***
— По машинам! — Крикнул Кин, включив рацию на чистоте нашего участка. — Захват «6» госпиталя. Все, кто может, приезжать туда! Группу захвата в боевую готовность! Таким его бурным и агрессивным я не видел с того момента, когда захватывали банду наркоторговцев месячной давности. Тогда Кин, получив извещение об местонахождении наркоторговцев, поднял на уши всё отделение и превысил звонкость своего и так громкого голоса. — А вы что застыли, живо в оружейную за снаряжением и оружием! — Резко махнув рукою, крикнул он нам. Мы быстро спустились, а позади нас ещё было фурийцев пять: это все, кто был, может, на нашем этаже, может, в участке. Всего в нашем участке было тридцать два фурийца, не считая ещё двадцати из группы быстрого реагирования — они, в основном, не занимаются раскрытием дел, а выполняют дело спецназа. Чарли и его коллега, лис Холден, выдавали снаряжение и оружие в быстром темпе, мелькая из склада на стойку. Взяв небольшой металлический чемоданчик, я открыл его и начал надевать экзоскелет боевого костюма, также забрал из стойки штурмовую винтовку. Мы там же переоделись. Настоящая возня была здесь: кто-то молча переодевался, кто-то ругался трёхэтажным матом, другие чью-то мать вспомнили. Берт и я переоделись быстро: другие ещё настраивали шлемы. Плюс был в том, что оружейная находится в подвале рядом с выходом. Мы вышли и побежали к машине Берта, так как до моей — долго, а сейчас каждая секунда дорога. Только бы Марту не нашли! Боюсь представить, на что такие личности способны. Только бы успеть… Сев в машину, Берт достал из кармана магнит зажигания автомобиля, и мы выехали из этого лабиринта парковки. Те, которые переодевались, уже выскочили из дверей и отправились так же, как и мы, в снаряжении по машинам. Чтобы не попасть в затор, Берт включил мигалку, сообщая другим, чтобы уступали дорогу. Я отправил Марте сообщение, спросив об её положении. Она ответила, что её не нашли, но в кабинете хозяйничал один из банды нападающих. Я отправил ещё одно сообщение с вопросом о количестве террористов. Она прислала, что Тина сосчитала, что в совещательной комнате, которая находится в середине первого этажа, где сейчас держат большинство заложников, находится семь вооружённых преступников. «Тина там, она цела?» — появилось моё сообщение в строке Марты. «Пока что присылает сообщения. Надеюсь, что цела. Представляю, что Берт ощущает» — укрывшись вся халатами и куртками, писала Марта. «Ты сама как?» — написал ей в ответ, при этом на повороте чуть не вылетев из машины. Берт гонял за сто «км/ч» по городу, ловко объезжая грузовики и автобусы и минуя светофоры. Каждая секунда была на счету, поэтому нельзя было медлить и снижать скорость. Нам надо успеть до того момента, когда бандиты начнут расстрел заложников. Если не успеем, этот день станет трагедией не только для меня и Берта, но и для всего города. «Пока что меня не нашли, но один урод хозяйничает в этом кабинете. Наверняка ищет психотропные препараты или что-либо ценное». «Пытайся создавать меньше шума и укройся всей одеждой, что есть в шкафу». «Я и так укрылась всем, что есть в этом большом шкафу! Тише не получится!» «Тогда меньше шума, Марта! Не хватало, чтобы и тебя нашли! Я беспокоюсь за тебя!» — Хватит уже переписываться! — Крикнул Берт, въезжая в поворот. — Мы так пропустим штурм. — Я узнавал, как там Марта, — сказал я, положив в бардачок телефон. Проехав ещё немного, мы приехали в пункт назначения. Его оцепила человеческая полиция. Ограждения растянулись на пятьдесят метров. Вокруг этих ограждений они и дежурят. Много полицейских собралось вокруг этого госпиталя. Перед входом в него уже ждала группа быстрого реагирования и полицейские ФСБ с шефом Джимом Кином. Он там тоже уже был, закован в броню тяжёлого боевого костюма, которую никакой патрон не пробьёт, кроме, конечно, лазерного оружия. Остановив машину рядом с ним, мы вышли. — Чего так долго?! — С присущей ему громкостью голоса спросил он. — Извини, — сказал Берт, — на пробках задержались. — Ладно, — махнул рукою Кин. — Подошли сюда оба, надо план придумать. — Так, — сказал я, подойдя к голографическому плану действий. Там была схема больницы. — Слушайте внимательно, — к броневику отряда быстрого реагирования подошли все, кто был здесь из ФСБ. — Как показал беспилотный аппарат, двое преступников находятся у входа на карауле. Четверо ещё в столовой: там они держат заложников. Четверо сосредоточились в хвосте больницы, ещё четверо — в кабинетах хирурга, психотерапевта, травматолога и венеролога на втором этаже. Остальные двое находятся в коридоре, но, к сожалению, где именно, БПЛА не показал. Вооружены штурмовыми винтовками, пистолетами-пулемётами и лёгкими пулемётами. Снайперов, к счастью, нет. Будем штурмовать прямо в лоб. — Но так мы можем потерять много наших, — вмешался я. Я весь был на нервах, но пытался держать себя в руках. А в голове была лишь одна мысль: «Как там Марта?». Хотелось поскорее высвободить её и признаться в своих чувствах. — И как же ты предлагаешь штурмовать? — Спросил Кин, сурово посмотрев на меня. — На первом этаже, — начал я, подойдя к графической карте, начав менять изображение, — рядом с туалетом есть люк канализации. Беспилотник не показал, что там есть кто-то, но и они сами не думают, что может исходить угроза из санузла. — Логично, будь по-твоему. Значит так! Я, Свен и Айрон будем брать огонь на себя, броня у нас как у танков. — Он стукнул кулаком по металлической покрытии брони, показывая её крепость, и указал на два здания ростом в пять и семь этажей. — Снайперы разместятся на крышах двух этих домов: будете ликвидировать одиночные цели. Ты, Берт и Саймон, пролезьте через эту канализацию и атакуйте с засады. Остальные под нашим прикрытием. Живо! Устроим медосмотр! Броня существенно отличалась от прошлых времён. Камеры были, но меньше, чем в таких костюмах, как у отвлекающей группы — у них был обзор и сзади. Надевающееся «забрало» шлема закрывало глаза, но благодаря этим камерам костюм обеспечивал полный передний обзор. К тому же в шлеме предусмотрен противогаз с очищающим маленьким фильтром практический с большой палец, который был установлен сбоку от забрала. Сквозь такой шлем голос слышался так, словно говоривший говорил в ведро. Костюм был оснащён броней, состоящей из пуленепробиваемого бронежилета, удобного и подвижного экзоскелета и резиновых нарукавников, стальных вставок, которые спасают руки и ноги от осколков и пуль всех мастей и калибров. Такими же, как и нарукавники на руках, были и подобие на ногах. Весь костюм защищал от пуль, кроме лазерных, и крупных осколков. Броня группы отвлечения была похожа, но в не затрудняющих местах передвижения тела участки были покрыты тонкой сталью, значительно крепче моего костюма. На теле, кроме чёрного бронежилета, было также что-то вроде куртки, тоже из того же материала, что и у наколенников. Бёдра и руки были защищены резиновой прослойкой всё из того же материала, который мог защитить от осколков и пуль. Резиновым материалом были прикрыты те места, которые могли бы затруднять движение, если на них были стальные вставки. Шлем был обеспечен датчиками сердцебиения, ночным зрением и тепловизором. Мы втроём отправились к ближайшему люку канализации, а группа отвлечения начала подходить к зданию больницы. Им ничего не страшно, ведь броня закрывает всё: руки, ноги, тело. Шлем покрепче, чем у нас. Вооружение — крупнокалиберные пулемёты. Втроём они медленно подошли на пятнадцать метров к