Солнце над Стоунхенджем

*** Аппарационный поток выбросил их посреди просторной комнаты, залитой тем же лунным светом, который был их спутником весь нескончаемый вечер. Не выпуская чужой ладони, не позволяя отодвинуться, Гарри сделал то, чего ему давно уже хотелось: притянул Малфоя в осторожный поцелуй. И тот, замешкавшись на мгновение, поддался. — Спасибо, — выдохнул Гарри. Этим словом мало что можно было выразить, но хотя бы попытаться стоило. — Я почти ничего не сделал, — с тихим смешком ответил Малфой. — Идём уже. Я с ног валюсь. Не зажигая свет, он повёл за собой Гарри по квартире. Гостиная, коридор, спальня, короткий путь в несколько миль. Шторы в спальне были плотно задёрнуты, но Гарри даже в более густой темноте хорошо видел Малфоя, будто серебряное лунное сияние по привычке продолжало за ними следовать. Они разделись, и Гарри сквозь усталость отметил, как Малфой с предсказуемым педантизмом свернул вещи. Взмах палочки — и по коже прохладной щекоткой растеклись очищающие чары, которые унесли с собой призраки Уилтшира, Запретного леса и больницы Святого Мунго. Гарри стянул очки, расстегнул ремешок часов, почти наугад бросил их на тумбочку и вытянулся в кровати, немного умирая от охватившего его земного, физического блаженства, которое обрело завершённость, стоило лишь Малфою с тихим вздохом лечь рядом. И это блаженство вдруг отступило под натиском запоздалого, уже совсем бесполезного понимания, маячившего перед самым носом. Оно только теперь смогло пробиться в перегруженный разум. — А ведь могло не сработать, — сказал Гарри шёпотом, боясь спугнуть что-то. — Мы бы просто умерли. Оба. — Но сработало же. — Сквозь вуаль темноты проступил лёгкий изгиб улыбки. — Вечно с этими пророчествами одна и та же история. Они сбываются. — Мы не были уверены, что оно значит. — Почему-то ни венгерского хвосторога, ни норвежского горбатого я поблизости не заметил, — тепло фыркнул Малфой. Он лежал близко, но всё равно недостаточно. Гарри смотрел на резко обозначившуюся ключицу, на матово просвечивающий в темноте крутой холм плеча, и в его сонной памяти это плечо снова дрожало, пока тьма и пустота отступали, рушились, умирали — вместо них. Гарри придвинулся, обнял его, послушный звенящей между ними нити, и только так она наконец стихла. — А может, проклятье сработало как надо? Например, лишило нас рассудка, — медленно прошептал Малфой, с закрытыми глазами замирая в его руках. — Ничего ведь не изменилось. — Дурак ты, Малфой, — ответил Гарри и коротко прижался губами к его лбу. — Давай спать. Нам завтра сочинять что-то правдоподобное для Министерства. Спорить Малфой не стал. Он глубоко, размеренно дышал, и через пару минут Гарри вслед за ним уплыл куда-то в тёплую мягкую темноту. *** Сквозь задёрнутые шторы в комнату просачивалось утро, заливая её молочным светом. Было ещё рано, но Гарри чувствовал себя так, словно проспал целые сутки. От недавней разбитости не осталось и следа. Напротив, он был необыкновенно бодрым и от макушки до кончиков пальцев живым. Рядом сонно вздохнул Малфой, это показалось таким привычным, что стало даже немного смешно. Гарри еле слышно фыркнул себе под нос — и тут же получил внимательный туманный взгляд сквозь завесу светлых ресниц. — Уже веселимся? — хриплым шёпотом спросил Малфой, лениво разворачиваясь к нему всем корпусом и приподнимаясь на локте. На щеке у него розовел след от подушки. Гарри хотел пошутить в ответ, но слова разлетелись от него встревоженными птицами. В голове стало тихо и пусто, и эта пустота не имела ничего общего со вчерашней. Слушая её, Гарри потянулся вперёд, обнимая Малфоя, такого тёплого и податливого со сна, и тот прижался к нему с облегчением, как будто выпустил наконец из рук натянутые поводья, которыми сам себя удерживал слишком долго. Мысли об этом, как вода из плохо закрученного крана, иногда просачивались к Гарри в тишине его пустой спальни, в вечернем полумраке кабинета, на суетливых и ко всему равнодушных лондонских улицах, но реальность