Фуриец

      Пролежав три недели в госпитале, я наконец-то выписался. Всё это время я думал о ней, лисице из машины скорой помощи. Марта работала в этом госпитале, но мне удалось только пару раз встретиться с ней, и то только парой фраз перекинулся, так как она спешила на вызовы. И ещё потому, что больше не мог, так как начинал мямлить, как подросток. Она показалась мне красивее, чем другие девушки в городе. Что-то меня к ней тянуло. От чего-то она так запала мне в душу, что каждую ночь думаю о ней и так хочу с ней познакомиться. Всё это время, со дня приезда, я не пытался находить свою половинку. Обходился отношениями на одну ночь, после чего мы забывали друг друга. А чтобы на долгое время — даже не задумывался. А мой друг Берт зря времени не терял: начал встречаться с рысью Тиной, которая работает в этом же госпитале. Я с ней сдружился. Может, мне спросить Тину об этой лисице? Вдруг поможет?       Собрав свои вещи в чёрный рюкзак, я надел тонкую белую ветровку и вышел из палаты. За это время привык к интерьеру госпиталя. В глазах больше не рябило от однотонности стен и потолка. Спустившись на лифте вниз, я увидел, что около регистратуры меня ждал Берт. Рядом с ним была Тина. Они весело разговаривали о чём-то. Как же они, однако, подходят друг другу. Я даже умилился их виду. Хоть они и двух разных подвидов, но идут друг другу. Фурийцы не придирчивы к выбору партнёра: они с легкостью могут сойтись с представителем другого подвида. Например, Берт и Тина, ягуар и рысь. Или мои отношения на ночь. Тогда «сошёлся» не только с лисицами. Волчицами, львицами.       Как только подошёл к ним, они сразу же меня заметили. — Привет, не ожидал? — Ухмыльнувшись, спросил я. — Так-то я знал, когда тебя выпишут, — ответил он, указав на бумагу в руке. — Мы с нетерпением ждали твоего выздоровления, Айзек, — поправила свои короткие светлые волосы Тина, одетая в белом медицинском халате, который доходил до половины бёдер.       У нее была прическа в стиле короткого «боба» с более объемной макушкой — так к лицу ей. К тому же она выглядела так мило в этой форме, которая прямо так же ей подходит, как и Марте. Может, потому, что низ не доходит до колен? — Я тоже рад своей выписке из госпиталя, — усмехнулся я, — очень надоедает смотреть на окно долгое время и видеть один и тот же пейзаж. Кстати, как та банда наркоторговцев? — Они арестованы, — подытожил Берт, — но детали про них расскажу позже. А теперь поехали: тебе надо домой.        Берт, поцеловав Тину, попрощался с ней. Выйдя из госпиталя, я и Берт отправились к машине. Рысь осталась на работе. Сев в автомобиль класса «Гибридов» и выехав на улицу, Берт начал разъяснять детали ареста банды наркоторговцев. — Спустя час после того как тебя увезли, по рации передали, что всех участников этой группы наркоторговцев убили, а выживших — арестовали. — Дальше, — сказал я, усевшись удобней в кресле переднего пассажира.       Мне не терпелось узнать, что случилось с другими участниками группировки. Тогда я ушёл из «вечеринки» рано. Берт тогда сам один перебил оставшихся, а со второй половиной группы разобрались остальные полицейские вместе с группой быстрого реагирования. — Нескольких, которые сумели выжить, мы допросили, — продолжил Берт. — Они сказали, что, кроме них, есть ещё одна группа со вторым хозяином, у которого ещё есть наркотики. И группа больше задержанной. Тоже действуют в юго-восточном районе. — Это начинает интриговать, — я задумался, кто бы мог стоять за всем этим. — Меня это тоже заинтриговало, но один из задержанных оказался братом арестованному торговцу в прошлом месяце. — То есть? — уточнил я. — А то, что вся семейка, включая их родителей, имели проблемы с законом. — Так, всё более и более становится понятно.       