больнице. Группа реагирования и другие сотрудники ждали, когда троица зачистит вход. Бандиты открыли по ним огонь, пытаясь остановить приближение полицейских, но тщетно: троица даже не пошатнулась. Из окон тоже полился огонь. Дальше я не увидел, что с ними произошло, так как прыгнул в люк канализации. Когда я приземлился на твёрдый бетон, у меня слегка пошатнулся шлем, но удержался. Я начал рассматривать канализацию. Темно, хоть глаз выколи, даже природное ночное зрение не помогало, отчего пришлось включить зрение костюма. Осмотревшись вокруг, я понял, что давно здесь инспекцию не делали. На всякий случай, чтобы шлем не упал, прижал стальную вставку к шее. — Всё нормально? — Положив на моё плечо свою руку, спросил Берт. — Да, — ответил я, убрав его руку с плеча, ответил я, — шлем только большой для меня. — Большой из-за того, что голова твоя маленькая, — пошутил Саймон — вечно шутящий медоед лет двадцати семи. — Пошли, действуем быстро. — Смотри, — встав и пройдя быстрым шагом в сторону больницы, я обратился к нему, — как бы твоя большая мудрая голова не ударилась об трубу канализации. — Можешь не беспокоиться за меня, — облегчил он мне душу, — не ударюсь. — Заткнулись оба! — Послышался из рации Саймона голос напряжённого Кина. — Как там, добрались до туда? — Шеф, — ответил Саймон, — мы почти у цели. — Так живо, бегом! — Поторопил его яростный голос из рации. Саймон не ответил. Мы прошли метров десять по сырой и дурно пахнущей канализации, где в водостоке быстрым течением стекали все отходы города. И нам попалась проржавевшая насквозь решётка, стоящая не в воде, а на плите. Тут Берт не удержался и засмеялся: — Это что, русские делали? —он показал дулом автомата на решётку. — Да чёрт его знает, — сказал я, пнув решётку ногой. — Люди сейчас все на одно лицо — криворукие. — Двигаем дальше, — скомандовал Саймон. — Вижу лестницу к люку. — Саймон, — подойдя к лестнице, обратился я к ему, желая устроить спор, — а кто ты вообще по званию, чтобы мной командовать? — Может, ты поднимешь свою задницу и взберёшься? — Съязвил он, разводя руками. — А может, ты мне не будешь указывать? — Ответил я, подойдя близко к нему. — А, товарищ ефрейтор? — Да закрой ты свой рот и полезай, — вновь съязвил он. — Не тормози! — Ты меня доконал! Раздался эхом по водостоку мой голос; я вынул из кобуры пистолет и прицелился в шлем Саймона. Этот медоед был самым противным полицейским на участке, отчего хотелось его пришить в сторонке, но его гнилая натура вечно находила способы улизнуть от наказания. Саймон слегка попятился к стоку воды и чуть не упал в канаву, где бурно текли отходы и серо-мутная вода. — Саймон! — Крикнул Берт медоеду. — Ты младше нас по званию, так что выполняй: с ним договориться трудно — упёртый баран. Саймон кивнул в знак согласия и, подойдя к лестнице, взялся за палки и начал подниматься. Я убрал пистолет в кобуру, недовольно хмыкнув. Берт быстро оглядел канализацию и сказал: — Сколько же грязи от нас образуется… — Для этого мы и есть, — ответил я ему. — Эй! — Шепнул Саймон, взобравшись наверх. — Быстрей, здесь пока никого нет! — Ага, — поддакнул я и, подойдя к лестнице, начал взбираться. — Сейчас-сейчас. Медоед аккуратно поднял крышку люка и отодвинул её, вылез и мигом спрятался за стеной туалетной комнаты, сняв со спинного магнита автомат и держа на прицеле дверь. Затем вылезли мы, тоже держа на прицеле своё оружие. Туалет больницы выглядит куда приятней, чем канализация. Тут даже есть душ, что удивляет. Мы были готовы выйти, но тут услышали шаги. Они приближались к нам. Саймон и Берт успели спрятаться в душевой комнате и в единственной туалетной кабинке. В спешке же я ничего не мог придумать, как спрятаться за дверью. Сделав глубокий вдох, я затаил дыхание и, прислушавшись, понял, что приближающихся было двое: один скользил по полу и сопротивлялся, второй же очень старательно толкал первого. Подойдя ближе, я услышал, что первым приближающимся была женщина. А второй, судя по звукам, хотел изнасиловать её. Они вошли в туалет, и тут я сильно ошарашен стал после увиденного: понял, что этой женщиной была Марта. «Чёрт! Её всё-таки нашли!» — пронеслась мысль в моей голове. Внутри начала закипать неимоверная ярость, разливаясь по всем жилам, прямо как вчера в порыве ревности у меня чуть не отключилось сознание, тем самым передав контроль над гневом и злостью. Захотелось тут же взяться за штурмовую винтовку и застрелить этого бандита, а лучше всего — прострелить ему колени, чтобы больше не мог бегать. Выдохнув, я успокоился и понял, что на выстрелы он случайно может задеть Марту и ранить её. Поэтому я выжду, пока он отойдёт немного. Тогда его я и нейтрализую. — О, детка! — Страстно воскликнул бандит, одетый в чёрную униформу бывшего человеческого спецназа. — Ты такая фигуристая, сочная! У меня даже слюнки текут. Плевать, что ты не моего вида! Он, видимо, был совсем извращённым. Или Марта была чересчур привлекательной, что ей завладеть хотят не только фурийцы, но и люди. Судя по её манящим формам, так оно и есть, но раз так, то лезли бы и к другим фурийкам. А это уже третий раз, как к ней пристают, словно мухи на навоз. Он прижал её к подоконнику, а меня в порыве возбуждения не заметил, что было мне на руку. Как только бандит хотел дотронуться до груди Марты, я закрыл дверь, которая протяжно заскрипела, словно смычка по не настроенной скрипке. Несмотря на такой раздражающий и заметный звук, он всё-таки не услышал и продолжал домогаться до Марты. Не думал, что экстаз его так оглушит, отчего он, словно загипнотизированный, не приметит ничего. Пользуясь случаем, я достал нож и тихо подошёл к нему. Он начал массировать её пушистую и большую грудь и раздевать, начав с верха. Марта просила оставить её в покое, отталкивая его от себя, но бандита её просьбы не останавливали, а наоборот возбуждали сильнее, отчего он истекал слюнями и произносил непонятные звуки, будто во рту у него кипела вода. Я подошёл вплотную к нему. И, как назло, он заметил меня, как тяжёлый лис незаметно подкрался к нему. Он резко обернулся и потянулся к дробовику, который лежал рядом с ним, но я, размахнувшись, ударил его по голове, отчего он отлетел к стенке. Но бандит всё-таки успел схватить дробовик и в воздухе выстрелить мне в голову… Дробь отлетела, по санузлу раздался дёргавший сознание грохот, а я чуть не упал. Я стремительно подбежал к нему и, прижав рукой человека к стене, вонзил в его череп нож. Рука с дробовиком упала, маска преступника намочилась кровью. Я двинул нож кверху, и череп с характерным звуком треснул. Вынув кровавый нож, я положил его в ножны. Из черепа начал вытекать мозг. Вот оно — убийство. Как это, убивать? Никак. Ничего не чувствуешь — берёшь и рвёшь нить жизни существу. Эмоции только потом приходят. И только тем, кому впервой убивать. Я за такой короткий срок работы убил предостаточно. Всё из-за этого Меринова, который организовал преступную деятельность, набирая молодых людей, желающих быстро разбогатеть. Мне их не жалко: они сами выбрали этот путь. Пусть же знают, что их могут убить, что такой исход может поджидать любого, кто встанет на лихой путь бандитизма. Глупо думать, что ты всесилен и неуязвим. Но мне жалко тех людей, которыми они могли стать: хорошими врачами, которые спасают сотни жизни, популярными писателями, из-под пера которых выходят шедевры мировой литературы, или те же полицейские, которые верны жетону и службе, и многих других хороших людей. Марта застыла в ступоре, прижавшись