Прохладный ветер, гуляющий по широкому необъятному полю, обдувал моё тело, заходя под одежду и проветривая весь мех. Он свободно ходил по нему, словно беззаботный ребёнок, шелестя листьями колючих кустарников и клоня к земле золотистую пшеницу. Бывают дни, когда я завидую свободным ветрам, разгуливающим по земному простору, у которых нет ни забот, ни обязанностей. Бывают дни, когда мне хочется стать одним из них и беспечно прохаживаться по земле, посматривая на людей и фурийцев, мечущихся из одного дома в другой, на них, у кого забот полон рот, у которых нет времени остановиться, посмотреть вверх, увидеть яркое голубое небо и понять, для чего они здесь.
Простояв так, раскинув руки, я почувствовал, что начинаю замерзать, что ветры становятся холодными, режущими кожу под мехом, наносящими острыми жалами пощёчины. Присев коленями на жёсткие колосья пшеницы, я обнял свои плечи, похлопывая по ним, чтобы согреться, так как ветры набирали мощь, и становилось прохладно. Моя футболка не согревала меня, как и мой тёмно-рыжий мех. Я их не чувствовал, будто они, оледенев, откололись от меня и разбились на мелкие кусочки.
Становилось холоднее и холоднее, ветры завывали всё громче и громче, предвещая беду и горе. Я не мог пошевелиться: они атаковали меня, не давая возможности отбиваться от их подлых ударов; нанося удар за ударом, добивали меня, заставляя меня защищаться руками от их оглушительных рёвов, исходящих из эфирных охрипших глоток. У меня получилось пару раз отбиться от них, но я оставался неподвижным, словно каменное изваяние — они пользовались моментом и повторяли свои атаки, кричали, словно разъярённая толпа, прямо под ухо, срывая мех и кожу с меня, оставляя одного умирать в глухом поле, оставляя на растерзание холодным и резким ветрам.
Разве можно осознать, что ты во сне? Можно ли понять, что сейчас ты спишь и видишь сон, который пройдёт? Сон, безобидный сон, в котором даже кошмары и ужасы не так страшны, как в реальной жизни. Можно дёрнуться, ощутить касание одеяла и, проснувшись, понять, что весь кошмар, случившийся с тобой — всего лишь безобидное сновидение, ничего не значащее, не предвещавшее беды и неудач, горя и страданья. Всего лишь сон, утёкший в небытие и ставший просто ничем. Пустотой. Бесполезным эфиром.
Лёжа носом в подушку, я слышал сквозь сон, как Марта разговаривала с кем-то по телефону, причем рьяно что-то доказывая, как молодой студент старому профессору. Из-за таких собачьих ушей я слышал каждое слово, каждый шорох, изданный ею, скрип на полу, стучание хвоста. С каждым звуком Марты мой сон пропадал в прошлое, в дальние углы памяти, растворяясь в пустоте, становясь эфирным «ничем». С каждой секундой сонная пелена растворялась, приводя меня обратно в реальность и даря ощущение действительности.
Я спал в одних трусах. Даже зимой. Что удивительно, было достаточно жарко в квартире. И не из-за хорошей организации, занимающейся отоплением домов, а из-за местного тёплого климата и пушистого меха. Летом я вообще без одежды спал, так как наутро был мокрым и вспотевшим, вследствие чего приходилось мыться дважды в день: вечером, в конце дня, и утром, в его самом начале. Перевернувшись на спину, я протёр глаза, окончательно пробудившись от странного сна, который снится мне уже последние три месяца, словно какой-то ночной кошмар. Хоть и голова проснулась от мрачных сновидений, тело до сих пор оставалось в состоянии мягкого и липкого теста. К тому же покрывало прилепилось к телу, как клейкая лента, и не желало отвязываться от меня, из-за чего пришлось поворочаться в кровати. Откинув покрывало, я заметил, что утренняя эрекция прошла, и в трусах стало значительно свободнее. Всё равно трусы, предназначенные для фурийцев, не вмещают в себя эрегированный орган, отчего иногда чувствуется боль в паху. Мне стало интересно, почему у всех мужчин по утрам эрегированный половой орган. Когда я забил вопрос в поисковике, интернет мне выдал, что из-за эротичных снов, которые они видят глубокой ночью. Этот факт меня позабавил, заставив невольно улыбнуться.
Проверив время, я понял, что мог спать дальше, так как часы показывали полдесятого. Но этот сон невольно заставляет проснуться. И каждый раз я думаю, что бы он мог значить? Хотя я не верю ни в какие сонники, хочется знать, почему постоянно снится именно он.
Что побуждает? Что заставляет?
А Марта до сих пор продолжала говорить по телефону, но уже не так громко и рьяно, а спокойно, словно остыла от недавнего спора. Я подивился, почему она так рано встала, но вскоре понял, что легла спать пораньше, чем я. Однако можно было доказывать кому-то что-то и более тихо, зная, что за соседней стеной ещё спят. И спит тот, кто безвозмездно предложил ей жильё. Можно же было проявить хоть толику уважения и разговаривать тише, а не кричать чуть не на всю квартиру, словно стайка чаек, летающих над туристическим пляжем, заметив обилие еды.
Я ещё сидел в одних трусах-боксёрах на краю кровати, уткнувшись в сотовый телефон и проверяя социальные сети и электронный почтовый ящик на наличие уведомлений. Зайдя в последний, я увидел, что Берт прислал документ по работе с надписью «Дело Тарантула». К нему он написал небольшой текст, где пояснял, что пара выживших преступников созналась в участии и решила помочь следствию. Они легко раскололись; даже мне раскалывать орех и то дольше пришлось бы, чем их. Но их сведения оказались бесценными и в некотором роде даже скандальными. Татуировка «Тарантул» не зря нанесена на них: продажа наркотиков являлась не основной их деятельностью, а всего лишь средством заработка. К слову, к рэкету и грабежам они приступили, потому что полиция задерживала их малые группы торговцев, из-за чего им пришлось самим взять бразды правления. А основные идеи создания группировки — «холокост» фурийцев, превращение человека в высшее создание, революция, сепаратистская деятельность и уничтожение фурийской расы, превращение её в рабов. В чём-то похожи на террористов. Кроме этого, Берт скинул всю информацию, которую мы собрали за месяц работы над этим делом. Как он писал, здесь есть досье на всех и ещё больше информации, чем в его «аннотации».
Вдруг я дёрнул ухом, услышав, как в мою комнату зашла Марта, и, повернув голову в её сторону, увидел, как она плавно открыла дверь, наступая тихо, как может своими ногами. Одета она была в домашний халат, но на этот раз красного цвета. К тому же этот был длиннее фиолетового: доходил почти до колен, тот же был чуть ниже её округлых и мягких ягодиц. Увидев, что я не сплю, она вошла, оглядев меня с головы до ног, как директор провинившегося школьника.