Значит, наркоторговцы действуют целыми семьями, раз один приходится другому родным по крови. Да и все они, думаю, с одного района, если входят семьями в своеобразный картель. Неужели им настолько промыли мозги? Что же их заставило встать на такой скользкий путь? — Давай всё до конца уточню, когда ты начнёшь дышать нормальным воздухом, а не бромом госпиталя. — Хорошо.       Остаток пути мы говорили на другие темы. Приехав к моему дому, мы поднялись на лифте на нужный этаж и вошли в квартиру. Я наконец-то смог расслабленной душою мыслить и разговаривать. Как же соскучился по интерьеру своей квартиры.       Берт был моим частым гостем: каждый вечер пятницы он или я приходили друг другу в гости; а с той поры, когда он обзавёлся девушкой, встречи после рабочей недели стали нечастыми. Я не огорчаюсь насчёт этого, так как если у меня была бы девушка, то он меня бы понял, хотя и немного расстроился; так же стало со мной. Берт давно не был у меня дома.       Оставив мой рюкзак в коридоре, он передал мне какой-то документ, сказав, «что лучше увидеть, чем услышать». Пройдя на кухню, я предложил выпить чего-нибудь, на что он согласился — можно за месяц нормально побеседовать. — Что происходило всё это время в участке? — Спросил я, держа стакан виски. — Кин командовал, мы выполняли, — ответил Берт, помешав лёд в своём. — Ничего особенного. — М-да, видно, в офисе ничего интересного. — В офисе всегда скучно; некоторые говорят, что с радостью бы повеселись, лишь бы не заполнять отчёты за пустой месяц. — А почему сразу пустой? — Задал вопрос я. — А та группа наркоторговцев, которую мы задерживали? — Так эту работу я выполнял. Но работа с отчётами и «макулатурой» мне не особо по душе, знаешь ли. — А как у тебя с Тиной? — Всё удачно сходится, — ухмыльнулся он. — В смысле? — Она переехала ко мне, теперь мы живем вместе. — О-о-о, — протянул я, — теперь мы однозначно реже будем видеться. — Ой, Айзек, не усложняй. — Чего не усложняй? Как ты в неё втрескался по самую морду, я то и дело один пиво пью перед телевизором. — Когда у тебя тоже появится, ты тоже так будешь жить. — Как? — Ухмыльнулся я. — Постоянно спрашивать разрешение на кружку пива или стакана мартини? Когда мне надо пропустить стакан-другой, я ни у кого не спрашиваю.       Берт минуту молчал, осознавая, что я сказал. Я вспылил. Не выдержал. И, кажется, даже приревновал. В последнее время только и видимся на работе. Раньше, до встречи с Тиной, каждый день после работы весело проводили время. Вспылил. Вспылил, подобно маленькому подростку, который позавидовал другу, который нашёл подружку. Я ведь должен его поддерживать. Радоваться за него, что вот так всё удачно сложилось с личной жизнью. Ведь подходят друг другу. А повёл себя, словно маленький ребёнок. — Посмотрим, каким ты будешь, после того, как «втюришься» в какую-нибудь девушку, — с этими словами он встал из-за стола и, подойдя к двери, надел обувь и ушёл из квартиры.       Просидев на кухне пару часов в раздумьях с полупустым стаканом спиртного, я резко встал из стола и подошёл к шкафу. Оттуда я взял олимпийку и вышел из дома. Пока я одевался, прихватил свой жетон. Мало ли? Я не стал спускаться по лифту — быстро-быстро спускался по лестнице, чуть не упав.       На улице уже стемнело, включились фонари, по городу ходила шумная молодёжь, которая при свете дня не появлялась. Также на улицах города стали появляться нежелательные лица, которых днём с огнём не сыщешь. От таких лиц часто страдают молодые девушки и парни. Однако они не столь опасны, как лица с юго-восточного района. Я взял жетон, чтобы быть начеку, если кто-то решится нарушить закон, и быть при исполнении.       До сих пор раздумывал о своём поступке. И дёрнуло же меня затронуть тему «разрешений». Тина же вполне нормальная и сообразительная женщина. Не стерва же, чтобы не разрешать ему пропустить рюмку-другую со своим другом. Иногда и сама же присоединяется к нашему веселью. Она на одной волне со своим парнем. Поймёт, если что. Да и Берт не такая сволочь, чтобы напиваться до безумия. Знает меру, знает свою Тину. А я вспылил и наговорил ему. Наговорил и Тине. Совесть теперь грызть будет меня, пока не извинюсь перед ним.       