оказалась прозаичнее и гораздо лучше. У него не было любовников после Фреда, и его это ничуть не тревожило, не смущало. Словно острый, смешавшийся за ночь запах их тел, словно руки Малфоя на его груди, животе, бёдрах, члене, словно сахарно блестящая между губ полоска зубов — словно всё это было естественным и единственным продолжением того, что Гарри выбрал, и назад дороги не было, даже вздумай он её искать. Видеть друг друга в жарком коконе одеяла, соприкасаться горячей кожей, чувствовать жар, идущий изнутри, и обволакивающее тепло рта, и обжигающую тесноту тела — этого было так много, что нервные окончания едва ли не сгорали, но удовольствие всё продолжало вибрировать под кожей — так долго, так сильно, что казалось почти болью. А потом, когда напряжение схлынуло, на смену ему пришла мягкая тишина. Гарри слушал её, бездумно разглядывая белый потолок и кончиками пальцев вычерчивая узоры на влажном плече Малфоя, замершего рядом. В голове было ясно, на сердце — спокойно. — Который час? — спросил вдруг Малфой, не то чтобы тревожно, но уже с оттенком чего-то, больше подходящего обыденной их жизни, той, что течёт за пределами молочно сияющей спальни в дорогом районе Лондона. — Понятия не имею. Малфой вздохнул, потянулся всем телом и нехотя сел в постели. Он нашарил палочку на прикроватном столике, взмахом призвал к себе с кресла тёмно-серый халат. Гарри смотрел, как он одевается, с сожалением. — Сметвика на тебя нет, — сказал он. — То есть ты будешь пай-мальчиком и уберёшь палочку подальше? — спросил Малфой насмешливо и, не дожидаясь ответа, вышел из спальни. Его не было минут пять. Гарри слушал, как шумит вода в ванной, как стучит что-то на кухне, и тишина, мягким клубком свернувшаяся у него в груди, становилась только полнее и уютнее. Шевелиться не хотелось, даже чтобы тоже добраться до ванной. Вернувшись, Малфой остановился на пороге. В руке у него дымилась сигарета. На Гарри, который как раз потягивался, свесив ногу с кровати, он посмотрел почти с удивлением. — Надо же. Ты ещё здесь, — протянул он лениво, с незнакомой приятной хрипотцой, и подошёл. — От меня не так-то легко отделаться. Гарри потянулся к нему, отобрал сигарету, с наслаждением сделал затяжку. — Да. Я уже заметил. — Малфой вернул сигарету, мимолётно приласкав пальцами запястье Гарри. — С каких пор ты куришь? — С некоторых. Да я так… балуюсь. Было бы неловко рассказывать, как он, шатаясь по Лондону в приступе смертельной, отупляющей тоски, оказался рядом с домом Финча, подумал о той их совместной вылазке, о тёмной подворотне и о растрёпанном, незнакомом, притягательном Малфое, окутанном клубами дыма. Гарри потом смутно вспоминал, что купил первую пачку сигарет в ближайшем мини-маркете, выбрав наугад, и закурил тут же, едва выйдя на улицу. Сигареты оказались крепкими, голова сразу потяжелела, зато от сердца, будто компенсируя, немного отлегло. — Балуешься, значит. Скосив на него полуприкрытые глаза, Малфой сделал глубокую затяжку, стряхнул пепел в массивную пепельницу. Он источал спокойствие, но под внешней расслабленностью Гарри чувствовал затаившуюся скрученную пружину, которую только тронь. Малфой направился к креслу, стоящему у окна, но Гарри поймал его за запястье, потянул в постель. Подогнув под себя одну ногу, тот послушно сел рядом. Между ними струилась тонкая вуаль дыма. — Просто чтобы ты не успел себе чего-то там надумать, — сказал Гарри спокойно. — Это не минутная прихоть. И проклятье ни при чем. Ясно тебе? — Куда уж яснее. Но было бы удобнее считать, что мы спятили. — Почему? — В жизни не поверю в твою наивность, Поттер, — с тенью раздражения сказал Малфой. Он затушил сигарету и взмахом палочки избавился сразу от окурка, пепла и дыма. Воздух в комнате наполнился свежестью, как после дождя. — Да мы же… мы просто не можем. — То есть прикинемся, что у нас тут приключение на одну ночь? Утро, точнее. — Гарри покосился на окно, хмыкнул. — Ты этого хочешь? Малфой молчал, глядя на него с тоской, которую Гарри узнал