— Доброе утро, Айзек. Извини, что разбудила, — сказала она своим нежным голосом, который так ласкал слух.
Я заметил, что если кто-то тебе нравится, а то и любишь его, то даже отрицательные качества по душе. Про положительные и подавно не спорю. Может, для других у неё и приятный голос, но для меня — нежный и ласковый.
— Доброе утро, Марта. Заснуть уже не получится, — ответил я, положив телефон на стул.
Встав с кровати, я подошёл к другому стулу, где находилась моя одежда — серая футболка и домашние льняные штаны. Надевая штаны, я почувствовал спиной хищный взгляд лисы. В голову сразу пришло, что она смотрела мне на задницу: женщинам, как и мужчинам, нравится смотреть на бёдра. И ей, видимо, тоже, раз она стояла и разглядывала мою спину. Вместо смущения и возмущения, которые возникают у женщин, мне стало забавно от этого: терять-то нечего, так как той ночью мы друг другу всё перещупали. К тому же раз смотрят, значит, есть, на что смотреть.
— И как тебе мой зад, Марта? — Ухмыльнувшись, спросил я, посмотрев на неё.
— Ой, извини, Айзек, — тряхнув головой, ответила она. — Загляделась на твою упругую попу.
— Я знаю, что ты знаешь, каков мой зад на твёрдость, как и я — какова твоя попа, — надев футболку, произнёс я, подойдя к ней.
— Всё ещё не можешь отойти от той ночи, Фокс? — Улыбнулась она, махнув своим пушистым хвостом.
— Как и ты, Марта, — ответил я ей и добавил: — Кстати, почему ты так громко разговаривала?
— Да звонил брат хозяйки, у которой я арендовала квартиру, — остановившись у холодильника, ответила она. — Он пытался уговорить меня вернуться обратно на тех же условиях. Вот же придурок.
— И ты ему, конечно, отказала? — Упершись об стену, сказал я.
— Конечно. Мне уже двадцать четыре года, а серьёзных отношений из-за мерзкого одностороннего договора у меня не было. Кое-как переживаю течки, сдерживая себя, чтобы не затащить мужика в постель. Понимаешь?
— Ну, течек у меня не было никогда, но я имел дело с такими фурийками. — Я сразу же вспомнил свои первые дни, проведенные в той крепости. — Помню, мой первый раз с такой и был. На Аляске.
— О, и кто же она была? — Приятно удивившись, спросила лисица.
— Чёрная пантера. Точно не помню её имя. То ли Лара, то ли Клара. Она буквально затащила меня в постель, а я чуял какой-то манящий и возбуждающий запах. Тогда я не знал, как пахнет фурийка во время течки. Давай договаривай, что дальше было: мне интересно.
— Ладно. Её брат просил меня вернуться на тех же условиях, но я отказалась, так как устала быть одна. Но он, словно упрямый баран, настаивал. К слову, уговаривал неубедительно и неуверенно. Знакомые говорили про него, что он — тот ещё сопляк, у которого в сорокалетнем возрасте не было ни одной женщины. Наверное, хотел и меня старой девой оставить. Никчёмный и слабый брат стоит своей противной и ужасной сестры, у которых не было нормальных отношений.
— Вот же гады. У себя нет, так и другим не дают! — Воскликнул я, согласившись с Мартой. — Понятно, почему так громко говорила.
— Ну да. Не убедив, я просто послала его на все четыре стороны. Теперь я свободна и могу заводить отношения с кем угодно.
Я был рад за Марту. Рад был за её свободу в отношениях. И был бы рад куда больше, если бы смог понравиться ей. Мне надо охмурить её, пока она мягка и нова, пока она не стала опытной в отношениях. Мне она нравится. Нравится её тело, манера общения. Да мне всё в ней нравится. И эта первая женщина, которую мне не хочется завести в постель сразу. Хочется почувствовать эти приятные ощущения; понять, что чувствует влюблённый. Было бы обидно, если бы у меня не получилось. Тогда бы она нашла другого фурийца и переехала к нему. Затем редко общались бы. И в конец позабыла бы меня. Из кожи вон вылезу, но заставлю её влюбиться в меня.
— Это классно, Марта, — произнёс я, пройдя в ванную.
— Конечно, классно. Хочется прочувствовать, каково это — любить и быть любимой! — Это она так мягко и нежно сказала, что показалось, что она вздыхает от таких любовных мыслей. — Мне уже надоело читать любовные романы и завидовать им чёрной завистью.
— Каждой твари по паре.
Сказав это, я включил одним прикосновением к сенсорной кнопке тёплую воду и, густо выдавив кислотно-голубую зубную пасту на щётку, принялся чистить свои зубы. Что интересно, у фурийцев зубов больше, чем у людей. Если у последних тридцать два, то у нас — тридцать восемь. Это у собачьих подвидов. У кошачьих — тридцать четыре. Всё из-за удлинённых челюстей. К тому же от оригиналов нам достались острые клыки, но только крепче, чем у них.
Закончив утренние водные процедуры, я зашёл на кухню и увидел сидящую за столом Марту, чей взор уткнулся в серый гладкий сотовый телефон. Она, развалившись на столе, апатично листала по экрану гаджета, не замечая меня. Рядом с ней стояла недопитая кружка горячего шоколада, а над кружкой развеивался лёгкий пар.
— Марта, о чём задумалась? — Спросил я, подойдя к ней.
— Ох, Айзек, ничего готовить не хочется, — вздохнув и положив телефон экраном вниз, улыбнулась она. — Особенно в воскресенье.
— Ладно, я приготовлю что-нибудь, — ответил я, оказавшись около электрической плиты.
— Ты хорошо готовишь? — Поинтересовалась она, пару раз махнув хвостом.
— Ну, живя один, научился немножко, — ухмыльнулся, повернувшись к ней. — В интернете прочитал один рецепт, как приготовить обед золотодобытчика времён «Золотой лихорадки».
— И как же? — Закинув ногу на ногу, спросила она.
— На сковородке. Тушёнка и фасоль в томате.
— Ладно, давай. Всё равно в воскресенье лень что-либо делать.
— Понимаю, — вздохнув, ответил я ей.
Подойдя к холодильнику, я взял все нужные ингредиенты для этого блюда. Что радовало, готовить его недолго и очень легко, так как тушёнка и фасоль уже были в нужном виде. Осталось только их открыть, и выложить всё на сковородку. Растительное масло не использовал, так как застывший жир тушёного говяжьего мяса растаял на разогретой сковородке и растёкся прозрачной лужицей по всей поверхности. Затем в разгоряченную посуду последовала красная фасоль в томатном соусе, и сотейник начал трещать, словно старая и ворчливая бабушка у подъезда, булькая и лопая пузырьки растопленного жира. Мне сейчас только осталось всё перемешать и оставить на две минуты на средней температуре. А томатный соус смешался с говяжьим бульоном, приняв светло-коричневый цвет.