Проходя мимо одного дома, я заметил двух подозрительных лиц, которые преследовали одну цель, что-то говоря себе под нос. Последовав за ними, я начал подслушивать их. Шёл за ними порядка десяти минут, прячась за углы домов, когда один из них оборачивался назад, чтобы проверить хвост. Улица была пустой, поэтому лица оборачивались чаще от любого шороха. Но не замечали меня, отчего почувствовал себя самым настоящим шпионом. Я заметил, что они шли за одной лисой, одетой в лёгкий плащ, держащей серую сумку в руках. На ней не было никакого головного убора, отчего можно было увидеть, какие у неё длинные тёмные волосы. Кажется, они готовы атаковать свою цель. Чтобы убедиться в этом, я приблизился почти вплотную, пытаясь ступать потише. Они не слышали меня — это мне на руку.       Они, походу, захотели изнасиловать и обокрасть эту фурийку. Как только она зашла во двор, один из них подошёл к ней и положил руку на её плечо, прикрыв ей рот рукой; другой вытащил из кармана нож. Затем силой начали затаскивать в тёмный угол, чтобы никто не смог увидеть, как они расправятся со своей жертвой. Лиса ничего не смогла издать. Не смогла сопротивляться, потому что насильники оказались сильнее её.       Я, как хранитель закона, не мог оставить всё как есть. Я быстро рванул к ним. Прибежал к тому месту — они уже начали её раздевать. Я узнал жертву — эта та медсестра из госпиталя «№6», Марта Тайм. У неё был ошарашенный взгляд, глаза, полные отчаяния и слёз, медленно спускавшихся по меховой щеке, доходя до мерзких рук одного преступника. Она выглядела жертвой в пасти хищника, грызуном в когтях орла, мигом схватившего свою добычу, отчего та даже не успела осознать, что попала в беду. — Эй! Мелкие! А вам мама разрешила гулять в тёмное время суток?! — Крикнул я, подбежав к ним.       Кровь во мне закипела, как в вулкане. Мне захотелось их убить, разорвать когтями на мелкие части, снять скальп с лица. Злоба охватила меня — контролировать себя становится сложнее. Я почувствовал себя разъярённым хищником, которому бросили вызов. По рукам прошел импульс, но я сдержался, чтобы не выпустить когти и не разорвать их в фарш. — Катись отсюда к чёрту, урод! — Выкрикнул один из этих двоих. — Ты кто, фараон, что ли, чтобы нас останавливать?! — Спросил другой, попутно расстёгивая блузку жертве.       Фараон? Да, он самый. Хочешь докажу? Вот, держи. Я достал из куртки золотистый жетон сержанта полиции ФСБ. Глубоко выдохнув, я слегка успокоился. Успокоил свой пыл. — Черт! — Воскликнул первый, держа лису, которая, заметив меня, пыталась высвободиться, но бандит крепко её держал. — Да он и правда фараон! — Крикнул второй. — Валить надо его, Фрэнки.       Направив нож в мою сторону, это «лицо» бегом направилось на меня, решив заколоть меня в сердце. Увернувшись от его удара, я сильно толкнул его в спину. Он упал, словно неуклюжий алкаш. Затем второй залез на меня и начал душить. Перекинув его на жёсткий асфальт, я быстрыми ударами кулаком разбил ему нос. Лицо его было в крови, и он потерял сознание. Так же с ножом снова накинулся Фрэнки. Тут время резко замедлилось для меня. Этот человек медленно перемещался, словно буксовал в пространстве-времени. Да и мое восприятие стало плавно передавать мне вид вокруг. Четко и ясно было видно блестящее лезвие острого ножа, готового воткнуться в меня и окропить мою одежду и разорвать ее на куски. Я хотел пригнуться и нырнуть под него, но в этот момент все мое тело будто закаменело и застыло. Вдруг эта девушка обрызгала его перцовым баллончиком. Пока он протирал себе глаза, я ногой врезал ему в подбородок. Он с грохотом упал на