Фуриец

      Прошла уже неделя, как я оказался на больничной койке с пулевым ранением в брюшной полости. Всё это время я познавал плюсы и минусы больничной жизни, которые и вовсе не хотелось знать. Помимо неимения нормально работающего телевизора, тут ещё и плохо работала связь, из-за чего воспользоваться благами технологий не удавалось. Кроме как спать, приходилось то и дело пялиться в потолок, на голые стены или в окно, за которым бушевал поздний осенний ветер, в скором времени сменившийся на зимний, более колючий и холодный. Иногда удавалось поговорить с другими пациентами: разузнать, кто из-за чего тут оказался, показать любимые болячки и поговорить о всяком. Со мной в одной палате был старый дед с роскошной бородой, но и тот в скором времени выписался, оставив меня одного на растерзание больничному интерьеру и скуке.       Я бы точно повесился прямо на стеклянной невзрачной люстре, если бы Берт не подарил мне книгу. Честно, раньше я не читал книги, помимо тех, с которыми приходилось учиться в академии, поэтому, как бы ни хотелось, пришлось всё-таки начать постигать дебри литературы. И что удивительно, книга мне понравилась — и я прочитал её всю на протяжении этой недели. Не только из-за того, что она была интересной, но и из-за смертной скуки, что царила в этой больнице как у пациентов, так и у здешних работников. Зная, что томиться здесь придётся ещё неделю, я попросил Берта, чтобы он при следующем посещении принёс мне новую книгу.       Почти всю неделю я проходил в удобной футболке и в штанах из мягкой ткани.       Он, ягуар с обветренным мехом, пришёл ближе к вечеру, когда приходящая пораньше ночь уже полностью улеглась на город и обволокла каждый закоулок, причём и больничный городок. С окна моей палаты хорошо было видно, как фонарные столбы, словно выстроившиеся в одну шеренгу солдаты, постепенно стали зажигаться жёлтым цветом. В больничном городке было что-то наподобие парка, в котором могли прогуляться пациенты, дыша свежим воздухом и наслаждаясь зеленью деревьев. Сейчас же многочисленные деревья сменили окрас с зелёного на жёлтый, красный и оранжевый. Некоторые же уже полностью оголились, отчего создавался вид, что покрывало листьев в некоторых местах словно продырявлено.       Берт, одетый в демисезонную куртку, вошёл в палату с маленьким пакетом и вручил мне его. Не смотря на его содержимое, я отложил пакет и поздоровался с другом, после чего я сел на койку, а он — на стул рядом с тумбой для личных вещей. — Ну, говори, как поживаешь? — спросил он. — Вижу, и правда помираешь со скуки, отчего и попросил меня купить книгу. — Да, правда, Берт, — ответил я. — Скука смертная. Не понимаю, как сюда с охотой ложатся на процедуры? — Да чёрт их знает. — Он махнул рукой. — Но всё-таки, пока я не ушёл, посмотри на новую книгу. Думал, понравится ли она тебе? — Знаешь, я сейчас рад любой книге. — Но ты посмотри.       Решив успокоить его, я прошуршал по пакету и, достав оттуда книгу, стал рассматривать её. Она была в твёрдом переплёте, средних размеров и, что самое удивительное, с суперобложкой. На форзаце книги было написано, что она была много раз экранизирована, поэтому издатели не поскупились на такую фешенебельную обложку. Собственно, думаю, и стоимость такой книги высока. Но всё-таки обложка была красивой и располагала потенциального читателя к себе, заставляя его потратиться на такую вещь.       Отложив книгу на полку тумбы, я сказал Берту: — Спасибо большое. Обложка куда красочнее, чем у первой. Наверное, и дороже. Я верну деньги, как выйду с больничного.       Берт только махнул рукой и ответил: — Можешь не возвращать, — и, сделав паузу, добавил: — Сегодня всё равно конец месяца, и мне перевели аванс, так что я при деньгах. К тому же я давно хотел подсадить тебя на чтение. Авось, и мне дарить будешь.       При этих словах он улыбнулся, на миг обнажив свои острые кошачьи зубы. Я уловил суть его мыслей и, отложив и пакет с вкусностями, сказал: — Понял-понял: ты же раньше меня пристрастился к чтению. — Я вздохнул и почесал начавший пушиться к зиме мех. — Ты же готов ползарплаты оставить в книжном магазине. И меня хочешь подсадить? — Ну, это лучше, чем терять деньги на наркотиках. — Он смолчал одну секунду и продолжил: — Кстати, о тех наркоторговцах… — Не желаю ничего о них слышать, — отрезал я, махнув рукой. — Хочу отдохнуть от полицейской суеты во время больничного отпуска. — Ну ладно, твоё дело, — произнёс Берт и указал на пакет: — Посмотри, какие я сладости принёс. Поешь, а то тут не так вкусно кормят.       