в угол рядом с окном. Она тяжело дышала, застёгивая пуговицы на форме. Мне так стало легко, ведь с ней теперь всё в порядке, ведь теперь ей ничто не грозит. — Марта, ты как? — Повернулся я к ней и, сняв пробитый шлем, выкинул его в сторону. — С тобой всё нормально? — Да, — выдохнула она и вышла из угла. В ее глазах был страх и переживания. А заметнее всего — ужас. Ей, наверное, никогда не приходилось видеть, как один другого убивает, причем безжалостно и ужасно. Может, во время операций она и видит органы, но сейчас ей мерзко смотреть, как пол залился кровью, а из головы медленно вытекал мозг. — А твоя голова? — проглотив комок в горле, сказала она, приблизившись ко мне. — Да пустяк, шлем защитил голову, — махнув рукою, сказал я. — Ладно, тебя надо увести отсюда. Саймон расскажет тебе, откуда уходить. От дроби до сих пор абсолютной защиты нет, чтобы вообще не приносило урона, тем более при современном оружии, поэтому шлем пришёл в негодность, но, может быть, ещё сослужит чем-нибудь. Возьму собой: на спине есть магнит, где и прикреплю. Саймон остался с Мартой, а мы пошли по коридору. Везде были сломаны картины на стенах, и стекла разбиты. Эти поганцы, если ничего не смогут унести, нанесут вред как можно больше, чтобы и это не досталось. Повернув направо, мы наткнулись на троих бандитов, которые, быстро среагировав, открыли огонь по нам. Берт спрятался за стеной, а я за холодильником, который был в коридоре. Те трое отошли к последней комнате, один спрятался за дверью, второй улегся на пол, третий решил убежать — предупредить о нас другим сообщникам, которые находились на втором этаже. Берт высунулся из угла и одним выстрелом убил убегающего. Он звездой распластался на полу. Двое открыли непрекращающуюся очередь из автомата и пистолета-пулемёта — голову высунуть даже не получается. Мне то ещё, без шлема: вмиг пуля убьёт, выбив мозг на пол. А так с шлемом хоть спасся бы. Гильзы падали на пол, звучно звеня о мрамор. Один из преступников наступил на гильзу и, споткнувшись, упал и поскользнулся, когда хотел вставать. Ловя момент, я присел на колено и выстрелил короткой очередью в него. Он, конечно, не смог выжить от экспансивных патронов, распоровших ему брюшную полость. Берт выглянул и увидел, что первого, который спрятался за дверью, вырвало от вылетевших наружу внутренностей своего товарища. Ягуар выбежал из угла и рванул к нему, стреляя из винтовки. Сквозь дверь пули прошли, как нож сквозь масло. Преступник упал замертво, пока отходил от ужаса анатомии второго. Берт остановился напротив входа в палату, выстрелил в него, чтобы наверняка. — Чего стоишь? — спросил он. — Залюбовался тобой, — съехидничал я и, выйдя из-за холодильника, подбежал к нему. — Пошли, осталось ещё немного. — Пошли, — ответил я. Мы побежали к совещательной комнате, где как раз шла жёсткая перестрелка между нашими напарниками и преступниками. На полпути, проводив Марту, нас догнал Саймон, доложив, что Марта в целостности и сохранности, и подальше от этой «возни». Оказавшись возле центральной комнаты, мы увидели, как троица из Кина, Свена и Айрона штурмовала заваленные двери столовой. Мы подбежали к ним, спрятавшись за теми же колоннами. — О! — воскликнул Свен. — Они смогли это сделать! — А где штурмовая группа? — Спросил Берт, прячась за углом стены. — Они очищают второй этаж! — Крикнул сквозь выстрелы пулемета Кин, не оборачиваясь на нас. — Скольких нейтрализовали? — Одного в туалете, троих в третьем крыле, — ответил я, спрятавшись за колонной. Я помню этот холл. Именно здесь пошёл отчёт нашего первого задания. Именно эти стены, сливающиеся с полом, рябили мне глаза. Именно здесь лежал я, когда в первой штурм-операции схватил пулю живот. Именно здесь работает Марта. Сейчас стены стали серовато-тусклыми от пороха и пыли, что добротно вырабатывали оружия полицейских и бандитов. Берт сделал пару небольших очередей, выглядывая из угла. Саймон лёг на пол. Перестрелка продолжалась минуты три. Пули со свистом пролетали мимо нас, угождая в стены и колонны. Пара пуль попала мне в грудь и в локоть. Но броня спасла, приняв весь удар на себя. Мы бы продолжали так до вечера обмениваться очередями, но вдруг один из четверых оставшихся бандитов в столовой взял заложника и выкрикнул, что если мы не прекратим огонь, то заложник умрёт. Огонь прекратился. Он потребовал переговорщика. Вышел Кин, гремя своей тяжёлой броней. Он опустил пулемёт вниз и подошёл к полуразрушенному входу, сняв «забрало» шлема. Остальные трое следили за нами, готовясь, если что, убить и заложника, и Кина. — Ты за переговорщика? — Спросил бандит, прижимая к себе заложницу человека. — Да, — ответил Кин, — а теперь, чего тебе надо? — Одного из ваших солдат, лиса, сержанта Фокса, — он прижал сильнее заложницу и устремил взор на коридор больницы. — Фокс? — переспросил Кин. — Зачем он вам? — Хватит изображать глупого котёнка! — крикнул бандит. — Ты знаешь, что он здесь и что он сделал! Кин начал сгибать два пальца, делая знак. — Ты зачем это делаешь?! Я понял, что пора действовать. Включив лазерное наведение, я прицелился в его голову. Сейчас бы не промахнуться, угодить ему в глаз. Нажал на курок — пуля вылетела из дула, а гильза выскочила из затвора, звонко упав на пол. Пуля попала в левый глаз и прошла сквозь череп бандита. Кровь мощной струёй хлестнула на пол. Он с грохотом упал. Кин достал нож и вонзил в глотку спохватившегося соседа. А третьего и четвёртого завалил метким выстрелом в центральные части лбов Берт. — Минус четыре! — Радостно крикнул белый волк Свен. — Еще минус шесть! — сказал Айрон. — Группа перебила всех на втором этаже. Эти сволочи ликвидированы. — Класс! — Крикнул я, замахав хвостом. — И обед не остыл. — Айзек, — непривычно спокойным голосом сказал Кин, повернувшись ко мне и сняв шлем, — ты надоел со своими шутками. — Извините, шеф, — ответил я, выглянув из колонны, — прервали меня. — Хорошо, теперь освобождаем заложников и уматываем отсюда, пока на нас не напали журналисты, — скомандовал Кин, положив шлем на труп преступника. Мы зашли в столовую. Стёкла были разбиты. Кровь от трупов бандитов текла по кафельным плиткам. Кого-то из заложников стошнило. Саймон спрашивал об убийствах заложников. Один из заложников сказал, что никого не убили и не тронули. Мы развязали их от пут верёвок, надетых бандитами. Берт нервозно искал Тину, ошибаясь через раз, два, крича её имя, надрывая голос. Он чуть не отчаялся, подумав, что дорогое ему существо погибло, даже поник, но вдруг услышал нежный и радостный голос Тины. У неё кровоточила рана из головы, была испачкана и местами разорвана форма медсестры, а светлые волосы были в пыли. Увидев её, Берт радостно подбежал к ней и крепко обнял. — Как я беспокоился, — шепнул Берт. — Я думал, что тебя больше нет… — Не говори глупостей, Берт, — Тина заплакала, крепко уткнувшись в его грудь. — Я спряталась в подвале комнаты. Один из них выстрелил мне вслед. Но пуля пробила стекло, и осколок… — Больше ничего не говори, — сказал Берт и поцеловал Тину. — Как же всё-таки это мило, — усмехнулся я, подойдя к ним. — Было бы ещё лучше, если бы ты её не поцеловал. — Да ну тебя, — закончив целоваться, махнул рукой Берт. — Сам-то? — А чего я? — улыбнулся ему. — Да хватит вам, мальчики, — вмешалась Тина. — А Марта? — А что Марта? — Берт мне все уши прожужжал, что ты к Марте неровно дышишь, — усмехнулась она. — Уф, Берт всё-таки не смог удержаться, — я указал на него. — Прикалываешься надо мной, так ещё и разболтал. — Ой, да ладно, — махнул рукой Берт, — я только Тине. — А я никому не рассказывала, — подмигнула она. — Ну, посмотрим, как завтра будет. — Кстати, тебя Марта на улице ждёт, — Тина посмотрела в телефон. — Уже слегка замерзла, а тебя всё нет. — О, чёрт, её же не впустят сюда. Ладно, я побежал.***