— Айзек, — сказала Марта, почуяв приятный запах мяса и фасоли, — а ты вот как думаешь, в семье готовить должна только женщина?
— Знаешь, Марта, даже не задумывался. — Ответил я, помешав содержимое на противопригарной сковородке. — Думаю, что это каждый по выбору делает: я встречал те семьи, которые вообще домой заказывают еду, но, признаюсь, они редко бывают дома, отчего совсем нет времени на готовку; также встречал тех, где готовка — традиционно женское дело; также и те, где готовили оба партнёра.
— Ясно, — на выдохе произнесла она, — а ты сам как считаешь?
— Ну, ничего говорить не могу, ведь ещё в серьезных отношениях не состоял. Говорил же, что просто так, без обязательств.
— То есть то, что «готовка на тебе», ты забыл? — Ухмыльнулась она, уперев локоть под голову.
— Ты вчера мне сказала, что долго обременять не будешь, поэтому, чтобы успокоить тебя, я и сказал это.
Я взглянул на неё хитрым прищуром и, указав лопаточкой в её сторону, почувствовал себя каким-то бывалым мафиози, проворачивающим важное дело с такими же другими мафиози, как он. В голову пришла мысль, почему она задаёт вопросы, касающиеся семейного быта? Играет со мной, провоцирует на ссору или просто интересуется, потому что нашла пост в социальной сети?
— Интересно, почему ты это спрашиваешь? — Смотря ей в голубые глаза, я задал ответный вопрос.
— Да так, интересно. На одном сайте как раз говорилось.
Марта приняла невинный и миловидный вид, сверкнув своими голубыми глазами, подобно всем лисицам, попавшим в неловкое и неприятное положение и выпутывающимся благодаря врождённой хитрости из неудобных ситуаций. Однако не получится с другими лисами.
— А сама как думаешь? — Бросил ей ответный вопрос.
— Ну, это, как, то же самое, как и у тебя, — помявшись, повертевшись на табуретке и наклонив голову в сторону, со словами-паразитами лиса наконец-то ответила.
— Что же именно? — Выключив сковороду, подначивал я.
— Особо ничего не могу сказать, так как долгих отношений со съездом не было. Ты, кстати, первый мужчина, с которым я съехалась. Но не в этом плане.
— А я уж думать собирался, что ты неспроста согласилась на моё предложение, — усмехнулся я. — Хорошо выкрутилась, прямо как сама лиса.
Я снял с конфорки разгоряченную сковородку, где уже готово было блюдо, которое вовсю кипело и булькало, словно горячий источник в горах. Так как в двух консервных банках содержимого было мало, всё уместилось в одну пиалу. Затем я всё перемешал и, достав столовые приборы, начал вместе с хлебом поедать «обед золотодобытчика».
Марте понравилось, несмотря на скудное разнообразие ингредиентов и лёгкий способ приготовления. К тому же пища была походная, поэтому её так легко приготовить. Она половину пиалы умяла за обе щеки, хрустя сухариками. Однако был минус в этом блюде — из-за жирных продуктов может быть изжога. Хотя с таким здоровьем фурийца это мало грозит.
— Марта, а с кем ты так долго говорила по телефону после разговора с братом той неприятной старухи? — Поинтересовался я, протерев рот салфеткой.
— Да подруга звонила. Тина…
— Оутен, — я договорил за неё, вспомнив фамилию девушки моего друга.
Она опустила руки на стол, словно я сказал какой-то общеизвестный факт или опередил её. Марта кинула на меня уставший взгляд, будто я уже успел ей чем-то надоесть.
— Откуда ты её знаешь-то? — Удивлёнными глазами спросила она.
— Так она девушка моего друга, Берта. Вчера, что ли, не догадалась?
— Так много каких «Бертов» есть! — Воскликнула лиса.
— Значит, угадал? — Ухмыльнулся я, скрестив руки на груди.
— Да. Тина говорила мне, что её парня зовут Берт, но я не думала, что он твой друг.
«Не совпадение ли?» — пронеслась мысль у меня в голове. Марта — подруга Тины, которая является девушкой Берта, который мой друг. Если отношения с Мартой пойдут в гору, то дружить будем семьями. Забавно-то как стало от такой новости.
После обеда я сел за ноутбук, чтобы проверить документ, присланный Бертом, где чётко и ясно были приведены данные по делу «Тарантула». Зайдя в электронную почту, я скачал документ себе на жёсткий диск и, открыв его, начал детально изучать ценную информацию, компрометирующую все деяния, совершённые группировкой на территории СэдПарка и приграничных улицах.
Первое, что было в документе — запись с БПЛА: беспилотный аппарат сумел запечатлеть глубокой густо-тёмной ночью, как трое здоровых лысых мужчин наглым образом ворвались в тот самый магазин, куда они всегда наведывались, а спустя двадцать минут они выходят с рюкзаками награбленного добра. Что интересно, один гражданский, то есть без вооружения, беспилотный аппарат смог дать больше данных, чем те самые продавцы, причём в высоком разрешении передал их лица, что, несомненно, очень помогает расследованию. И, кроме всего этого, на них тоже была обнаружена знакомая татуировка, что делает их участниками этой банды.
Второе — данные, собранные нами до штурмовой операции; к тому же добавлены были точные фотороботы и большее количество сведений, так как человек смог вспомнить недостающие детали того дня, когда был с другом избит неизвестными преступниками, потому что дружил не с представителем человеческой расы.
Третье — их состав, достигающий до пятидесяти человек. Пятьдесят отпетых и опасных людей, терроризирующих юго-восточный район и загубивших множество судеб продажей наркотических препаратов, рэкетом, превратили обычных людей в зависимых от иглы существ с нарушенной психикой. Строкой ниже было написано, что «50» — это все пойманные и до начала этого дела. А уничтоженная в ходе штурма особняка на окраине города группа наркоторговцев насчитывалась в двадцать три человека, вооружённых весьма неплохим оружием, из которых в живых осталась лишь побитая семёрка. Среди ящиков, доверху набитых пистолетами и пистолетами-пулемётами, нашли осколочные и светошумовые гранаты, противогазы, гранатомёты и помповые дробовики довоенного времени. К тому же был обнаружен один лазерный пистолет, принадлежавший главарю группировки. Кстати, он самым первым и сознался во всем, дав всю информацию, что знал, тем самым сдав своих дружков и облегчив тяжесть срока. Что интересно, они набирали только людей, причём только из балканских народов. Также главарь подтвердил слова другого расколовшегося бандита, что в районе осталась ещё одна хорошо вооружённая группа, у которой есть целых два ящика, до краёв заполненных кокаином. На вопрос, откуда достают зелье и оружие, ответил, что не этим он занимается. То же самое сказал и после более тщательного допроса.