без труда. Потом медленно качнул головой. — Вот и славно, — резюмировал Гарри, только теперь понимая, как пугал его возможный ответ. С Малфоя сталось бы запустить на новый круг их попытки игнорировать друг друга. Хотя позволять ему такое Гарри совершенно точно не собирался. — Так что там со временем? — Ещё немного — и мы опоздаем на работу. То есть я опоздаю, а ты, разумеется, задержишься. У больших начальников ведь собственный график? — Да брось. График у меня стандартный, кого хочешь спроси, но иногда можно и воспользоваться служебным положением. А тебя я у Олдертона экспроприировал на два дня, так что не занудствуй. Пойдем лучше завтракать. — Я могу вызвать Типси, и идти никуда не придётся, — сказал Малфой, поднимаясь. — Да, но тогда ты наверняка захочешь сначала выпроводить меня, а я буду сопротивляться. И вообще, с тем же успехом ты мог бы его использовать на обеде. — Это вряд ли. Я обещал Астории не дёргать эльфа по пустякам, у него слишком много дел в поместье. — Я всё хотел спросить… а почему ты там не живёшь? Неужели тесно? Спросить Гарри на самом деле хотел немного о другом, но Малфой и так понял. Насмешливо глянул, улыбка солнечными лучиками разбежалась от глаз. Показалось даже, что она останется единственным его ответом, но Малфой снизошёл и до слов. — Не поверишь, и в таком большом доме можно мешать друг другу. Но Астории он очень нравится, а я… для меня там слишком много воспоминаний. Переехать оказалось нетрудно. Он, возможно, тоже хотел бы уточнить, что имел в виду Гарри, когда ночью говорил о своей жене, но оба они благоразумно решили в семейные вопросы пока не углубляться. Малфой, на ходу развязывая пояс халата, подошёл к вместительному шкафу и распахнул его, обнажая аккуратную шеренгу сорочек, костюмов и мантий. — Поместье, квартира в Бейсуотере… — сказал Гарри, наблюдая за ним. — На зарплату министерского служащего так не разгуляешься. Зачем тебе вообще работа? О том, что Малфои со свойственной им изворотливостью умудрились спасти от длинных рук правосудия некоторые свои источники дохода, Гарри думал не раз. Раньше его это возмутило бы, но те времена, кажется, безвозвратно ушли. Теперь слизеринская находчивость вызывала ироничную усмешку, не более. — Мне же надо как-то показывать, что я правда-правда исправился и готов честно служить на благо волшебного сообщества. — Ткань рубашки, даже на вид дорогой, спрятала шрам на его предплечье, окутала белизну острых лопаток. — Да и потом… мне, в общем-то, нравится. — Если бы ещё не надо было иметь дела с магглами? — насмешливо поддел его Гарри, стянул с тумбочки очки и тоже выбрался из постели — разом, как в холодную воду с разбегу, не давая себе больше отсрочек. — Именно, — отозвался Малфой, улыбаясь ему через отражение в зеркальной двери шкафа. Гарри разглядывал спальню, будто запоздало вспомнил, что никогда здесь не бывал. Комната, просторная и обставленная со вкусом, казалась бы картинкой из каталога для состоятельных магглов, если бы не едва заметные следы малфоевского присутствия. Несколько свитков и длинное перо на низком столике с витыми изогнутыми ножками; книжная полка, на которой стояли в том числе и толстые старинные издания в кожаных переплётах; раскрытый футляр для волшебной палочки и свисающее с потолка в углу деревянное кольцо, чтобы филину было где разместиться, пока хозяин читает корреспонденцию и готовит ответ. Задёрнутые бежевые шторы были неплотными, и Гарри обратил внимание, что за ними на подоконнике угадывается силуэт цветочного горшка. Он отодвинул штору, уже почему-то зная, что увидит, и потому готовый к дурацкой нежности, затопившей его сердце при виде знакомых мясистых листьев и гордо торчащих среди них стрел с алыми цветами на концах. Гарри ревниво вспомнил, что его собственное растение в последний раз цвело больше года назад. — Решил покрасоваться перед прохожими? — спросил Малфой, обернулся к нему — и замер, не продев запонку в прорези манжеты. Он подошёл, как будто с прежнего места не