асфальт. К счастью, никто не умер. Оба «лица» остались живы, тихо постанывая от боли. А я выпустил пар. Осмотрев лису, я понял, что с ней всё в порядке. — Спасибо вам, иначе бы он меня заколол. — Это вам спасибо большое! Если бы не вы, меня бы изнасиловали, — протирая глаза от слёз, произнесла она. — Ну что вы, это моя работа, — сказал я, указывая на жетон, — и он не бутафорский. — Ой, у вас на руке порез! — Приложив руку к лицу, воскликнула лиса. — Ай, — отмахнулся я, — всего лишь порез, не ранение. Хотя нож сделан из серебра. — Ранение не ранение, но вашу руку надо перебинтовать. Пройдёмте ко мне домой. Я рядом живу, — развернувшись, сказала она. — Я как раз медсестрой работаю. — Ну, раз вы настаиваете, — ответил, проследовав за ней.       Лисица пошла в сторону близлежащей многоэтажки, и я последовал за ней. Поднявшись на лифте на двенадцатый этаж, она подошла к двери, приставив глаз к замку. И дверь открылась. «Давайте, заходите!» — сказала она, махнув рукой. Я молча зашёл в её квартиру.       Она пригласила меня на кухню, сняв плащ. Я сел за стеклянный стол. Из антресоли, стоявшей над столом, она достала перекись водорода, бинт и лейкопластырь. Пока она мне обрабатывала и забинтовывала рану, я смог наконец-то рассмотреть её лицо. Я могу её рассмотреть подольше. Рассмотреть её длинные волосы, красивые голубые глаза. Рассмотреть, как она внимательно и, как вижу, с интересом возится с моим ранением, как дезинфицирует порез.       Её глаза, сосредоточившись, смотрели на мою руку. Завязав последний узелок, она воскликнула: — Всё, готово! — Спасибо вам! Теперь стал ещё красивее. — Почему? — Улыбнувшись, спросила она. — Теперь у меня есть ещё один шрам, — рассмотрев повязку, сказал я. — А, вы про то, что шрам украшает мужчину, — издав небольшой смешок, ответила она. — Ага, — сказал я и подумал про себя, какую же я же шутку сморозил.       Положив все вещи обратно в антресоли, она посмотрела в окно и засмотрелась. Там вовсю царила темнота и ночь, захватившие город и окутывавшие всех прохожих своей черной пеленой. Но на улицах всю ночь фонари светили дорогу гуляющим. А во дворе иногда фонари на ночь выключают, однако отблески света улиц доносятся маленькими лучами. Также работает один фонарь, находящийся посередине двора, освещая пространство тем, кто приходит ночью. — На улице уже ночь, вам опасно быть сейчас на улице. — Ничего страшного; как вы видите, я смогу за себя постоять. — Но меня рядом не будет, когда вам придётся перешивать рану, — сказала она, скрестив руки на груди, подчеркнув тем самым их размер. — Но я не хочу вас обременять своим присутствием, — возразил я, встав со стула. — О, да вы мне не мешаете. Переночуйте у меня, а завтра пойдёте по своим делам.       Я и не знал, что эта лиса окажется такой настойчивой и гостеприимной. Обычно редко бывает, когда незнакомцу дают возможность переночевать у себя дома. Это добрый жест с её стороны, помимо медицинской помощи. Думаю, мне придется принять её предложение. К тому же этот случай даст мне шанс наконец-то познакомиться с Мартой Тайм — лиса, которая так сильно нравится мне, отчего этот случай мне кажется жестом доброй воли от судьбы. — Хорошо, — пришлось согласиться мне. — Вы так добры. — Да что мы постоянно на вы? Давайте знакомиться, я Марта… — Тайм? — перебил я. — Да… — ответила она, — но откуда вы знаете? — Я как-то бывал у вас на приёме. — Чего-то я не припомню, что я принимала вас. Я работаю в госпитале, на карете скорой помощи. — Ну, я как-то катался на вашей «карете». Вы ещё помогали хирургу меня оперировать. — А-а-а-а, да это ты был, я тебя никак не могла вспомнить. Тебя ведь зовут Ай… — Айзек Фокс. — Ладно, Айзек, так кем ты работаешь? — Я работаю в Фурийской Службе Безопасности в звании сержанта, — сказав, я достал из кармана жетон. — Ух ты, понятно откуда ты так ловко владеешь приёмами.