Дочитав весь документ, я откинулся на спинку кресла, скрестив руки за головой. Сейчас моя голова словно окутана плотным туманом, отчего я начал массировать глаза круговыми вращениями, надеясь, что смогу прийти в чувство. Однако я понял, какую же бесценную информацию собрал Берт, пока я валялся без сознания в госпитале, зарабатывая себе геморрой и пролежни: тут хватит доказательств причастия этой группировки ко всем проблемам юго-восточного района. Таким образом, обнаружив координаты оставшихся преступников, мы сможем оправдать свои действия, не упав в грязь лицом и обломав чисто человеческие издания, которые хотели унизить нашу службу. Они и так недовольны, что люди не могут работать в ФСБ, однако не могут принять тот факт, что фуриец превосходит по всем показателям человека, отчего первый куда более эффективен в работе, нежели ослабевший человек, превратившийся в пустой и безнадёжный мешок с костями от сильной зависимости технологий. Несмотря на всё, я надеюсь, после ареста последней группы жизнь в этот район вернётся в прежнее мирное и спокойное русло, невзирая на насквозь распропагандированную молодёжь, которой сумели внушить бандитский образ жизни, убедив, что только таким образом всё можно и возможно, а другие тебе не указ.
Скопировав документ в флэш-карту, я отправил ответное письмо другу, где выразил ему огромную благодарность за то, что смог собрать все данные и объединить их в один документ. Этот файл привяжем к делу как информацию. А после поимки оставшихся головорезов мы его дополним и напишем ненавистный отчет, в конце сдав рапорт. К тому же я послал очередное извинение от моих обидных слов, сказанных двумя днями раннее.
К счастью, он оказался в активе, и мы перешли в социальную сеть.
«Спасибо тебе за отправленный документ. С материалом познакомился. И извини ещё раз за те слова» — перебирая по клавишам, я отправил ему сообщение.
«На здоровье, дружище. Как второй день пребывания с девушкой?» — ответил он, написав спустя пару мгновений.
«Знаешь, неплохо. Однако ты же знаешь, что я чувствую к ней. Только не знаю, как быть».
«Обработай её, Айзек, своей природной красотой, тогда она твоя».
К этому сообщению ещё прилагались смеющиеся смайлики. Всё-таки как же Берт любит посмеяться. Везде найдёт повод меня подколоть, хотя я тоже ему не уступаю. Но зато верный друг, который всегда поможет. Таких друзей надо ценить, а я тогда ему так нагрубил насчёт отношений, хоть сейчас только и думаю, как влюбить в себя Марту.
«Ты, как всегда, со своими шутками. Ладно, проехали. Знаешь, что Марта — эта самая лиса — является подругой твоей девушки, Тины Оутен?» — усмехнувшись в кулак, написал я ему в ответ.
«Мне она говорила про какую-то Марту, но я не думал, что это та самая. Класс!»
«Я о том же. Кстати, как у тебя с Тиной?»
«У неё течка началась. Сегодня никуда выйти не получится. Извини, если что».
«Ничего, я всё равно планировал провести выходные дома в уюте и спокойствии и в компании красивой и привлекательной женщины».
«А ты, как всегда, со своей похотливостью всё можешь в похабщину превратить».
Спустя пару секунд индикатор показал, что он вышел из сети, отправившись отдавать отчёт в половой жизни. А я, уперев локти об стол, продолжал сидеть за ноутбуком, уткнувшись в монитор, напрягая глаза, отчего почувствовал сухость в них. При массировании лба ко мне в голову пришла мысль о местонахождении оставшейся преступной группы. По показаниям задержанных, их база находится в СэдПарке, но там, в основном, типичные многоэтажные кирпичные дома, оставшиеся ещё с военных времён в знак памяти об их разрушительной силе и миллиардных жертвах, где, собственно, и поселился всякий сброд, ютящийся в однокомнатных квартирах. Там нет таких мест, где можно собраться большой толпой, чтобы обсуждать дальнейшие действия. Разве только на улицах и в заброшенных домах, но, судя по тому громадному особняку, куда они собирали всё добро, последний пахан вряд ли согласится встречаться в заброшенных зданиях. Тем более складной комплекс до сих пор под наблюдением беспилотного аппарата. Остаётся только гадать, что у него вместительный дом. Или он арендует помещение, хотя я вполне уверен, что в лучах последних событий аренда им вовсе не по карману.
Всё рассуждая и рассуждая про базу наркокартеля, я не заметил, как впал в прострацию, отключив все чувства восприятия, и сижу за столом, словно застывшее и бесформенное изваяние, ожидающее, когда же его превратят во что-то действительно стоящее. Вскоре я почувствовал, как начали отекать ступни — управлять ими не мог. Такое чувство, будто бы в меня выстрелили, и луч, распространившись по всему телу через быстрое кровотечение, затвердил мои конечности. Мне хотелось выбраться из такого состояния, пока не отекло всё тело и пока Марте не пришлось тащить тяжёлого меня до дивана.
Я вспомнил, что в апатию впадают тогда, когда в организме банальная нехватка йода, который предостерегает от этого своеобразного недуга жителей не морских побережий.
Вдруг я почувствовал, что мне массируют уши, снимая неприятное напряжение и расслабляя затылочную часть. Марта, видимо, решила сделать мне приятное, заметив, что я сижу за ноутбуком. Как же мастерски она водила пальцами за ушами, проводила острием когтей по затылку, доставляя мне великое наслаждение. Иногда массировала сами уши, тёрла мех на них подушечками пальцев и хихикала от моего скуления, словно гладя дворовую собаку. От её ласк я чуть не растаял на кресле, словно мороженое под ярким солнцем.
— Так вот ты какой, когда получаешь удовольствие! — Усмехнулась она, надавив на затылок.
— Прошу, не останавливайся, — наклонив голову вниз, я попросил её, чтобы не прекращала сладостные мучения.
— Так лучше? — Более мягко спросила она.
Я ей не ответил, так как закрыл глаза от получаемого удовольствия, расслабляясь и чувствуя, как всё напряжение уходило через ловкие пальцы Марты. Вдруг я почувствовал, как что-то мягкое дотронулось моей головы. Долго не думая, я понял, что это грудь Марты. Слегка изумило, так как она сама и не заметила, как дотронулась до затылка своей объёмной и мягкой грудной клеткой. Воспользовавшись моментом, я потёр голову об пушистые прелести лисы. Только после этого она поняла, что сделала.
— Айзек, ну ты и похотливое создание! — Улыбнулась она, отойдя от меня на пару метров.
— Это я похотливое создание? — Указав пальцем на себя, спросил я. — Кто бы говорил, Марта? Это же ты дотронулась своими пушистыми близняшками до моего затылка.
— Мог бы и просто сказать, что я случайно дотронулась до тебя ими, — фыркнула она и для вида скрестила руки.
И опять врождённая лисья хитрость. Особенно лисицам свойственно делать такие жесты, чтобы не только проявить интерес и симпатию к другому фурийцу, но и просто подразнить, а потом прикидываться недотрогой, тем самым манипулируя партнёром.