мог разглядеть, что там такое заинтересовало Гарри. — Вот. Увидел его тогда… в оранжерее, — как бы оправдываясь, развёл он руками. — Хороший выбор, — сказал Гарри и отобрал у него запонку. — И протянет не меньше десяти лет, если поливать его хотя бы раз в неделю. — Постараюсь не забывать. «С этим я помогу», — добавил бы Гарри, но, сколь ни естественной казалась ему эта мысль, Малфоя она испугала бы, как испугала бы самого Гарри, не будь он сейчас так абсурдно счастлив. Он застегнул рукав, поправил приятно хрустнувшую свежестью манжету. Малфой свободной рукой задёрнул обратно штору и поцеловал его осторожно, словно заново, после какого-то испытательного срока убеждаясь, что Гарри подастся навстречу, что можно вплести пальцы в его лохматые более обычного заросли волос. Потом он вдруг отстранился, но только затем, чтобы, помедлив, будто проведя короткий бой с собой и проиграв его, просто обнять Гарри за шею, прижаться к нему всем телом и замереть так. Было в этом что-то более интимное, чем всё остальное, случившееся между ними. Гарри держал его неподвижно, крепко, зная, что Малфой зажмурился от общего для них обжигающего чувства и что пружина внутри него рвётся, но это не больно, а как — сказать пока нельзя, пока рано. Ребра под тонкой тканью рубашки ещё раз раздулись — и Малфой мягко высвободился, спокойный, только с выдающими его пятнами румянца на скулах, провел ладонью по волосам, машинально укладывая их в привычную прическу, но без заклинания ничего у него не получилось. Лично Гарри это устраивало. — Не знаю, как ты, а я настроен на полный английский, — сказал он, просто чтобы спустить их обоих с немного пугающей, незнакомой высоты, и понял, что в самом деле чертовски голоден и не помнит, когда ел в последний раз. — Идём, что ли? — Я понимаю, у героев свои причуды, — сказал Малфой, не вполне уверенно подпуская яда в голос, и окинул Гарри выразительным взглядом, — но одежда тебе не помешает. — А, точно. Только дай мне пять минут на ванную. А потом… — Гарри взял свои часы и, застёгивая ремешок на запястье, наконец взглянул на время, — идём добывать еду. Они как раз открылись. *** Эмили, похожая на птичку официантка, встретила Гарри удивлённой улыбкой: он никогда не приходил утром. Несмотря на ранний час, два столика уже оказались заняты, но не их любимый, у окна, и она сразу, не спрашивая, проводила их именно к нему, будто Гарри с Малфоем каждый день обедали здесь вместе. — Закажете что-нибудь сразу, мистер Поттер? — Да. Полный завтрак. — Гарри взглянул на Малфоя вопросительно, поймал лёгкий кивок и добавил: — Два. И чайник на двоих. Спасибо, Эмили. — Смотрю, ты тут освоился, — заметил Малфой с той же детской ревностью, которая проснулась в Гарри при виде его во всех смыслах цветущего растения на подоконнике. — Не надо из меня узурпатора делать. Кто тебе мешал продолжать сюда ходить? — И правда. Кто бы это мог быть. — Струсил, как всегда, — полусерьёзно сказал Гарри, а внутри знакомо шевельнулась досада. Не только на Малфоя. На себя — в не меньшей мере. — Полгода… охренеть просто. Его глубокомысленное высказывание Малфой не стал комментировать. Он смотрел на залитую солнцем улицу, на прохожих, которые казались сегодня менее хмурыми и суетливыми. Неожиданно тёплая погода, за руку приведённая в Лондон вслед за равноденствием, будто смахнула с людей часть повседневных хлопот и дала порадоваться чистенькому, свежему утру четверга. Солнечный свет янтарём отражался от тёмного дерева в интерьере кафе, медовыми пятнами лежал на полу и горел огнем на боку большой круглой люстры. Гарри отмечал каждую деталь с полудетской радостью. Негромкая музыка, струившаяся из спрятанных где-то динамиков, и предвкушение скорого утоления зверского голода, и задумчивое лицо Малфоя напротив — всё складывалось в одно неделимое, прекрасное, безымянное чувство, которое приятно было переживать в пронизанном солнцем молчании. — Почему ты передумал? То есть… после трёх месяцев тишины, — первым заговорил Гарри, когда