Люди и фурийцы были одеты в демисезонные куртки и плащи. Вокруг больницы было оцепление из полиции, которое в ряд выстроилось, словно оловянные солдатики на триумфальном марше. На тротуаре около госпиталя толпились журналисты, репортёры, жаждущие первыми взять интервью у полицейских ФСБ, отчего могли бы, наверное, передавить друг друга. Мимо проходящие люди и фурийцы останавливались, чтобы узнать в чём дело. Одни уходили, другие оставались. Кто-то из репортёров начинал эфир. Вокруг оцепления стояла Марта. Вид её был взволнованный. Я остановился перед входом, чтобы облегченно вздохнуть и успокоиться. Мне надо было успокоиться и понять, что никто из заложников не пострадал. Тем более Марта, которая стояла вокруг хищных журналистов, притаившихся в засаде. Она дожидалась меня: когда я выйду в целостности и сохранности и обниму ее. Лиса смотрела по сторонам, наверняка думая, что я могу выйти с черного хода. Глубоко выдохнув все напряжение, что скопилось за этот день, я убрал с пути сваленный стенд и вышел из госпиталя и, зовя Марту криком, начал искать ее, кое-как отбиваясь от прилипших репортёров. Найдя её, я сильно обрадовался, увидев, что на ней нет никаких ран. Я подбежал к ней, проталкиваясь сквозь очередь. Как был в костюме, с автоматом и шлемом на спине, так и обнял её, ощутив теплоту её тела. А она обняла меня. Такого облегчения и спокойствия я никогда не чувствовал. Я так же переживал за неё, как Берт сильно волновался за Тину. Я так сильно боялся, что что-то с ней случится. Но все обошлось, и с ней все в порядке. Она в целости и сохранности. — Если бы тебя убили бы, — шепнул я ей на ухо, — я бы не знал, что случилось бы со мной. — Я бы тоже, — сказала она, уткнувшись в мою грудь. — Спасибо, что спас от этого извращенца. — Я тебя второй раз подряд спасаю от насильников, — улыбнулся я. — Видать, я их притягиваю, как магнит, — проговорила она. — Марта, больше не попадай в такие ситуации. — Постараюсь. Обнявшись, мы стояли в толпе. Репортёры, видимо, нас потеряли, раз не пытались расспросить меня о чём-то. В больницу зашла человеческая полиция. А мы стояли в обнимку, и было равнодушно на них. Вдруг пошёл снег. Первый снег. Он аккуратно падал на землю, на асфальт и быстро таял. Мы подняли головы, чтобы это видеть. Так приятно смотреть на первый снег в моей жизни фурийца, хотя можно считать, что другой жизни у меня нет. Я, к счастью, не помню… Шёл мелкий снегопад. Марта была в моих объятиях. На улице начало становиться прохладно даже для фурийца с его теплым мехом, а у Марты только бежевый медицинский халат: обнимая её, я почувствовал, что она начинает дрожать, как кленовый лист при порыве осеннего, холодного и колючего ветра. Даже такой пушистый мех фурийца не спасает при пониженных температурах. Мне не так холодно: я в костюме с теплоизоляцией, а ноги Марты ничем не прикрыты. Видно, что у неё прямые ноги и рыжий мех на ногах, кроме голеней, которые были черны, словно она их обмакнула в смолу. Халат обтягивал её фигуру, отчего она становилась стройнее, и так объёмная грудь становилась больше, а таз — намного шире. Этот наряд начинал меня потихоньку возбуждать, сводя с ума как только мой взгляд падал на привлекательные места её идеального тела, но свежий и холодный шлепок новорожденного зимнего ветра ударил мне в голову, приведя в чувство меня. Я разжал захват, и Марта вышла из моих крепких объятий. Раскодировав машину Берта, я усадил её в салон авто на переднее сиденье, включил автомобиль и, что логично, активировал печку. Усадив её, я сел за руль машины. Её дрожь начала проходить, но я на всякий случай достал из заднего сиденья куртку Берта. — Надеюсь, что Берт будет не против, что я его курткой укрыл тебя, — сказал я, укрывая Марту этим. Она укуталась ею и стала похожа на замёрзшего лисёнка в холодном тёмном лесу. Я снял с магнита шлем, где возле виска зияла щель от дроби, и закинул на заднее сиденье. Стукаясь об углы салона, он тихо скатился на пол. — Спасибо тебе, — с паузами говорила она, видимо, ещё от дрожи. — Ты так заботишься обо мне. — Ты тоже обо мне заботишься. — Ответил я, проведя пальцем вертикально вниз по костюму. — Тебе тоже спасибо. Костюм расстегнулся, и виден стал прилегающий к внешней стороне своеобразный с металлическими вставками «куртки» бронежилет и немного плечевого сустава. Внешняя сторона была покрыта дополнительной кевларовой прослойкой. Костюм на теле был похож на большую толстую куртку с обвесом магазинов, но изнутри был бронежилет, «пришитый» к куртке, как и внешняя сторона — дополнительный кевлар. На ногах и руках были те же кевларовые наколенники и налокотники с металлическими вставками, одевающиеся на штаны и покрывающие дальше тонким слоем. Благодаря экзоскелету костюм не затруднял передвижения и не был похож на роботизированные костюмы далёкого будущего, а куда улучшенный костюм спецназа прошлого с новшествами, однако все-таки претерпевший изменения — металл добавился к кевларовому бронежилету. — В следующий раз будь аккуратней, — я погладил её по голове, прочувствовав шелковистые чёрные волосы. — Ха-ха, — усмехнулась она, — ты во второй раз спасаешь меня от насильников. Совпадение ли? — Ну да, перед такой красивой и привлекательной девушкой мало кто устоит, — ответил я, тоже усмехнувшись с нею. — Даже ты? — Спросила она исподлобья. Вопрос её слегка смутил меня и насторожил, словно треск ветвей в тёмном лесу, укутанном туманом. Что она собирается допытывать у меня, сверкая своими невинными лисьими глазами? Она сейчас опять проявляет присущую всем лисам хитрость или правда собирается спросить о чём-то важном? — Скажи, пожалуйста? — повторила она. Я промолчал, сделав вид, что не услышал ее. Если она отпустит шутку, то сейчас не то время. Ни для меня, ни для неё. Слишком много чего произошло за этот день, который наверняка одарит меня ещё многочисленными сюрпризами, помимо штурм-операции в госпитале и вести о том, что главарь преступной организации, держащий в страхе район в огромном городе, где простые жители страдают от его амбиций и желаний идти наперекор нормам радикальными методами — мой предполагаемый отчим и муж моей матери. Если Марта намеревается отпустить шутку, то сейчас не то время. — Помнишь ту утреннюю выходку: сначала мою, потом твою, — голос у неё был на серьёзе. — Да, помню, — лаконично ответил я, повернув свою голову в её сторону. — Что ты чувствовал, Айзек? — Она задала такой вопрос, который слегка ошеломил меня, от которого я остолбенел. — Марта, — начал я, — давай потом обсудим. Сейчас ты слегка в шоке после штурма… Холод, прочее… — Айзек, пожалуйста, — умоляющим голосом сказала она, — мне важно знать… Боже… Не может быть… Неужели Марта влюбилась в меня? Тот поцелуй на кровати она приняла не из-за своей течки? А из-за того, что любит меня? А может быть, мне всё кажется, и Марте просто интересно знать, как она себя показала утром, когда я прижал её и хищнически поцеловал, не заинтересовавшись, а удобно ли ей в такой позе или ей нравится, когда обошлись, как с добычей? Вдруг меня прервал голос Марты: — Айзек?.. Айзек? С тобой всё нормально? — Задумчивым взглядом посмотрела она на меня. — А? Да, всё нормально, — промямлил