— Ладно тебе, Марта. Нам, лисам и лисицам, свойственно быть более открытыми даже перед чужими.
Я, проходя мимо неё, махнул хвостом перед её глазами так, как она это делает со мной.
— Эй, а ты, случаем, не перегибаешь палку? — В ухмылке приподняв бровь, спросила она.
— И это только тебе можно?
Я лёг на диван, подложив под себя мягкий валик. Прожил с Мартой всего лишь неполных два дня, а создалось такое чувство, что мы являемся чем-то похожим на пару или, на худой конец, братом и сестрой. Просто эти её знаки внимания наводят мысли на что-то большее, чем обычные сожители. Обычно сожитель так не делает, увидев, что другому можно сделать приятное.
А может, я всё преувеличиваю, принимая всерьёз доброту Марты за жесты внимания?
Приподняв голову наверх, я заметил, что она сидела рядом со мной, закинув ногу на ногу и свесив хвост в мою сторону. Она наклонилась к полу и достала пульт, включив телевизор.
— Айзек, а чем ты занимался за ноутбуком? — Поинтересовалась Тайм, положив пульт на подлокотник дивана.
— Да так, друг информацию прислал по делу, — на зеве ответил я.
— А можешь сказать, чем именно ты занимаешься на работе; и раз полицейский, почему тебя забрали с тем чёрным боевым костюмом?
— Я не просто полицейский — я полицейский Фурийской Службы Безопасности. А это работа предполагает и штурм-операции, где как раз и приходится надевать эти костюмы.
— А ты сколько дел раскрыл?
— Я работаю не один, а как раз с Бертом, с парнем твоей подруги. Да и не так долго работаю: с начала осени начал. Вот уже чуть больше трёх месяцев прошло, как устроился работать там. Пока что пару мелких дел было. А это, видимо, будет нашим первым большим и громким делом. Нашим дебютом в профессии полицейского ФСБ.
— Класс, желаю тебе раскрыть его. А можешь рассказать, о чём оно?
— Знаешь, что такое СэдПарк?
— Да всякий житель Апрометаля знает, что такое и где находится СэдПарк.
— Ну вот, там появился какой-то наркокартель, начавший грабить магазины и избивать прохожих. Вот нам и доверили раскрыть это дело и ликвидировать бандитское формирование. Помнишь того лиса, который приходил к Клейну и Питчу?
— Я поняла, о чём ты говоришь. Это снова был ты.
— Ага. Ты не сразу заметила, что я вошёл в палату. И не заметила, что я рассматривал все твои привлекательные места.
— Вот ты же хитрец такой! — рассмеялась она.
***
Как и другим работникам труда, мне полагались два выходных дня на неделю, если не брать в расчёт ежегодный месячный отпуск. И эти два дня, как и все другие, брал в конце недели, чтобы остудиться от будничной суеты и нервотрёпки. У Марты, как понял, судя по графику Тины, выходные выдаются в независимости от её желания, потому что медицинские работники являются ключевыми лицами, смотря на их надобность в обществе. Не завидую ей, так как, по её словам, могут вызвать и глубокой ночью, если нет других медсестёр. Однако её пока не вызывали, поэтому она и сегодня отдыхает. Как раз и из-за этого она сегодня тащит меня прогуляться по городу. Я-то привык в последний день недели отдыхать и вообще не выходить из дома, проводя время за любимой книгой, фильмом или играя в компьютерные игры.
Однако у неё получилось убедить меня, пока вёлся получасовой спор и уговаривания пойти мне с ней, оттого что ей скучно ходить одной. Дальше мы обсуждали, куда пойдём, потому что ей вдруг от чего-то не захотелось просто гулять по улицам, словно ей наскучили неизвестные улицы и места города, тайные закоулки и колоритные места, где можно прочувствовать атмосферу мегаполиса. И в активном, и живом обсуждении, изредка заходя в интернет, чтобы узнать расписание объектов, мы наконец-то пришли к выводу, что стоит пойти в крытый парк аттракционов, находящийся в соседнем северном районе. Марта, живущая здесь чуть больше года, и я, который не успел обойти здесь все интересные места, согласились, что лучше всего посетить его. К тому же по пути обратно домой зайдём в магазин за продуктами, ведь в холодильнике скоро мышь повесится.
И вот, идя к парку аттракционов, Марта наконец-то перестала ворчать и спорить со мной, так как я уговорил её направиться туда пешком, наслаждаясь прогулкой по городу, в который в скором времени придёт зима, первая зима в моей жизни, со своими объёмными сугробами, певучей метелью и приятными вечерами за кружкой чая или свежеприготовленного глинтвейна. Хоть был зимний декабрь, но пока что снега не было. Говорят, что выпадет на конец месяца. Вся эта аномалия из-за глобального потепления и тёплого климата самого города.
Марта надела бежевое пальто, отчего выглядела, как снеговик, слепленный из грязного снега рядом с автомагистралью. У меня была тонкая синяя куртка. Вскоре она расстегнула пуговицы от жары. Конечно, надо учитывать ещё и мех. Фурийцы, несмотря на животный вид, тоже потеют, даже собачьи подвиды, отчего мех может стать сырым — и от этого он будет неприятно пахнуть.
— Айзек, можно тебя спросить о твоей работе? — Задала вопрос она, поправив свои длинные волосы, доходившие чуть ниже груди.
— Давай уж, — ответил я ей на выдохе.
— На работу полицейского ФСБ принимают только фурийцев или фуриек тоже?
— Нет, берут только фурийцев. Ни фуриек, ни людей.
— И даже на следователей и детективов? — Уточнила она, посмотрев на меня задумчивым взглядом.
— Берут только вахтёршами, секретарями, бухгалтерами. Например, в моём отделе есть фурийка по имени Кэт. Она работает вахтёршей. Её парень как раз работает помощником следователя. Ну, ты поняла. Ни в спецназ, ни в детективы женщин не берут.
На пути нас поджидал светофор, мигая своими тремя разноцветными глазами. На перекрёстке было много машин, которые дожидались своего цвета. Это был маленький перекрёсток, поэтому здесь была только одна полоса, в результате чего образовался такой затор. Что удивительно, мерзких и удушающих выбросов топлива не было. Наверное, потому, что многие машины, включая и мой автомобиль, работают на альтернативном топливе, которое намного безопаснее и эффективнее и не загрязняет окружающую среду. К тому же Апрометаль — зелёный город. Для борьбы с угрозой экологической катастрофы сажают много растительности. Пока мы шли по этой улице, вдоль тротуара распростёрлись кусты. Марта сказала, что это барбарис.
— Айзек, а по каким причинам не берут фуриек?
— А ты сравни фурийца и фурийку. Например, меня и себя. Кто больше, кто выше, кто сильнее? Не подумай, что я сексист, но фуриец значительно превосходит по габаритам и физическим показателям фурийку.