Эмили поставила перед ними чайник с чашками и ушла с обещанием, что завтрак тоже скоро будет. — Мне казалось, на Рождество ты очень явно послал меня подальше. — Мне тоже так казалось. Но ты со своими попытками расстаться с жизнью внёс некоторые коррективы. — Значит, если бы я сразу заявился в поместье, истекая кровью, ты бы не стал валять дурака? — Я бы тебя добил из жалости. И, кстати, не факт, что через пару недель мы не будем пытаться прикончить друг друга, как в старые добрые времена. — Целых две недели? Мне нравится твой оптимизм! — со смехом сказал Гарри, но Малфой его веселья не разделил. — Нам, знаешь, не обязательно планировать всё на ближайшие десять лет. — Конечно. Куда лучше довериться случаю и посмотреть, что выйдет. — Пока очень даже интересно получается. — Не считая того, что мы вчера чуть не умерли? Меня настораживает твоё понимание интересного. Гарри беззаботно пожал плечами, глядя на официантку, которая шла к ним с нагруженным подносом. Божественные ароматы омлета и бекона расплылись над столом, румяные тосты и жареные тёмные помидоры так и просились в рот. Эмили быстро и ловко расставила тарелки и столовые приборы, после чего опять исчезла. На несколько минут Гарри и Малфой сосредоточились на еде, отложив разговоры. Стоило признать: такой завтрак этого более чем заслуживал. — Насчёт вчера, — наконец выдохнул Гарри с чувством полного удовлетворения и нашёл в себе силы переключить часть внимания с нежно-сливочного омлета на дела насущные. — Нам же скоро рассказывать свою версию истории с проклятым кинжалом. Если не хочешь посвятить авроров в тонкости того вашего ритуала… есть идеи? — Палочки наши сразу покажут, что никаким заклинанием мы от проклятья не отбивались, — орудуя вилкой и ножом, как на светском приёме, ответил Малфой. — Тогда что? Нас спас твой нездоровый оптимизм в сочетании с моим здоровым скепсисом? — Удача! И пролетавший мимо шведский тупорылый дракон. Который после своего подвига удалился в неизвестном направлении. — Гениально, Поттер. Я успел соскучиться по публичному унижению, — сказал Малфой насмешливо. — Но у меня, пожалуй, есть другой вариант объяснения. — Что ты придумал? Малфой хрустнул тостом, тщательно прожевал и только после этого снизошёл до ответа. — Родовая защита. Нравится общественности или нет, а Малфои — чистокровная семья. И у некоторых чистокровных семей есть особая магия рода. Измерить её, изучить или как-то на неё повлиять практически невозможно. Она непредсказуема, крайне редко себя проявляет, но такие случаи есть. Они описаны во множестве манускриптов. Я изучал эту тему, когда… когда отцу стало совсем плохо. Искал лазейку. Ничего полезного не нашёл, но сейчас эта информация может нам пригодиться. — То есть ты предлагаешь не врать, а… — Просто сказать почти правду. — Лучшая ложь из возможных, — кивнул Гарри одобрительно, разливая чай по чашкам. — Да, ты спас девочку, схлопотал проклятье и непроизвольно переместил нас в Запретный лес. Я схватился за кинжал. Допустим, случайно. — Скромность тебе не к лицу. — И проклятье распределилось между нами, — с нажимом и долей раздражения продолжил Малфой. — В тот короткий промежуток, когда его действие немного ослабло, моя семейная магическая защита сработала и нейтрализовала его. Заодно удружив и тебе. Версия не сказать чтобы идеальная, но ведь, по сути, почти так всё и получилось. «За исключением того, что ничего случайного там не происходило», — подумал Гарри. — А всё-таки, как думаешь, что это было? — спросил Малфой. — Оно ждало именно тебя? Неужели правда… Волдеморт? — Не удивлюсь, если да. — Гарри поковырял вилкой одинокий сморщенный ломтик помидора на тарелке. — Очень в духе старины Тома. Получить мутное пророчество, на всякий случай перестраховаться вслепую. Он же свято верил, что спустя сорок лет будет живее всех живых. А на самом-то деле… мертвее любого мёртвого. Образ хнычущего, дрожащего существа огненной вспышкой из прошлого пронёсся перед глазами, опалил сетчатку. Гарри