***

      Проведя весь оставшийся вечер с Мартой за чашкой чая и приятной беседой, я узнал о ней многое: у неё тоже нет родственников и она в этом городе живёт почти год одна. Также я ей рассказал о себе. Мы с ней по судьбе схожи, ведь оба видоизменены в адских лабораториях, но я спасся с Бертом, а её освободила армия во время войны; только её лаборатория находилась не на Аляске, как у меня, а в тёплой Панаме. Марта там прожила чуть меньше года: работала медсестрой и лечила местных от газовых атак и раненых от обстрелов, а с окончанием антитеррористических операций переехала в Апрометаль для лечения гражданских.       Как выяснилось, она младше меня на четыре года: ей двадцать четыре, а мне двадцать восемь. Что насчёт меня, я рассказал ей свою историю о том, как на мне проводили опыты, в каких условиях жил и о своей работе, как ловил преступников и о спецоперации. А она мне о самых различных хирургических операциях и различных пациентах. К слову, слушали мы свои рассказы с особой внимательностью, будто не хотели обидеть друг друга. К тому же так было легко с ней разговаривать, будто мы знакомы много лет. Будто рядом со мной находилась давняя подруга, к которой я заскочил на вечерок, чтобы узнать новости из жизни. А она так легко разговаривает со мной, словно я ей являюсь родным братом, который нашел её после стольких лет разлуки, а теперь не может с нею наговориться, пытаясь вернуть упущенное время.       Взглянув на часы и просвистев, я сказал: — А время-то совсем позднее. Я пойду, мне ещё витамины заказать надо. — Айзек, может, останешься на ночь? Правда. — Марта, — почесал затылок, — мне как-то неудобно.       Хоть мне и надо было остаться с нею на ночь, чтобы разузнать ее точнее, но во мне вновь проснулось это неудобное чувство, что я злоупотребляю гостеприимством этой красивой и милой лисы, которая, как оказалось, полностью доверилась мне, когда впустила к себе в дом. — Айзек, время уже позднее, и не пойми, какие личности бродят по улицам. — Марта, я могу себя защитить. — Но от пули ты не защитишься. — Эх. У тебя только одна кровать, а я не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством. — Не волнуйся за это, Айзек, ты не причиняешь мне неудобства. — Ну, ладно, Марта. Можно тогда мне ванну принять, а то я с больницы не мылся? — О да, конечно, конечно, — сказала она, указывая на ванну.       Хочу приметить: квартира у неё не такая большая: всего одна комната, кухня и ванная комната. У меня-то на комнату больше и просторнее, чем у нее. Хотя для одного жителя хватает, учитывая при этом, что в доме Марта, как и я, дома бывает только по вечерам и по выходным дням.       Чтобы не намочить повязку, я надел на неё целлофановый пакет. Войдя в ванную комнату и сняв с себя одежду, я зашёл в ванну и включил душ. Оттуда полилась теплая вода, намочившая мой мех, отчего я опять стал похож на мокрую швабру. Струи воды стекали с лица, плеч, тела, хвоста, смывая всю пыль и усталость, которая неожиданно нагрянула на меня в душе. Я гнал теплую воду от головы к шее, от шеи к спине и дальше вниз. Повернув голову вправо, я увидел зеркало. От намочившегося меха мои мускулы стали ещё рельефнее. Я согнул руку, отчего проступили мышцы сквозь мокрый мех. Потом рассмеялся от своих же действий.       Посмотрев на полки, я слегка остолбенел от количества разносортной косметики, находившейся на полках её ванны. Не удержав своё любопытство рассмотреть все эти шампуни, гели, крема да маски, я начал перебирать каждую бутылку и флакон, снимая крышку и принюхиваясь к приятному аромату. Продолжая стоять под душем, я не переставал рассматривать и нюхать косметику Марты. Порядком насчитал три шампуня для волос и четыре геля для тела, пять пен для ванны, два крема для лица и столько же для рук. Там было ещё множество разных банок, флаконов и бутылок. Всё это трудно описать. Несмотря на различие между людьми и фурийцами, женщина остаётся собою в деле косметики: всегда будет столько кремов, шампуней, мазей.       Закончив мыться и рассматривать косметику лисы, я вытерся полотенцем Марты, которое очень сильно пахло ею. А её запах — лаванда. Такой приятный. Я нюхал каждый сантиметр махрового полотенца, источающий такой приятный запах. От такого манящего аромата полотенца, пропахшим ею, у меня навернулись очень интересные мысли о ней. Я закрытыми глазами проходил по этой ткани, что даже не заметил, как возбудился: я понял это, когда конец полового органа дотронулся до края батареи. Не удержавшись, я пару раз прошёлся рукой по эрегированному органу, стимулируя его. Чёрт, да она же мне нравится! Почему раньше не придал этому значение?       