я. Я не сразу заметил, что она сидит на моих ногах. Как она так тихо и незаметно оказалась на моих коленях? Ими я почувствовал её мягкую попу, отчего у меня прошла дрожь по телу. Что она удумала, сделав такой интимный жест? — Айзек, — от смущения она отвернула от меня голову. — Я тут хотела признаться тебе в одном. Я… Я тебя люблю. Она вновь повернула свою голову и направила прямой взгляд на меня, гипнотизируя своими ярко-голубыми глазами, где выражено было столько нежности и смущения, что она становилась во много раз милее и красивее. От такого взгляда мало кто может устоять. Не устоял и я, упав, как башня осаждённого бастиона. — Ох, Марта… Я тоже тебя люблю, — с небольшими паузами проговорил ей те самые заветные слова, которые так хотел ей сказать. Услышав это, она плавно завиляла хвостом, словно щенок, которого ласкают, и потом обхватила своими маленькими пальцами — по сравнению с моими пальцами — мою челюсть и скулы и, закрыв глаза, стала медленно приближать голову к моей, собираясь соприкоснуться губами. Я обхватил её шею и тоже закрыл глаза. К моим губам прильнули её нежные, наполненные жизнью губы. Так и вслепую целовались мы, не разжимая поцелуй. Она держала своими пальцами мои массивные скулы; я одной рукой обнял её за талию, а второй — за шею. Нам было плевать, что происходит вне машины. Плевать было на то, что вход в госпиталь окружили вездесущие журналисты и репортёры, которые просто так не отстанут, не получив хоть толику сведений. Безразлично на то, что отряд спецназа пробирается через кольцо сотрудников газет и местных каналов. Мы прижались и жадно целовали друг друга, желая насытить голод, бушующий внутри нас. Мне никогда так не было хорошо. Мне стало легче на душе, когда мы признались друг другу в любви, будто целая скала с наших плеч сошла. Она не отрывала поцелуй, словно пыталась насытить тот голод, который она не могла утолить из-за противного договора. Это было так чудесно, приятно, мило: наконец обрести свою любовь. Те девушки, с которыми я провёл весёлую ночь, ничего не значили. Секс был без любви, без обязательств, так: насытить свои половые потребности, и только. Но наконец я нашёл ту, с которой пробуду до конца, которой смогу доверять, и надеюсь, что Марта тоже взаимна будет со мною. Она такая красивая, нежная, ласковая. Может, четырёх дней, которые мы прожили вместе, для людей мало, чтобы стать парой, но для нас они были долгими и достаточными, чтобы довериться друг другу. Марта доверилась мне, когда пригласила себе в дом, и вновь, когда я позвал к себе, когда были ещё что-то наподобие друзей. Хотелось как можно дольше не разрывать поцелуй. Мы были на седьмом небе от счастья. Но всему приходит конец — и мы разжали поцелуй. Мы смотрели друг на друга молча, не выронив ни звука, ни слова. Убрав взгляд от меня, она положила свою голову к моей груди и прижалась к ней, словно там источник тепла. И блуждающая лисица там обретёт покой. Я обнял её за шею и талию, прижав ещё сильнее к себе. Приятно чувствовать тепло наших тел. Для меня она была тёпленькой и нежной, а я для неё — горячий, с большим и мускулистым телом. Я склонил голову и принюхался к её чёрным, длинным, мягким волосам, ощутив приятный запах лаванды. Она ещё сильнее прижалась ко мне. Так было хорошо, приятно, спокойно. Но хорошего помаленьку. В окно постучался хозяин машины — Берт. У него на лице была ухмылка, которая дразнила меня, когда я говорил о Марте. Рядом с ним стояла, тоже улыбаясь, в потрёпанном медицинском халате Тина. Я открыл окно, чтобы услышать его. У него машины с большой звукоизоляцией — и хорошо, и плохо. — Тина, — обратился Берт своей девушке, — ты только посмотри на них: два голубка залетели в мою машину. — Значит, к счастью, — заключила рысь, скрестив руки на груди и одобрительно улыбаясь. — Что верно, то верно, подруга, — ответила Марта Тине. — Наконец-то признались друг другу? — Облокотившись на дверцу машины, спросил Берт. — Да, — я обнял Марту за голову. — Да, вот только одна такая проблема, даже мелочь, — начал Берт, — мог бы не обниматься в моей машине со своей новоиспечённой любовью? Выйди, надо одно дело нам там сделать. — Прости, там холодно, а тут хорошо, — отказался я, усмехнувшись. — Вот животное же, — возразил он, улыбаясь. — И зачем я тебе код разблокировании машины сказал? — Ладно, хватит вам. — Вступилась Тина, подойдя к Берту и положив руку на его крепкое плечо. — Тебе, кстати, звонят. — Алло, — снял трубку ягуар, — да, здесь, всё в порядке, скоро прибудем. Он положил трубку и засунул телефон в карман. — Чего там? — Удивленно спросил я, убрав руку с головы Марты. — В отделении «ЧП», — ответил он, — Кин приказывает поехать туда. — А больница? — Он и отряд будут пока что здесь: помогут разбирать завалы, вытаскивать трупы, давать интервью журналистам и газетчикам. — Ладно, — Марта слезла с меня, — раз ЧП, то давай возьмём автомат? — Хорошо, — принял он, — только не надо будет с ходу стрелять. — Ладно, сейчас свою тачку вызову, а женщины на твоей поедут. — Тина, — повернулся он к ней, — наверное, после этой заварухи дальнейший день работать не надо? У Тины был слегка серовато-коричневый мех с чёрными пятнами, присущие рыси. Стала встречаться с Бертом после обследования в госпитале. Подруга Марты. Заботливая, умелая хозяйка, по словам её парня, Берта. Он познакомился с Мартой, когда начала работать с нею — Марта сказала, когда вечером после переезда дегустировали ею испечённый пирог. Глаза у Тины были такого же голубого цвета, как и у Марты, а волосы наоборот — светлые. Короткий, рысий хвост. Берт временами вместо того, чтобы шлёпнуть по её попе, щипает хвост. Её это заводит. Такая хитрость у него. Задорная и весёлая. Как раз, кто нужен Берту. Видимо, она вместе с Мартой на курсы по кулинарии ходила, так как она, как и Марта, вкусно готовит. Иногда приглашает на выходной день, чтобы я и Берт попробовали её новое блюдо, вычитанное из интернета. — Надо будет помочь раненым, — ответила она. — Ты мне уже пластырь поставил… — Ладно, береги себя, — он взял её за руку, — скоро прибудем, удачи. — Ты тоже себя береги, Марта — я вышел из машины, — я начинаю уставать спасать тебя. — Ладно, — она тоже вышла из машины, — будь осторожен. Марта подошла поближе ко мне и поцеловала в щёку, дотронувшись своим лисьим носом до моего меха. — Все, давай, удачи.***
— Ну, давай поехали, — сказал Берт, сев в мою машину и пристегнув ремень. — Как считаешь, — пристегнув ремень, спросил я: — Через дворы или напрямую? — Сейчас у всех закончилось обеденное время, поэтому, наверное, через дворы, — ответил он и, щёлкнув затвором автомата, положил его назад рядом с моим. Костюмы мы ещё не сняли: было комфортно в них, но свой шлем я утратил, а Берт, сняв его, закинул назад. Надеюсь, ничего такого особого в отделении не произошло, и нам не придётся применять оружие. — Лучше так, но будь осторожнее, — он улёгся на спинку сиденья. — Бабки во дворах вне зависимости от погоды и времени. — Думаешь, будут считать нас наркоманами? — Съехидничал я, включив машину. — Или проход загородят? — Может быть и хуже, — он ударился усмешкой, — других позовут. Давай не начинай, опоздаем. — Согласен, — сказал я, нажав на педаль газа, — опоздаем. Въехав в первый попавшийся двор, я чуть не попал в свалку. Коммунальные службы не могут даже спустя много лет завал разобрать. Проехав мусорный завал, я повернул направо в сторону углубления двора. Пришлось ехать быстрее. Хотя одна тётка желала загородить