поморщился, запил чаем подступившую к горлу горечь. Он редко вспоминал о том, что видел на пустом вокзале Кингс-Кросс. — Но как он это сделал? — Честно говоря, мне не так уж интересно. Тёмная магия ходит разными путями и стоит дорого. Мало кто может и готов платить такую цену, поэтому не думаю, что нас ещё ждут такие сюрпризы. Будем внимательны, как и всегда, а эту историю пора отправить к тому, кто её начал. В небытие. — Не могу не согласиться. — А идея с редкой странной магией отличная. Проверить и опровергнуть никто не сможет. Да и пытаться не станут. Бумажки будут в порядке, пострадавших в итоге нет… Молодец, Малфой. Осталось только отчёты заполнить. — Будет исполнено, господин аврор. Постараюсь закончить к завтрашнему вечеру. — Я даже сам за ним приду. — Дай угадаю: ты сейчас не про мой кабинет? Его голос изменился лишь на полтона, в расслабленном лице разве что бровь чуть дёрнулась вверх, а Гарри сразу, махом переключило с рабочей рутины, которая зашевелилась было в голове, на совсем другое. — С портретом Снейпа в полстены? Мерлин упаси. — Что такое, Поттер? Грязные мыслишки одолевают? — Скажем… хотелось бы получить демонстрацию того, что было во флаконе, который у тебя спёрли. Я, видишь ли, ознакомился только с самым началом. — Понятно, — фыркнул Малфой. — Всегда одно и то же: Гарри Поттер и его патологическое любопытство. Гарри развёл руками, признавая за собой этот грех. Малфой слегка поворачивал чашку на блюдце, извлекая из неё тихое грустное поскрипывание. — И что? — спросил он задумчивым, опять напряжённым голосом. — Так теперь и будет? — Так? — отозвался вопросом Гарри, хотя знал, что он имеет в виду. «Так» — это случайные, тайные встречи, будто они два преступника, которых строго накажут, стоит им только попасться. Малфою подобное отчасти было знакомо, свои отношения с Хейли он едва ли афишировал. Но встречаться с никому не известным магглом — одно дело, потянуло бы максимум на пару дней сплетен. Интрижка же с Главным аврором (Гарри так и слышал презрительное «интрижка», через губу выцеживаемое почтенными волшебниками и волшебницами), с которым Малфоя связывало тёмное, безрадостное прошлое, — сенсация совсем иного рода. — Ты же не думаешь, что я всегда только и мечтал стать маленьким секретом великого Поттера? — Кто говорит про секреты? — А, так ты предлагаешь явиться в Министерство держась за руки? — Чтобы половину наших стариков удар хватил? Зачем же так радикально? — со смешком спросил Гарри. — Опять тебя тянет планировать наперёд, Малфой. Но вообще, если хочешь знать… я секретов разводить не собираюсь. Сыт по горло в связи с профессиональной деятельностью, так сказать. — Я думал, ты гриффиндорец, а не самоубийца. — Ты про карьеру мою, что ли? Я в пятнадцать лет числился умалишённым, моей репутации мало чем можно навредить. — В твоём возрасте пора бы уже снять розовые очки, Поттер. — В нашем возрасте пора жить в своих интересах. — Речь ведь не только о работе. Гарри стиснул зубы. Ну конечно речь не о работе. «Не в этом дело». Разве не так он говорил Джинни? Только тогда он вкладывал в эти слова другой смысл. Семья всегда была для него главным. Просто сейчас он позволил себе поверить, что у него есть право на что-то ещё. Что-то новое — только своё. Оставалось надеяться, что Малфой за минувшие безрадостные месяцы пришёл к похожим выводам. — Никто и не говорит, что всё легко и просто, — сказал Гарри, глядя ему в глаза и читая в них свои собственные тревоги. — Но мы можем дать себе шанс. Спешить-то некуда, раз мы уже давно везде опоздали. Я не отступлю… если ты не отступишь. Он тронул руку Малфоя, лежащую на столе. Тот вздрогнул, хотел было отдёрнуться — но в итоге повернул руку ладонью вверх, превращая прикосновение в ласку. — Мне слишком часто приходилось это делать, — с невесёлой улыбкой отозвался он. — Пожалуй, хватит. — То есть ты не будешь пытаться наложить на меня Обливиэйт в министерском сортире? Какое облегчение, — сказал Гарри. — И потом, у тебя бы не