— Я и думать не собиралась, что ты такой. И знаю, что фурийка куда слабее физически и меньше, чем фуриец, — усмехнулась она, закрыв глаза. — Просто интересно стало, почему так.
— Надеюсь, поняла? Чтобы пройти отбор, нужно весить минимум девяносто килограммов.
— Зачем? — Задала повторный вопрос лиса.
— Чтобы смочь ходить в боевом костюме, — пожал плечами я. — А он, кстати, тяжёлый.
— А ты, например, сколько весишь?
Чтобы не сбиваться с мысли, мы остановились и присели на скамейку. Перед нами открывался вид на маленький пруд, где до сих пор плавали утки, которых кормили мимо проходящие горожане. В ответ, хваля их, они задорно крякали и ныряли под воду, показывая свои пушистые короткие хвосты.
Меня позабавил факт интереса Марты о моей работе. Она с любопытством слушает меня, не перебивая, как некоторые собеседники, желающие самоутвердиться в жарком споре и спокойном разговоре. Ещё обрадовал тот факт, что она не из тех женщин, ищущих подвох в праве между мужчинами и женщинами там, где его нет, и желающих только пошуметь и привлечь к себе внимание. Она даже не спорила о том, что фурийка сможет работать в такой опасной профессии, а без претензий согласилась с тем, что мужские особи куда значительнее превосходят по физическим показателям их. Да и нотки возмущения я не заметил в её нежном голосе. Похоже, она просто интересуется моей работой. Видимо, хочет знать о жизни своего нового друга и сожителя, который помог ей.
Черт, она мне всё больше и больше нравится. Говорят, что симпатия проявляется только к внешнему облику, а любовь — к внутреннему миру. Я могу проявлять симпатию к каждой фурийке, но внутренний мир Марты всё больше, словно магнитом стальные опилки, притягивает меня к ней. Характер у неё необычный: мягкий, нежный, уравновешенный, сочувствующий. Может, за эти два дня сужу слишком рано, но, может, так и есть, что Марта — нежная и миловидная женщина, с которой можно прожить всю жизнь, не зная семейных раздоров.
— Я вешу сто двадцать килограммов. — Ответил я ей, положив руки на колени. — При росте в два метра и пять сантиметров.
— Ну, судя по твоей фигуре, у тебя нет проблем с ожирением, — усмехнулась она, стукнув локтём об мой живот. — Если что, я вешу семьдесят килограммов при росте сто семьдесят пять сантиметров.
— Вполне неплохо. Не сказал бы, что твой живот полностью стройный…
— Айзек, — улыбнулась она.
— Я хотел сказать, что твой вес — идеальный для твоего телосложения, — я упер локти об колени. — Если что, то мне как раз нравятся такие формы живота: не совсем стройные.
— Айзек, да ты чистокровный пошлый зверь, — облокотившись об скамейку, сказала она.
— Да что я такого сказал?
— Ладно, проехали, — махнула она рукой и добавила: — Не знаешь, почему Берт с Тиной не пошли с нами? Я звонила ей, но абонент недоступен.
— Они заняты очень приятным делом. У Тины «брачный сезон» начался, — от сказанного я издал короткий смешок.
— Уф, эти течки с ума сводят всех фуриек, Айзек. Желание наброситься на мужика растёт в геометрической прогрессии с каждым днём. А если учесть то, что запах, издаваемый во время этого периода, возбуждает их разум, то с опаской в это время смотришь на них.
— Что же, так мы созданы.
***
Спустя час неспешной прогулки, проводимой в приятной и тёплой беседе, мы зашли в одно маленькое кафе в угловом доме, потому что слегка проголодались и заодно передохнуть решили. Когда я открыл дверь, мне в нос бросился резкий запах свежей выпечки, мясных изделий и множества специй разных народов. При входе же было видно, как в дверном проёме из зала в кухню маячат, словно маленькие муравьи возле матки, работники в белых фартуках и колпаках, на подносах принося гостям свежеприготовленную еду, запах которой разносился по всему крохотному заведению, пробуждая аппетит.
Я занял плетёный столик возле окна и стал ждать, пока Марта закажет еду. Хоть и было мало народа в заведении, но перед лисой стояли две женщины, которые до сих пор не могли сделать заказ и вдобавок смеялись, словно лошади на просторном поле. Что-то мне подсказывало, что заказывать еду они будут долго, постоянно меняя блюда, пока Марта будет апатично глядеть на прилавок, полный хлебобулочных изделий, салатов и прочих аппетитных и вкусных блюд.
— Ну, что, Марта, как очередь продвигается? — Улыбнувшись во все клыки, спросил я.
— Ох-ох! — Протянула она и, скрестив руки на груди и тем самым подчеркнув их прелестный вид, прошептала мне под ухо: — Дожить бы до кассы, а то эти скелеты никак не могут решиться, что брать: выпечку или салат.
Они и правда похожи на скелетов: ровные и тощие бёдра, впалая и маленькая грудь делали их похожими на изголодавшихся жертв во время великого голода. Видимо, они чересчур следят за фигурой, что довели себя до анорексии. Думаю, теперь у них отбоя от ухажёров нет.
— Если что, возьми мне сэндвич с курицей и газировку. Вот, держи, — сказав это, я сунул в ее руку купюру номиналом пятьдесят рулл.
— Айзек, да ладно тебе, сама бы заплатила, — ответила она, повернувшись ко мне. — Тут же нам обоим хватит.
— Да ладно, Марта, — так же ответив, я вернулся обратно за плетёный стол.
Решив убить время, я уткнулся в свой чёрный и гладкий сотовый телефон, проверяя почту и страницу в социальной сети. Прокрутив ленту «новостей», я заметил один опубликованный пост от научной группы. В нем говорилось, что через три-четыре года в продажу поступят новые нейросети, которые вживляются прямо в голову, отчего можно выходить в интернет через мозг, не прибегая к другим гаджетам. Вещь хорошая и полезная, ведь не придётся тратить полезные ископаемые. Например, литий, из которого изготавливают аккумуляторы к телефонам. Но, увы, можно потерять счёт в времени, оставшись сидеть или лежать, подобно мертвецу, спрятанного за углом в подворотне, а тем временем «плавать» в океане безграничного интернета, бороздя его неограниченные просторы на флотах безлимитного трафика. Однако и с простым телефоном так же может случиться.
Пока я сидел, уткнувшись в свой гаджет, Марта оставалась так стоять и ждать окончания заказа этих двух женщин. Они, подобно сорокам, стали беспрерывно говорить, выбирая блюда. Им сделали замечание, чтобы быстрее заканчивали, но это они благополучно проигнорировали, прослушав всю жалобу через костлявую попу. Пока они перебирали меню, к очереди прибавилось ещё два посетителя. Теперь общее число ряда составляли шесть голодных клиентов. Надо было мне встать вместо Марты, но перед входом она сказала, что сама выберет еду. Ладно, пусть теперь стоит. Если что, заменю, а может, и попрошу этих скелетов заметно ускориться, ибо уже все меры перешли своей наглостью, хоть она и есть второе счастье.