проезд своим автомобилем, но на мигалку отреагировала по-другому: решила не заграждать. Повернул налево, прямо был выезд со двора; на внешней улице не виднелись авто других, поэтому, в таком случае, мы решили поехать уж по улице. Хочешь проехать по дворам — овладей мастерством маневрирования, а у меня и Берта этого нет. Было вообще странно: обычно в такое время на улицах города затор, несмотря на многочисленные полосы, доходящие в некоторых местах до шести вместе взятых дорожных полос. По приезде до места назначения, к отделению, сразу и не скажешь, что на вид чрезвычайный случай: его попросту нет, но, может быть, по-другому. Захлопнув дверцы авто, мы, взяв автоматы, бегом направились к входу здания и, войдя в него, начали рассматривать помещение, держа на прицеле стволы. Подойдя к стойке вахтёра, мы её на месте не обнаружили. Были только её телефон и куча разбросанных таблеток. Сама вахтёрша была кошкой-оцелотом лет двадцати трёх. Красивая, но занятая девушка из нашего участка. Вдруг зазвонил телефонный аппарат. Взяв трубку, Берт начал слушать звонившего. Это был помощник детектива, гепарда Рассела Дайна, Холден Браун, дикий кот. Он должен был следить за Мериновым: его доверили к делу о главаре. — Он говорит, — сказал Берт, — что нужна аптечка: кто-то ранен. — Ага, — гаркнул я, идя к шкафчику, находящийся рядом со столом вахтёрши. — Кто-то головой стукнулся? Не дождавшись ответа, мы с автоматами и аптечкой наперерез побежали к комнате допроса. Дверь была выбита, а бронированное стекло треснуто, будто сюда лезли с тараном. Держа на прицеле автоматы, мы зашли и обнаружили там лежащего с окровавленной головой на полу Холдена, а рядом испуганную Кэтрин, вахтёршу, державшую мокрую тряпку на голове дикого кота. — Всё будет в порядке, — приговаривала она стонущему дикому коту. — Потерпи немного, дорогой, сейчас будет нормально. — О, боже! Как он вообще смог позвонить? — Воскликнул Берт, увидев кота с кровавой головой. — Я тоже с трудом верю, — ответила Кэт, — но если я уберу тряпку с его головы, то кровь начнёт течь. Она посмотрела на ткань синего цвета в чёрную полоску, державшуюся на виске Холдена. На глазах Кэтрин хорошо читался ужас от произошедшего и страх за своего парня, который сейчас лежит с закрытыми глазами и постанывает от боли. В этот момент мне стало жалко Кэт, у которой скоро польются слёзы от волнения за жизнь своего парня. — Вы принесли аптечку? — Да, — ответил я, приподняв вверх руку, державшую ящик со всем необходимым для первой помощи. — Сейчас вылечим его. Пока я вкалывал Холдену обезболивающее, клеил на него стоплуд и снова вкалывал уже успокоительное, чтобы от него кошмары и сердечные боли не были, Кэт рассказала, что было. Оказывается, пока в участке никого не было, кроме неё, Холдена и парочки засидевшихся за компьютером копов, ворвались в здание двое людей, одетые под террористов, разрушили бронестекло и освободили Меринова. В это время в комнату допросов, где Меринова освобождали от стальных наручников, зашёл он. Его решили убить, но кот успел увернуться от ножа и поранил ногу атакующему. В это время его стулом по голове ударил освободившийся Меринов, но Холден отличался мгновенной реакцией — и успел прицепить жучок перед тем, как его нейтрализовали стулом. Придя на шум, двое копов, которые остались в участке, открыли огонь — началась перестрелка. Убили одного бандита; Меринов и ещё один, захватив труп сообщника, выпрыгнули с второго этажа и скрылись в неизвестном направлении. Потерь среди личного состава нет. Холден перестал стонать — это хорошо. Значит, обезболивающее, успокоительное и стоплуд начали работать. Вскоре пойдёт на поправку. — Спасибо вам, — поблагодарила нас она, — Холдену стало лучше. — Пожалуйста, Кэт, — ответил я. — А теперь можешь дать устройство, показывающее его местонахождение? — Спросил Берт. — А, да, вот, держите, — Кэт потянулась в карман кота, достав оттуда пульт с экранной панелью и протянула его к руке Берта. — Спасибо, — он взял у неё устройство, — нам нужен он. — Да, — сказала она, поглаживая Холдена. — Удачи вам. — Тебе тоже, — ответил Берт, выходя из комнаты. — Кэт, — обратился к ней, выходя из комнаты, — не забудь через час вколоть ему ещё один укол успокоительного; затем, когда проснётся, дай выпить алкоголя, а лучше вина, чтобы нормализовалось давление. — Вот это терапия! — воскликнула она и усмешкой спросила: — Тебя тоже так лечили? — Почти, — ответил я, стоя в проходе, — только вместо вина вкололи в зад укол с лекарством для стабилизации давления. Но лучше дай ему выпить, а то у бедняги шок будет. — Ладно, иди давай, тебя напарник заждался.***
— Давай я поведу, — сказал Берт, подбежав к двери водителя машины. — Ты дорогу указывать будешь. — Хорошо, — согласился я, — только аккуратно. — Сей непременно, — ответил он, садясь в машину. Сев в машину, мы застегнули ремни безопасности. Берт завёл автомобиль. Я включил устройство, отслеживающее жучок на теле одного из бандитов, затем подключил его к своему телефону и соединил с GPS. Программа сначала показала сетку города с его многочисленными улицами, переулками и проспектами, затем начала определять координаты жучка. — Так, куда ехать? — Спросил мой друг насчёт местонахождения Меринова. — Парксайд, 34, — ответил я, смотря в трёхдюймовый экран чёрного цвета смартфона. — Он находится в юго-восточном районе Апрометаля. — Где живёт, там и торгует. — Усмехнулся Берт и нажал на педаль газа, и мы кое-как выехали из заполненного машинами двора ФСБ. Время 15:10. Дороги города переполнены машинами. Я и Берт кое-как подъезжаем к пункту назначения, который указан в устройстве отслеживания — приходится иногда объезжать битком забитые автодороги через дворы. Я указывал путь Берту, говоря, куда поворачивать при каждом повороте. Вдруг нас решил оповестить присутствием в рации шеф Кин. — Фокс, Вильямс! — Послышались наши фамилии из рации. — Доложить, что произошло в отделении! — На связи Фокс, докладываю о случившемся. — Я достал из держателя рацию и сделал небольшую паузу. — Трое неизвестных в камуфляже террористов сбежали вместе с Мериновым, ранив Холдена Брауна. — А где были оставшиеся копы? — спросил он. — Где они витали? — Шеф, — ответил я, как рядом с машиной пронёсся на бешеной скорости белый седан, — они среагировали, но не быстро. Холден ранил одного из них, а трое оставшихся полицейских, прибыв, оттеснили их, убив раненого. Все преступники скрылись. — А Холден? — Спокойным голосом спросил Кин. — Что с ним случилось? — У него кровоточила голова, нас предупредила его девушка, Кэт, вахтёрша. Я наклеил на него стоплуд и всё необходимое дальше сделал. Он в порядке, с ним Кэт. — А куда делись бывшие там сотрудники? — Они отправились в погоню за ними, но, видимо, потеряли из виду, на связь с ними выйти не можем. — А куда делись трое сбежавших?! — Послышался из рации повышенный тон. — Не бойтесь, — приложил к рту рацию, — Холден оставил на них жучок — координаты известны, направляемся туда. — Дайте координаты, мы вышлем нашу группу. — Сейчас, — посмотрев на телефон, сказал я. — Координаты: юго-восточный Апрометаль, Парксайд, 34. — Всё, высылаем, — голос в рации прервался. — Мы приедем или нет? — Возмутился я, положив рацию в держатель. — Скоро, осталось немного, — ответил Берт, кивнув. — Значит, будем как в первый раз: брать группой? — Может, да, может, нет, — говорил я уставшим голосом. — Может, они не приедут: смотри, какие пробки! Я взглянул на дорогу: она была наполовину