напрасно. — Слушай, я же забыл! — возвестил Рон. — Я с утра сегодня забегал в магазин, а на обратном пути заскочил в «Дырявый котел». Ну… на минутку, с Ханной поздороваться. Она же вот-вот продаст бар, к Невиллу в Хогвартс переберётся. В общем. Угадай, кого я там встретил? — Кого? — Играть в угадайку Гарри ленился, ткнул пальцем в небо: — Хагрида? А что. Это его не удивило бы. — Да нет же, — отмахнулся Рон. — У тебя Грэг Уоррен до сих пор ведь работает? Вот его племянника и встретил. Помнишь? — Племянника? — тупо переспросил Гарри. Пружина радостно шевельнулась и свилась в крошечную смертоносную точку. Только тронь. Рон решил, что у него амнезия. Он воровато, не к месту глянул на Джорджа, будто сейчас это имело значение, как тогда. — Ну да, был с нами на аврорских курсах. Мы на первом, он на третьем. Высоченная такая шпала… — Я помню, да. Помню, — перебил Гарри. — Он в Лондоне? — Ага. В отпуске. Приехал, говорит, дядю навестить, ещё какую-то дальнюю родню. Чтобы не мешать никому, снял в «Котле» комнату. Собирается к вам в гости наведаться, переброситься с парнями парой слов. Многие из его курса сейчас у тебя в подчинении. Про тебя тоже, кстати, спрашивал. Сам — ничего, цветёт и пахнет. Да он всегда такой был. — Здорово, — сказал Гарри, слово на середине провалилось, сорвавшись по пересохшему горлу. Гермиона очень к месту подала дымящуюся чашку чая. Гарри отпил, попробовал ещё раз: — Здорово будет повидаться. Хотя мы не так уж общались в своё время. — Расскажешь потом, какие новости из-за океана. — А где он живёт? — отвлеклась от разговора с Анджелиной Джинни. — В Штатах, — сказал Рон. — Как учёбу кончил, почти сразу туда и переехал. В Нью-Йорк. — Я бы их местную газету полистала, — вздохнула Джинни. — Интересно сравнить другие серьёзные издания с «Пророком». — Звучит так, словно «Пророк» у нас — серьёзное издание, — произнес Джордж и чуть не схлопотал от сестры подзатыльник. Гарри поставил чашку, поднялся. — Извините, я на минуту, — ответил на взгляд жены. Даже, кажется, улыбнулся. Вода закручивалась крошечным вихрем и убегала в сток раковины. Гарри снова сунул руки под прохладные струи. Помешкав, снял очки и плеснул в лицо, растёр шею. Закрутил кран. Из зеркала на него глянул взъерошенный бледноватый тип. Да в самом деле. Что за неуместный драматизм. Вы не в себе, аврор. Гарри стянул с держателя полотенце. Прижал к лицу, вдыхая свежий запах. Фред Уоррен. Да, он помнил. Ф.У., инициалы на учебной аврорской мантии, как тонкое, нечаянное издевательство. Каждый раз, слыша его имя, Гарри внутренне сжимался и никогда не смотрел в эти мгновения на Рона, если тот был рядом. — Это из-за Фреда Уизли, да? — спросил Уоррен однажды. В вечерней тишине раздевалки вопрос прозвучал громче Бомбардо. Гарри хотел отмахнуться, вывернуться, но внезапно ответил, и ответил честно, и потом сказал много чего ещё. Больше, чем стоило, больше, чем он мог себе представить произнесённым вслух. Фред Уоррен, мягкие светлые волосы, глаза цвета летнего неба, бисер медовых веснушек и такая улыбка, словно всё, что произошло с волшебным миром, его не затронуло, пролетело мимо. Шесть с хвостиком футов жизни. Гарри потом, сильно потом узнал, что отец Фреда не дожил до весны девяносто восьмого совсем немного. Что сестра Фреда полгода провела в больнице Святого Мунго. Что во сне Фред иногда всхлипывает, как ребёнок, но только раз, только один раз. — Я могу помочь. Хочешь? — спросил он шёпотом в той самой тишине, мягко-мягко, мягко, как его волосы, как прикосновение пера к коже, как мерцание свечей в рождественский вечер. И Гарри хотел. Он выдохнул, повесил полотенце на крючок, надел очки, щёлкнул замком и вышел из ванной. Успел пройти половину коридора, когда навстречу шагнул тонкий силуэт. — Гарри, всё в порядке? — спросила Гермиона, замирая напротив. Этот её пронзительный, но совершенно не раздражающий взгляд. — Да. Конечно, — улыбнулся Гарри и, наклонившись, поцеловал её в нежную, персиковую щёку. — За что это? — спросила Гермиона, отвечая на улыбку и продолжая выискивать в нём то, что Гарри видел в собственном отражении минуту назад. — За всё, — сказал он. — Ты красивая. И тебе очень идёт. Надеюсь, Рон сказал тебе это уже сто раз. Гермиона, которой и правда было к лицу синее платье с ажурным белым воротничком и такими же манжетами, заалела, как девчонка, фыркнула. — Одного раза было достаточно. Точно всё хорошо? — Точно. Я пойду посмотрю, как там дети. Половицы в коридоре под его шагами поскрипывали заученную мелодию. Шагов Гермионы слышно не было.