Сделав наконец-то заказ, они положили пластмассовые контейнеры в свои объёмистые сумки и развернулись к выходу. На лице Марты даже просияла улыбка, когда она увидела, как они закончили кудахтать. Но стоило им развернуться, как одна из этих скелетов столкнулась с Мартой об её широкий таз, словно маленький корабль об огромный айсберг.
— Посторонись, корова толстозадая! — Скривила прыщавое лицо она, заметив перед собой Марту.
— Разуй глаза, сучка костлявая, — спокойно, не повышая голоса, ответила Марта.
В ответ на такой удар ниже пояса человеческая женщина бросила лишь взгляд, наполненный презрением и чёрной завистью, потому что у лисы — фигуристое тело, отчего, как она, скелет, возможно, подумала, что у Марты отбоя нет от ухажеров, пока у неё самой только три кота дома. При виде её взгляда мне захотелось подойти к ним, чтобы предотвратить назревающий конфликт, но уровень накала спустился до безопасной отметки: эта женщина с подругой вышли из кафе, молча задрав нос повыше, будто заявление на её худощавое и костистое тело их вообще не затронуло.
Быстро взяв еду, Марта подошла к нашему столику. Судя по её глазам, такие слова, произнесённые неприятной особой, её совсем не тронули. Наверняка каждая фурийка знает, что по привлекательности обходит любую человеческую женщину, и поэтому у Марты такой спокойный вид.
— Спасибо, Марта, — сказал я, откусив сэндвич.
— На здоровье. — Ответила она, отпив пару глотков горячего шоколада и зажевав песочным печеньем. — Ты видел, какая попа у этой особы? То есть полное её отсутствие?
— И не говори. Как на неё ещё клюют? — Поддержав ее, сказал я. — Наверное, те, кто имеет гомосексуальные наклонности: она очень-очень похожа на парня.
— Ага, согласна. К тому же по её глазам было видно, как внутри неё закипает чёрная зависть, — при этих словах Марта довольно улыбнулась, будто утерла нос давней сопернице. — Откуда такие фигуры вообще появляются?
— Марта, — произнёс я, отпив пару глотков из газировки, — раньше у них тоже были такие бёдра, как у всех фуриек. Конечно, рождались и с не очень большим тазом, но такие погибали во время родов, и естественный отбор снова приводил в мир женщин с удобным и широким тазом. Сейчас же всем без разбора делают кесарево сечение, что нарушает отбор.
— Да, суровая правда. Только если следовать отбору, то половины бы и не было, — сказала она, улыбнувшись во все клыки.
— Марта, — усмехнулся я, — но так было бы негуманно убивать их ради такого.
— Зато демографию бы подлечили, — рассмеялась она. — А то появятся такие женщины, и не различишь, кто перед тобой: парень или девушка?
— Мол, знакомиться или не знакомиться?
— Да, — улыбнулась Марта. — Надеюсь, с нашим видом такое не случится?
— Не думаю. Они в ходе эволюции такое приобрели, а нас таких создали для лучшего размножения, — сказал я, приложив ладонь к груди.
— И да, Айзек, — проговорила она, пережёвывая булку, — я же не толстая?
— Нет, конечно, — усмехнулся я, допив газировку.
***
— Марта, держи жетон, — сказал я, постучав ей по плечу.
— А, да, спасибо, — ответила она, отдавая нашу верхнюю одежду в гардероб.
Под бежевым пальто Марта надела голубую футболку с маленьким рисунком в виде волчонка, спящего над облаками и распростершегося по их мягкой и влажной поверхности. Под моей же лёгкой курткой была обычная чёрная футболка. А на Марте были джинсы, которые так обтягивали её бёдра, отчего показалось, что и так круглые и большие бёдра стали ещё крупнее.
Заплатив сто пятьдесят рулл, мы взяли трёхчасовой абонемент на все аттракционы в крытом развлекательном парке. Само строение было огромным, вмещавшим в себя автодром, два кафетерия, боулинг и множество других развлечений, которые можно было уместить под крышей. Весь парк «Мир приключений» делился на четыре этажа, где смогли разместиться больше двадцати видов аттракционов и прочих развлечений. Для детей даже предусмотрена отдельная зона с повышенной безопасностью.
Так как было воскресенье, семейные пары решили сводить своих чад в столь удивительное место, где они прыгали на батуте, катались на каруселях и уплетали за обе щеки сахарную вату и мороженое всех вкусов. Марта при виде маленьких копий людей и фурийцев расплылась в умилительной улыбке. И правда, они были в такой радостной эйфории, что могли сбить друг друга, не заметив этого, отчего их крики и такое поведение быстро смыло с меня маску восторга. Хоть дети фурийцев выглядели спокойнее, чем человеческие, но сохраняли свою шаловливость, крадя друг у друга игрушки.
Первым аттракционом, куда мы пошли, был автодром. Большое поле, устланное алюминиевыми пластинами, маленькие машинки с тросами, устремлёнными вверх, где получали питание от сетки, раскинутой по всей карусели. Эта сетка мне напоминала информационную решётку, которая проявлялась в игре, когда начинал барахлить ноутбук. Показав жетоны, мы прошли к машинкам, где уже оставшихся зевак поджидали другие участники игры. Раздался глухой звук, разнёсшийся по всему «полю», электрическое напряжение побежало по проводам, укутанным в тросах, и двигатели машинок пискляво взревели.
После хорошей толкотни и врезающихся друг в друга машин я и Марта проследовали к следующему аттракциону — тиру. Задача этого развлечения — сбить как можно быстрее жестяные банки. Я был обучен стрельбе из винтовок и пистолетов, отчего и выиграл свою соперницу, Марту, которая в ответ на мою ухмылку прошлась кончиком хвоста по носу.
— Ты всегда так делаешь, когда проигрываешь, или нечем ответить? — Улыбнулся я, помахав хвостом.
— Тебе какая разница, Айзек? — Улыбнувшись в ответ, произнесла она.
Дальше Марта просто за руку тащила меня по разным каруселям и развлечениям. К тому же до ужаса замучила меня своими фотографиями: поначалу я улыбался по своей воле, а затем, изрядно устав от постоянных «давай ещё раз», кое-как поднимал кромки губ, изображая улыбку. Вдобавок я узнал, что Марте энергии не занимать: пока я медленно плёлся к очередному аттракциону, засмотревшись на задний вид Марты, при этом обострив внимание на обтянутые джинсами привлекательные бёдра, она бодро и в радостном настроении, подобно ребёнку, полному сил и энергии, шла вперёд. Я же, словно уставший родитель, шёл за ней.
И так до конца действия абонемента: фотографии у каждого столба, каждый аттракцион посещали, и опять прогуливались по парку.