Я наклонился за пакетом и, достав оттуда одну пачку солёных крекеров, открыл её и, отдав часть другу, сказал: — Зато от твоей прошлой посылки у меня осталась еда, — и указал на живот: — Немного в весе набираю, пока лежу тут. — Да ничего, — махнул он рукой, съедая один крекер. — Сбросишь, когда выйдешь. Ожирение нам всё равно не грозит. — Хм, проверять же мы не будем? — усмехнулся я, разломав одно печенье. — Ну, если хочешь блевать или поносить, то на здоровье. — А ты уже узнал обо всём, пока я тут пролежни зарабатываю? — улыбнулся я.       Как только с одной маленькой пачкой крекеров было покончено, мы разговорились об отношениях. Я поинтересовался, как у него там с Тиной, на что он ответил, что отношения идут в гору. — А точнее? — спросил я. — Ну, на днях удалось заняться сексом после столь романтичного свидания.       Я усмехнулся над этим, вспомнив, что при первых же днях жизни в шкуре фурийца мне перепало от той фурийки. Надо же, вроде не так много времени ушло, а я напрочь забыл её имя, хотя занимались этим всю ночь напролёт, как бешеные кролики в брачный период. Думаю, это и есть та самая особенность половых контактов без обязательств, когда, едва запомнив имя, двое партнёров оказываются так близко друг к другу, а после этого уже и не помнят, как это было со мной и предыдущими фурийскими женщинами, с которыми мне сказочно повезло провести вместе одну ночь, несмотря на мою неопытность и временную несостоятельность во время учёбы. У Берта же это было с любимой фурийкой, после чего их взаимоотношения обязательно улучшатся. — Но ты продолжаешь отставать от меня, — осклабился я. — Ну да, лисы же куда привлекательнее других фурийцев, — подколол он меня. — Это не меняет значения. — Кстати, как там с той лисицей? — не заметив моего комментария, спросил он.       Меня словно переклинило, когда я готовился ответить ему. Я будто застыл при словах о ней, о Марте Тайм. Я увидел её ещё тогда, когда мы привезли уколовшегося наркотиком друга Берта, который как раз и дал наводку нам о месте сбыта наркоторговцев. Марта как раз проверяла тех двоих пострадавших от рук бандитов, как я засмотрелся на неё, на её изящное тело и на пушистый мех, который казался бархатистым и мягким. Второй раз я с ней увиделся тогда, когда меня везли в эту больницу. Тогда я смог точнее рассмотреть её красивое лисье лицо и понять, что она красивее других фуриек. Но сейчас, когда могу спокойно ходить, не боясь вновь окропить мех на животе и не корчиться от боли, хоть повязки оставались до сих пор, я никак не могу подойти к ней и познакомиться. Или же её просто-напросто нет на месте, как бы ни ходил по коридорам, ища нужный кабинет, в котором, судя по стенду, она работала.       Завидев, что я застыл, словно сосулька в холодном сосновом бору, Берт окликнул меня, но ответил я не сразу. Меня будто и не было тут. Я был где-то далеко, в том мире, где я вместе с ней. Представлял, как же будет хорошо вместе. — Ну, у меня так удачно с постоянными отношениями, как у тебя, — проговорил я, собравшись. — Ну, у кого как, — сказал он и улыбнулся. — У кого-то с постоянными хорошо; у кого-то без обязательств неплохо получается.       Мы помолчали немного. При этом молчании было слышно, как гудит люминесцентная лампа, как за окном разговаривают двое друзей и родственники.       Я первым прервал молчание и произнёс: — Знаешь, Берт, я тут подумал, что раньше руководствовался бравадою. Был уверен в том, что будет всегда везти, что всё получается. Что только я один хороший, а другие — сволочи. И не думал, что попаду в больницу с ранением. Этот инцидент вернул меня на землю.       Берт выслушал моё короткое изречение и, улыбнувшись по-доброму, сказал: — Знаешь, каждый через это проходит. Это как стадия взросления. Ты же позже меня проснулся. Вот и вёл себя как подросток. — Да, подросток, — ухмыльнулся я. — Надеюсь, что больше не будешь играть в «Рэмбо»? — усмехнулся он. — Да мы покрепче его, — улыбнулся ему в ответ. — Надеюсь, что это правда.       Мы разговаривали на всякие темы целый час. Говорили о многом; говорил о всяком. Со смыслом и без. Просто так или рассуждая о чём-то. В течение этого часа я и не думал заскучать. В отличие от соседей по коридору, с Бертом разговаривать было намного интереснее и веселее. Наверное, потому что он — мой друг, с которым я познакомился, когда проснулся от сна в той лаборатории; потому что мы вместе учились и вместе работаем.       Спустя час он встал и, подойдя к двери, сказал: — Ну ладно, Айзек, мне нужно сходить к Тине.       Встав и проводив его до выхода, я ответил: — Ну давай, пока. Надеюсь, тебе снова перепадёт. — Постараюсь, — улыбнулся он. — Давай, пока. — Спасибо за книгу, — сказал я ему вслед. — На здоровье, — ответил он, уходя.       Я вернулся обратно на койку и, достав книгу, лёг на кровать. Я стал точнее её рассматривать: без спешки, с чувством, с толком, с расстановкой, гладя пальцами и собачьими когтями по корешку и твёрдой суперобложке. Затем открыл первую страницу и, изучив аннотацию, начал читать.