заполнена автомобилями. Несмотря на то, что ещё не вечер, машин было много — город всё-таки с многомиллионным населением. Точного населения не знаю, но что переваливает за миллион — точно. Поэтому планировку улиц готовят тщательно, чтобы хватало места и автомобилистам, и пешеходам. Однако, как видно, это не столь уж и эффективно получается, раз попасть в пробку — Мы уже проехали пробку — нам сегодня везёт! — воскликнул Берт. — Не совсем, — подметил я, — сегодня уйма работы. — Ага. — Поддакнул он радостным и уставшим голосом. — То Меринова допрашивали, то госпиталь штурмовали, то ты с Мартой обнимался в моей машине, то … — Ладно, ладно, — проговорил я, — говорю же — много работы. И что обнимался с ней… Обнимался же, а не занимался с сексом. — Может, мне тоже «обниматься» с Тиной в твоей машине? — Ухмылка просветила на его лице. — Нет, ты мне гидравлику собьёшь. — Хе. Всё, приехали, — завернув во двор, сказал Берт. Перед нами стояло здание в десять этажей из серых панельных блоков. Окна дома были тусклыми, будто не доходит до них свет из-за накопившейся пыли. При входе в дом был разбросан мусор из урны, словно кто-то в ней копошился в поиске пропитания. В конце дома на скамейке сидели несколько молодых людей, некоторые из которых были одеты в спортивные костюмы, грызли семечки и, видимо, что-то обсуждали. В другом конце дома был пандус с ржавыми ручками — вот-вот развалится на металлические щепки. В общем, типичный бандитский двор, а может, двор, за которым не следят. Забыли про него. Не смогли из-за чего-то добраться досюда. А может, обслуживающие обходят стороной пристанище главаря всех бандитов этом городе. Некоторые из них, возможно, сидят вон там и рассматривают нас, вооружённых и экипированных фурийцев, которые пришли сюда схватить криминального авторитета. Только из-за наших боевых костюмов они и не пытаются что-либо сделать против нас. Уж слишком уж в тяжелую броню закована жертва, не то что Марк Клейн и Эндрю Питч, которые пострадали из-за ничего. — Так это и есть логово наших преследуемых? — Съехидничал я, выходя из машины, захлопнув дверь. — Видимо, так. — Продолжил Берт, выйдя из машины. — Какой этаж и номер квартиры? — Шестой этаж, последний подъезд, сто тридцать первая квартира. — Я просмотрел строку адреса в телефоне, где программой выписан был этот адрес. — Я оставлю телефон: устройства хватит. Открыв дверь, я положил телефон в бардачок. На мгновение мне показалось, что Меринов даже вовсе не мой отчим, что он даже не является мужем моей матери. Да и являются ли они вообще мне родителями? Может, они знали, кто я на самом деле такой, и поэтому в письме они оттолкнули меня, так как не я их сын? Может, и анализ, что сделали на Аляске, был ложным, а моя ДНК и ДНК из базы данных — просто совпадение? И я зря беспокоился об отвержении от родни и не там искал свою семью? В голове следом за этой мыслью промелькнула другая: схватив Меринова, я добьюсь правды, хоть мне придётся знатно побить его. — Эй! Ты ничего не забыл? — крикнул Берт. — Что? — Обернулся я. — О, да. Я подошёл к нему и взял свой автомат; пистолет был у меня в кобуре — он был персональным, а автомат выдавали с началом штурм-операции. А в конце операции такое оружие возвращалось обратно на склад в отделе. — Пошли, закончим это дело, и «лейтенант» у нас в кармане! — Точнее, на жетоне, — он закрыл дверь и заблокировал машину, закинув на магнит свой автомат. Как только мы подошли к дверям подъезда, я удостоверился, что молодые люди, что сидели на другом конце двора, и правда рассматривали нас косым взглядом, как будто мы тут собираемся всё вверх дном перевернуть. Однако у них, видимо, не хватает храбрости подойти к двум экипированным в боевые костюмы фурийцев и предъявить им что-то. Да и позвать подмогу они не в силах, так как их главарь уже не тот, что был раньше. В комнате допросов я заметил, что он быстро сменил выражение лица со смелого на расстроенное. Наверное, понял, что он тоже уязвимый и что в скором времени ему придет конец — и придется держать ответ за свои действия. — Мне вот интересно, — начал я, подойдя к выходу, — там хоть лифт есть? — Боишься, что одышка начнётся? — Усмехнулся Берт. — Или думаешь, что не сможешь? — Посмотрим, кто кого, — прищурился я на него, — кто до пятого этажа первым добежит, тому тридцать руллов, по рукам? — По рукам, — согласился он. Как только открылась дверь — у нас есть код, который может разблокировать все магнитные и кодовые подъездные двери, — мы рванули вперед, чуть не столкнув друг друга на сырой пол. Света не было, так как кто-то украл лампочки — да и не нужен он нам, ночное зрение ведь есть. Проталкиваясь перед новыми ступенями лестниц и толкая друг друга на поворотах, первым добежал Берт. Почему до пятого? Да потому, что если мы прибежали до шестого, то нас услышали бы они, Меринов и его люди. За налётом в больницу стоят, наверное, последние, так как при переговорах в столовой командующий потребовал меня, но не успел сказать, почему именно я. Пуля помешала ему сказать. — Вот ты котяра такая, — отстав от Берта всего лишь на секунду, я пришёл. — Ну, где же мои тридцать рулл? — Ехидно спросил он — Отдам после ареста Меринова, — я встал напротив него, — кошелёк в бардачке остался. — Ладно, потом отдашь! — Махнув рукой, он встал на ступень следующей лестницы, на шестой этаж. — Давай на следующий этаж. — Давай, — сказал я, пойдя с ним по ступеням. Перед нами стояла тёмно-зелёная железная дверь без звонка. Из двери вытекала какая-то лужица. Может, мочи, может, мазута, может, кровь. Распознать было трудно из-за неопределенности в запахе и цвете вещества. Сейчас выясним, что они там делают. Культурно постучаться не получится, так как они нам не откроют. Тут пришло оповещение на телефон Берта, подтверждая, что эта квартира принадлежит Меринову. Также подтвердил беспилотный аппарат, сканировавший квартиру. Решили, что проще будет выстрелить в замок из автомата, а потом открыть. Не такая дверь, не на магните, на замке. Выстрел был тихим, так как автомат сам тихий на выстрелы, так ещё глушитель есть. Они нас не услышали. Открыв дверь и войдя в коридор, мы увидели, что на полу лежал убитый соучастник их группы. Кровь вытекала из его груди небольшими струями. Двухкомнатная квартира: везде грязь, плесень на стенах; видимо, здесь он жену свою не впускал, так как были коробки с едой быстрого приготовления на столе кухни; много грязи, плесени в углах дома, ужасно воняло из санузла. Однако не было никаких признаков на наличие наркотиков. На вид — квартира заброшенная, и в ней, соответственно, никто не живет уже долгое время. Мы тихо подошли к двери зала, где были трое бандитов, — включая Меринова, — которые что-то обсуждали там. Стекло в двери в зал было разбито, так что Берт подсмотрел, что они там творят. Те стояли напротив своего главаря, а он что-то говорил, махая тросом с кошкой, словно грозит им в случае провала насадить их на неё. Из разбитого стекла в двери Берт сделал пару выстрелов в одного из двоих стоявших — упал один из нападавших на участок. Пули прошли через него и поцарапали Меринову бок. Заметив нас, он сделал выстрел из пистолета, ранив меня в руку. Бронебойный патрон! Не у всех силовиков он есть, а тут у каких-то чертовых бандитов он словно навалом. Чёрт, не спасла броня, хотя должна была. Видимо, в кевларовый слой угодила. Но пуля только оцарапала, а не прошла в плоть. Но все равно последовало жжение, словно к руке приложили горящую спичку. Долго