получилось. Я так, на всякий случай предупреждаю. Малфой с возмущением уставился на него — а потом рассмеялся, тем самым смехом, который рождался и гас в грудной клетке, вырываясь наружу через глаза и широкую улыбку. В прошлый раз, сидя за этим столом, он смеялся так же, только с ним был кое-кто другой. — А у тебя есть свой типаж, правда? — спросил Гарри. Малфой, подпустив в улыбку привычной язвительности, сощурился, покачал головой — не отрицая, скорее размышляя над чем-то своим. — У тебя тоже. Что, Потти, всегда тянуло к блондинам? Выпад был неожиданным. Гарри на миг растерялся, чем только укрепил подозрения, которые были у Малфоя. — Аврорская академия как рассадник порока, кто бы мог подумать, — продолжал тот уже откровенно насмешливо, опять прочитав всё по лицу Гарри как по детской книжке с картинками. — Что?.. С чего ты взял?! — попытался Гарри, сам услышал, как фальшиво прозвучало, и махнул рукой: — То есть… как ты вообще догадался-то? — Про тебя и мистера «Я к вам в гости из Америки»? — веселился Малфой. — Да ты бы себя тогда видел. — Вот так посмотрел и понял? Чёрт, Малфой, ты легилимент, может? — Просто я за тобой шесть лет наблюдал. — Когда мы были детьми! — Не так уж сильно ты изменился, Поттер. — Ещё как изменился. И ты тоже, — сказал Гарри и сжал его пальцы. — Иначе мы бы тут не сидели. В улыбке Малфоя были вопросы, которые Гарри слышал, как если бы сам применил легилименцию, которые задавал себе раз за разом, день за днём и ночь за ночью. Ответы оставались неизменными, и тогда Гарри послал их к чёрту — вместе с вопросами. Разум его раньше уже подставлял. Сейчас Гарри собирался прислушаться к более верному советчику. — Сидим мы замечательно, — сказал Малфой, не сводя с него глаз, — но нам нужно на работу. Гарри с сожалением допил чай и стал рассеянно хлопать по карманам в поисках кошелька. — Интересно, друиды разошлись? Солнце-то давно встало. — Скоро узнаем. Только… думаешь, никому не покажется странным, что ты даже не переоделся? Или ты часто наряжаешься магглом в Министерстве? — Только по праздникам. Ладно, заскочу по-быстрому домой — и в Аврорат. Ты тоже сразу туда отправляйся. — Хорошо. — Малфой промокнул губы салфеткой и вдруг зацепился взглядом за рисунок на ней, будто впервые увидел. А может, и правда не обращал раньше внимания. Он пальцем разгладил солнце, которое раскидывало лучи над схематичным изображением Стоунхенджа. — Как странно… И здесь он. — Он всегда здесь был, — сказал Гарри. — И мы тоже. Спроси его Малфой, что он имеет в виду, Гарри не смог бы ответить, но тот не спрашивал и даже, кажется, не удивился. — Скажите, Эмили, — обратился Малфой к официантке, которая подошла со счётом и подносом. — А почему кафе так называется? Гарри почему-то казалось, что она не знает ответа, или ему просто немного хотелось этого в глубине души. Эмили широко улыбнулась, будто вопрос польстил лично ей: — О, это романтическая история. В восьмидесятые хиппи устраивали в Стоунхендже фестивали летнего солнцестояния. На одном из них мистер Гудман встретил свою будущую жену. Они познакомились ночью, а к рассвету, по его словам, он уже влюбился без памяти. Потом, когда мистер Гудман решил открыть кафе, он хотел посвятить название жене, а она заставила его проявить фантазию. Ну вот, он и проявил. Сейчас заведением владеет их сын. В обстановке многое поменялось, но наше старое солнышко всё ещё светит, — она весело взглянула на большую шарообразную люстру под потолком. — И название осталось прежним, конечно. Эмили оставила счёт и ушла, нагрузив поднос грязной посудой. Им тоже пора было отправляться в привычный, суетливый, обыденный волшебный мир. Только Малфой медлил, разглядывая рисунок на салфетке. — Ну надо же, — задумчиво проговорил Гарри, хотя удивляться было нечему. Напротив, ему казалось, что всё так, как и должно быть. Что по-другому быть не может. — Одно могу сказать точно, — ответил Драко, глядя на него смеющимися глазами. — Здесь мне нравится гораздо больше, чем в Уилтшире.