Под конец мы остановились в одном кафетерии, решив перекусить и передохнуть. Здесь были официанты, поэтому, сделав заказ, мы ожидали, сидя за металлическим столом, когда нам принесут еду.
— Марта, тебе как парк, понравился? — Уставшим голосом спросил я. — Хотя как ты радостно скакала из карусели в карусель…
— Конечно. Я почувствовала себя подростком, который попал в мир чудес! — Воскликнула она.
— Согласен, ты была похожа на пятнадцатилетнюю девчушку, которая впервые оказалась в парке аттракционов.
— Эй, — толкнула она меня в плечо, — у меня выходные — могу позволить.
— Да-да, — согласился с ней.— Ладно, я пойду схожу в туалет.
— Только долго не будь, иначе всю твою еду съем, — усмехнулась она, подложив руку под голову.
— От переедания лишний вес появляется, — таким же хитрым тоном ответил.
— Не беспокойся: фурийцам такое не грозит.
— Надеюсь на это, — с этими словами я отошёл в уборную.
Сделав дело в туалетной кабинке, я помыл руки. Вдруг зазвонил мой телефон, отдавшись вибрацией в правом кармане бежевых джинсовых брюк. Вытерев руки, я достал из кармана звенящий на всю уборную комнату сотовый телефон. Звонил Берт. Перетащив пальцем на зелёную «трубку», я сказал типичное для абонентов «Алло».
— Айзек, привет, — произнес Берт. — Как дела? Как документ, что прислал тебе?
— Привет, Берт, — ответил я. — Спасибо ещё раз за него. Не думал, что один сможешь все данные разложить по полочкам. Так облегчил отчёт.
— Рад-рад, — проговорил он своим голосом с лёгкой хрипотцой. — Ты сейчас где?
— Да с Мартой в крытом парке аттракционов, — ответил я, прислонившись к желтоватой стенке.
— Что, решил охмурить красотку? — Усмехнулся он, посмеявшись в трубку.
— Считай, что да. Хотя она сама вытащила меня из дома, — ухмыльнулся я ему в ответ, выйдя из уборной. — Ты сам чем занят?
— Ух, Тина меня всего взяла, — засмеялся ягуар. — Не думал, что фурийки в период течки бывают такими нимфоманками: несколько раз без перерыва занимались этим. Сейчас только отдохнуть да поесть решили.
— Что, голыми, что ли? — От того, что мой друг со своей девушкой будет трапезничать без одежды, у меня вызвался невольный смешок.
— Ага, представь себе. Думаю, на кухне и продолжим. Айзек? Айзек?
Он несколько раз меня так позвал, но я не ответил. Я посмотрел на наш с Мартой столик: к ней клеился какой-то юнец. Наверное, изрядно выпивший, ведь его координации остаётся только посочувствовать. Сам он был не столь привлекательной наружности и явно не занимался ничем, кроме траты денег за стаканом алкоголя. Осмелившись после принятия выпивки, он пытался завести разговор с Мартой. Но, видимо, не столь успешно у него это получается, потому что Марта даже не реагирует на него, на его движения и попытки познакомиться, делая вид, что она и не видит охмелевшего подростка с играющими гормонами. Она лишь удостоила его одним взглядом, словно орлица жалкого змея. Не смирившись с отказом, он продолжал настаивать на своём.
Попрощавшись с Бертом, я направился отшить этого храбреца, возомнившего, что он может знакомиться с взрослыми, отчего и сам будет казаться таким, хоть на деле это совершенно не так. Во мне закипела злоба, перенося свой жар по всему телу, возбуждая его и затмевая разум. На момент я почувствовал такую ярость, что смог бы и не сдержать свой пыл и, взорвавшись, подобно бомбе, избить этого наглеца до потери пульса. Но, остановившись около колонны, я оказался на полпути к Марте и надоедливому мальчишке. Сжав до хруста в пальцах кулаки, я глубоко вдохнул и выдохнул, будто сделал глубокую затяжку сигаретой.
Если изобью его, то покажусь в не лучшем свете. К тому же посадят за решётку. Мне надо действовать более спокойно. Более взросло, а не словно подросток, который приревновал к девушке. Подойти к ним и отшить взрослым языком перепившего парня, чей мерзкий запах алкоголя чувствовал я, находясь в семи метрах от них. Ещё раз глубоко выдохнув, я подошёл к ним.
— Эй, парень, шёл бы ты от моей девушки! — Повысив голос, сказал я.
Я больше ничего не смог придумать, как сказать, что Марта — моя женщина. От такого заявления у парня глаза увеличились, а у Марты тем более. Но она быстро вошла в роль, изобразив недовольное лицо, будто её хотят обдурить. Парень же, махнув белобрысой чёлкой, посмотрел на меня своими ошарашенными глазами, словно я ему какую-то государственную тайну рассказал.
— Она — твоя девушка? — спросил он, будто длинный язык мешал разговору.
— Да, представь себе. Пошёл к чёрту, пока пинками не погнал! — Крикнув на него, я обнажил свои когти.
— Хорошо-хорошо, я не знал, — сделав жест двумя руками, он развернулся и ушёл, как ни в чем не бывало.
Я ожидал, что люди такого вида просто так не оставят свои замыслы. Он просто развернулся и ушёл, поняв, что Марта — занята уже мною. Я готовился куда более длинной и жёсткой перепалке, но этот парень извинился за свои действия и ушёл, оставив меня и Марту.
— Я уж подумала, что ты ему шею загрызёшь, — усмехнулась лиса, взяв в руки чашку чая.
— Вот смотри, Марта, — сказал я, сев за стол, — ты настолько красивая и привлекательная, что к тебе лезут не только фурийцы, но ещё и люди.
— Вижу. И лестно, и мерзко, — произнесла она и, упершись локтями об стол, сказала: — А ты классно придумал с девушкой. Я не догадалась бы, что это его остановит.
— Я видел, как он пытался подкатить к тебе, — произнес я, откусив вяленое мясо.
— Спасибо тебе, мой дорогой, — сказала она манящим голосом, положив свою ногу на мою.
— Всегда пожалуйста, дорогая, — в ответ улыбнувшись, ответил я.
Я уже в который раз убедился, что мне нравится Марта. И больше кажется, что я влюбился в неё. Не могла во мне такая ярость взыграть, что чуть не избил человека, который подошёл к свободной фурийке. Не могла во мне так ревность пробудиться. Просто так такие чувства не просыпаются — нужен повод. А повод, видимо, начинает ощущаться. Мне нравится Марта не только в сексуальном плане. Мне нравится её мягкий и заботливый характер, который она проявляет при мне, понимая, что знает меня всего лишь пару дней. Все эти чувства будто один большой аттракцион: так и не поймёшь, что чувствуешь — страх или радость, которые попеременно скачут внутри тебя. А еще больше — взаимны ли твои чувства?