Надев одежду, которая была на мне во время прогулки по улице, я вышел из ванной и направился на кухню. Марта, одевшись в ночной фиолетовый халат, который, как и её форма медсестры, прикрывал лишь половину бедренной части ног, зашла на кухню, не заметив меня. Она открыла холодильник и начала искать в нём чем-нибудь перекусить на ночь. Я, не теряя момент, тихо подошёл к ней и схватил её за талию, ощутив всю мягкость живота. Марта чуть не поперхнулась, но не закричала, так как сразу же вспомнила обо мне. Обернувшись, она проглотила последний кусок и возмущённо сказала: — Айзек, я чуть не подавилась. Ты, что ли, слегка того? — Она покрутила пальцем у виска. — На ночь есть вредно, — усмехнулся я. — Как ты так незаметно вышел из ванны? — Удивилась она. — Я первым зашёл на кухню. — Наверное, — под нос сказала она и тут же спросила, не дождавшись ответа: — Ты уже искупался? Ладно, теперь я пойду.       Закончив говорить, Марта зашла в ванную. Если честно, то её тело очень красивое, грациозное и привлекательное: ровная спина, стройная фигура, в меру широкие бёдра и пышная грудь привлекательного размера. А лицо не поддаётся описанию: красивые голубые глаза, словно отблеск моря, изящные скулы и ровные зубы, полные здоровьем чёрные волосы. Все эти качества поясняют, за что эти люди хотели изнасиловать её. Благо, я оказался рядом. Она легка в общении, с ней чувствуется как рядом с младшей сестрой, которая всегда поддержит тебя и обнимет, когда надо. Марта мила и нежна. Слегка чувствуется её застенчивость, но она быстро преодолевает это. Как же мне нравится это в ней. Я чувствую себя пятнадцатилетним подростком, влюбившимся по уши в одноклассницу.       Зайдя в её комнату, я увидел, что она уже расстелила постель на диване-кровати. Рядом был стол со стулом на колесиках, а на столе был ноутбук. На подоконнике росли в горшках два цветка. Большой плазменный телевизор висел напротив дивана на стене. Окно выходило на улицу, где были видны многоэтажки и дворы спального района, тонущие в темноте ночи. Обычное, по меркам среднестатистического жителя, убранство у Марты, хотя у меня такое же. Сев на диван, я нащупал в темноте пульт. Рассмотрев своим ночным зрением кнопки пульта, я включил телевизор и, переключившись на канал новостей, лёг на диван и начал смотреть телепрограмму.       Я не заметил, как вышла из ванной Марта. Она, обернувшись полотенцем, бесшумно вошла в комнату. Я продолжал смотреть телепередачу. — Что смотришь? — прервала молчание Марта. — Новости города, — ответил я. — Как ванна? — Как? Интересное что-то говорят или опять чушь и пропаганда? — Полюбопытствовала она. — Сегодня говорят про открытие парка на Райт-сайнсе.       Марта продолжала некоторое время стоять в одном полотенце и смотреть в телевизор. Я мог бы продолжать смотреть на неё и на её ровные и красивые ноги, пушистый живот, но прервал это: — Марта, а ты так собираешься спать или без полотенца? — И не думай, Айзек, — ответила она.       Обернувшись, она пошла в ванную и забрала свой фиолетовый халат. Она привыкла быть одна, наверное, поэтому и не взяла его. Может, она спит голой, когда одна? Я иногда так делал, когда летом было ужасно жарко. В такое время и человеку неприятно и душно, а фурийцу с мехом тем более. Вернувшись обратно и надев халат, она легла прижалась ко мне, как мягкой игрушке. — Можешь потише сделать звук телевизора: я уже спать хочу, — уткнувшись в мою грудь, промямлила она.       Я выключил телевизор и разделся до трусов. Марта снова прижалась ко мне и уткнулась лицом в мой мех на груди. Я взялся рукою за талию и, притянув её тело к себе, укрыл своим хвостом. Я не был против того, чтобы она спала так. Даже одеяла не потребовалось: в доме тепло, а мой хвост мягкий и тёплый, как само одеяло.       Сегодня заканчивалась рабочая неделя, а завтра начинались долгожданные выходные — Марте, как и мне, не надо идти на работу. Так мы проспали до самого утра, не меняя позы друг друга: она уткнулась в мою грудь, я обнял её за талию и укрыл хвостом.