не думая, они побежали к балкону и, зацепив кошки об край, начали спускаться. Долго не медля, даже несмотря на кровоточащую ссадину, мы вбежали в балкон и, взявшись за веревку, тоже спустились с шестого этажа. Они разделились: Меринов побежал в сторону гаражей, а другой побежал в сторону толпы. — Меринов мой! — Крикнул я, спустившись с троса, и сказал Берту: — Ты беги за ним! Я погнался за главарем по маленьким улицам, словно хищник за своей жертвой. Он стремился отвлечь меня, сваливая мусорные ведра на своём пути, но такое не особо задерживало меня. Желание расквитаться за все его злодеяния было велико, что адреналин выбрасывался в кровь вдвое больше обычного. Мой разум охватило чувство погони, что присуще хищникам в таких ситуациях. Я желал на него наброситься и, разорвав глотку, напиться его кровью. Взобравшись на крыши гаражей, он помчался от меня. Не отставая от него, я тоже залез на крышу и побежал за ним. Громко шумели стальные ржавые крыши гаражей, словно нарочно кидали камни на них. Кто-то копошился в одном гараже, но в этом месте было мало людей, почти никого. Пока я преследовал Меринова, повстречались лишь пара владельцев данных объектов, и больше никого. Спустившись с крыш, я и он побежали дальше. Везде была грязь, асфальт практически стёрся. Преследуя его, я много раз наступал своими сапогами на лужи грязи, разбрызгивая её по земле. К тому же было много мелких груд металлолома, в которых только чудом — и благодаря мне — не угождал мой хвост. Меринов забежал за угол. Я последовал за ним и, забежав за угол, увидел, как он перелезает через высокую, прогнившую под временем и дождями кирпичную стену. Долго не думая, я выстрелил автоматом ему в ногу. Он свалился на сырую землю с громким криком, схватившись за простреленную экспансивным патроном ногу. Я закинул автомат за спину. Наконец-то жертва забилась в угол! Наконец-то хищник будет пировать! Только эту гнилую и мерзкую плоть он никогда не будет пробовать: слишком она опасна для него, опасна для всех! Такая плоть подвергается лишь сожжению, чтобы её ядовитые споры не распространились на другие организмы и не заразили их. — Вот и всё! — Я подошёл поближе к нему. — Здесь всё закончится. — Пожалуйста, не надо, — он повернулся на спину и смотрел на меня. — Увы, нет, — я приблизился вплотную к нему. — Я убью тебя! — Нет! За что?! Он отчаянно крикнул, пятясь назад, а кровь вытекала из его ноги, оставляя багряный след. Его лицо приняло самый жалостливый вид, словно я не смогу перед этим устоять и пожалею его. Его на вид старческое лицо, конечно, и могло подействовать, но этот гад многого натворил, поэтому наспех сделанное милое личико никак не помогало. — За что?! — С криком, наполненным яростью и обидой, переспросил я, махнув руками в стороны. — За наркоторговлю, за ОПГ, за налёт на больницу, побег, ранение полицейского, за то письмо!!! Я кричал, чуть не срывая голос. Я кричал на него, желая вылить на него всю злость и обиду, что накопилось за это время. Его жалкий вид лишь вызывал агрессию. Хотелось его пнуть, измываться над ним, чтобы понял, что натворил он своей деятельностью. — Письмо? — Лицо его приняло удивление. — Какое письмо? — Вот это, — я достал из кармана то злополучное письмо — успел забрать, пока был в отделении. — Вот, вспоминаешь? — Нет, не может этого быть, — он был ошарашен от этого, увидев знакомые каракули. — как? Не может быть! Это оказалось правдой: Меринов писал это письмо. Глаза преступника выдали его с потрохами. Но откуда ему было знать, что я уходил на войну сам? Может и это быть правдой, что он — мой отчим. С каждой секундой я стал верить в это письмо, в тот анализ моей ДНК, в базу данных. — Да, может! — крикнул я. — То письмо, где отвергнут я от семьи. Где я брошен на произвол судьбы! Он уползал от меня кое-как из-за раны в ноге, а я напираю на него, будто хочу его раздавить. С каждым шагом я удостоверялся, что он взаправду является моим отчимом. Он сам выдавал себя с потрохами, потому что страх возмездия не скрыть — он всегда будет появляться в том месте, где нужен. Здесь же он выдавал Меринова сполна. — Где я был назван уродом, покинувшим семью и ушедшим на войну! Голос мой слегка успокоился. Я вспомнил, сколько прекрасных моментов пережил за это время: окончание Академии, принятие на работу, первое дело, дружба с Бертом и появление Марты. На миг это смягчило меня. Остановило того хищника, который просыпался во мне. Хищника, жаждавшего только расправы и крови. — Но благодаря друзьям и себе я смог жить дальше, смог завести отношения! Мои глаза были полны ярости, отчаяния, а его — полны испуга и растерянности. Все мое тело напряжено. Ноги, руки, мышцы. Даже хвост окаменел, готовясь к чему-то опасному. А уши отведены назад, как бывает у диких зверей, изготовившихся к атаке. Он готов был вот-вот пасть перед моими ногами и просить помилования. Он был уверен, что я убью его, поэтому готов был на такое унижение, лишь бы сохранить свою шкуру в целости и сохранности. В этот момент я впервые в своей жизни издал утробный рык. Он послышался издали, из неведомой глухоты внутри меня и, с каждым мгновением подходя ко рту, напрягал гортань, чуть не срываясь с языка. От этого Меринов испугался вдвойне сильнее обычного, еще шире раскрыв глаза. — Арни, не надо, — с испуганным тихим голосом сказал он, пятясь назад. Он всё-таки сознался. Меринов признался, что это он сам писал письмо, что знал про меня. Теперь я был уверен, что анализ ДНК — правильный, что у меня могла быть семья… — Я Айзек, а не Арни!!! — Крикнул во весь голос я, выплёскивая весь гнев на него. — Арни мёртв, он умер в лаборатории! — Нет! — Воскликнул он, закрыв рукой голову. Я подошёл к нему вплотную, достал из кобуры пистолет и прицелился к Меринову лбу. Страх был у него чтим повсюду: на лице, на теле, на руках. Последние тряслись, как листья в сильный ветер. Вот он, тот момент, когда я отомщу за то письмо, за те страдания, принесённые им. Курок теплел, готовясь выстрелить и насытиться смертью жалкого подонка, что терроризировал город. — А все же могло быть по-другому, — спокойно сказал я. — Могли бы меня принять. — Нет, не… Не успел договорить он, как раздался выстрел пистолета, разлетевшийся по всему гаражному району эхом. В дуле пистолета было тепло: пуля выскочила из затвора и угодила в голову главаря наркоторговцев, что держали в страхе весь район, и прорвалась через весь мозг и, вылетев из черепа словно из баллисты, врезалась в асфальт. — Вот и всё, — тихо, почти шёпотом сказал я, засунув пистолет в кобуру. Экспансивный патрон не щадит плоть: его мозг, то есть что осталось от его, кровь лилась, образуя алую лужу. Тело Меринова лежало на грязной земле, испустив дух. На нём были джинсы тёмного цвета, футболка и жилет — все были испачканы в крови и мочи. У опухоли, у змеи, была отсечена голова. Мозг вывалился наружу, растекаясь по грязи. Я схватился рукою за рану. Она была выше локтя. Пуля прошла мимо мышцы, раскроив её. Кровь текла не так быстро. Я отрезал когтем кусок от куртки и приложил ране. Затем подошёл к стенке гаража и сел и, облокотившись об неё, глубоко вздохнул и ещё раз шёпотом сказал: «Вот и всё». Хотелось позвонить Берту, но я вспомнил, что телефон оставил в машине. Вдруг я нащупал в кармане что-то. Это оказалась рация. Берт был на связи. Я нажал на кнопку приёма и передал ему сообщение на азбуке Морзе: «Привет. Меринов убит. Приезжай за мной. Высылаю координаты». Через полчаса приехала моя машина. За рулём был он.