Фуриец

      Комфортабельный автобус остановился возле остановки, и, когда открылись двери, схожие с лифтом, я вышел оттуда. Снаружи было намного жарче, чем внутри, если считать, что автобус был оборудован кондиционером. Пыхнув разок, он закрыл двери и уехал дальше, оставив меня одного на крытой остановке. Я прикрыл глаза от отражающихся от дорожного знака солнечных бликов и, проверив карманы, пошёл дальше пешком.       Сейчас была жаркая суббота знойного месяца июня. Было невыносимо душно, отчего мне хотелось вывалить язык наружу, хоть никакого толка в этом не было. Из-за меха я потел, впрочем, как и все другие, считая и фурийцев. Я остужал себя маханием кепки, но слабый прохладный воздух всё равно с трудом охлаждал меня. Я посмотрел на часы в сенсорном телефоне и понял, что есть ещё время и возможность дойти пешком до нужного мне дома.       Я учусь в полицейской академии. Не сказать, что трудно, но и не легко, если учитывать тот факт, что я и Берт проходим обучение в немного нестандартном порядке, отчего распорядки дня и обучения сложны и неудобны. Из-за этого у нас редко бывают выходные: даже в воскресенье приходится вставать и, наблюдая за тихими улицами города, идти или ехать на автобусе в учебное заведение. Бывает, что там проводим целые дни напролёт, не ночуя дома из-за особой системы обучения. У любого другого студента давным-давно случился бы удар или приступ, если, конечно, он учился бы по обычной системе, но из-за нововведённого режима у нас пока что сбоев в здоровье не случалось. Да и признаться, если бы и мы познавали азы правопорядка стандартным способом, то давно бы лежали вверх ногами от перенапряжения. Как и всем другим студентам, нам выплачивают стипендию. К тому же у меня оставались деньги, выданные Джеком Кином. Однако же они подходили к концу, а стипендии хоть и хватает на еду и оплату жилья, но не хватает на развлечения, что выдаются у нас с Бертом в свободные дни, как, например, в этот.       Столкнувшись с этой проблемой, мы решили подрабатывать. Иногда работа была лёгкой, вроде прогулки домашнего питомца, за что, конечно же, выплачивалось меньше, а бывало, что платили больше, но работать приходилось грузчиком. Благо, у нас сил хватает на это дело — и трудностей не вызывало. Сейчас же у меня появилась возможность подзаработать двести рулл, поработав у одной хозяйки частного дома, что находится в новообразованных пригородах Апрометаля. Она написала, что работа не пыльная. Но, думаю, из-за такой жары будет сложнее. Однако же деньги нужны — и за них придётся отработать. У меня сегодня выдался выходной день, так что я решил не упускать возможность.       Дом, который она указала в сообщении, находился в ста метрах от остановки. Путь пешком не занял много времени. Издали показались забор из тёмно-голубого профнастила и чёрные выкованные ворота с орнаментом. Когда я позвонил в звонок, прикреплённый сбоку от двери, мне открыла молодая и красивая женщина. У неё были светлые волосы. Что удивительно, грудь такого же размера, что и у фуриек, но по остальным формам — человеческие. Без широких и округлых бёдер. И, разумеется, хвоста. Что ещё было удивительно, так это натуральный размер груди женщины без какого-либо силикона. — Здравствуйте, — сказал я. — Я по подработке. — Здравствуйте, проходите, — сказала она и пригласила во двор частного дома.       Двор оказался среднего размера, где могли поместиться одновременно машина и беседка. Большую часть территории у человеческой женщины занимал сад, если не брать в расчёт двухэтажный кирпичный дом. Пройдя во двор, я увидел, что посередине него был пляжный лежак, на котором, наверное, и пребывала женщина, пока я не пришёл. — Вы говорили, что надо вскопать землю в саду и подстричь траву во дворе, — произнёс я, встав перед ней. — Да, конечно, — она посмотрела на меня снизу верх. — Возле душевой кабинки, что в саду, есть сарайчик. Там и найдёте все нужные вам инструменты, включая лопату и газонокосилку. — И вас не затруднит, если я сниму футболку, — проговорил я, вытерев кепкой мокрый мех на лбу. — Просто жарко… — Да, конечно, — ответила она.       Я отошел от неё и, сняв с себя футболку, повесил её на металлический кол, что обозначал невидимую границу между садом и двором. Мои мышцы напряглись при снятии верхней одежды, и я почувствовал удивленный взгляд той женщины, что, наверное, рассматривала мой вид со спины. Не столько меня волновало это, сколько казалось забавным, что мои мышцы рассматривают не только фурийки, но и люди, причём обоих полов. Я прошёл по дорожке, уложенной мраморными плитками, к сарайчику, махая хвостом, и, открыв деревянную дверцу, достал лопату.       Половина сада была уже посажена цветами и деревьями, несколько из которых уже расцвели, и стали созревать плоды. Я сразу же понял, что именно надо было вскопать. Вскопать же было совсем немного. Взяв лопату, я прошёл ещё чуть вглубь сада и, остановившись, ещё раз оглядел фронт работ.       Пекло стояло невыносимое. Казалось, что оно сожжёт и испепелит всё живое, что есть в этом мире, включая и людей, и фурийцев, не пожалев никого и ничего. Казалось, что в скором времени сгорят листья на этих деревьях и пожелтеют цветки этих клумб. Трава отсохнет, и мне не придётся делать лишнюю работу. В метрах десяти отсюда уже образовывалось марево, смешивая и дом, и забор, и саму хозяйку этой территории, которая загорала на своем лежаке. Посмотрев внимательнее, я увидел, что она загорала полуголой, без верха, поэтому были хорошо видны её большие мягкие груди с сосками и ореолом. Для большего эффекта для загара и для моей ехидной улыбки не хватало, чтобы она сняла и трусы. К тому же её светлые волосы отсвечивались золотом. Солнечные лучи и так слепили глаза.       Несмотря на её человеческую привлекательность и пышные формы выше пояса, она не представляла для меня никакого интереса, словно я был другой ориентации — и женщины никак не влияли на меня. Наверняка причина была в том, что мы разных видов и что мне нравятся только фурийки, как бы на меня и на моих собратьев ни смотрели люди, желающие новых ощущений в половой жизни. В основном она не казалась мне желанной. Фурийки были красивее неё, хотя размер груди придавал малый эффект, но всё равно не хватало для этого. Женщины с пушистым мехом, со звериными ушами и хвостом казались мне куда желанней.       Я и сам не заметил, как перестал копать и уткнулся в одну точку. Человеческая женщина не обратила на меня никакого внимания, хотя я изредка ловил её мимолётные взгляды. Протерев мокрый мех на лбу и махнув хвостом, я продолжил копать, надавливая на лопату, чтобы пробить сухую чёрную землю. Со стороны мне казалось, что я похож на старого гуманоидного робота, которому дали алгоритм выполнять определённые действия. Действия были резкими и не плавными и словно точно описанными и прямыми. Я надавливал на лопату — она протыкала землю, разрывая её капилляры. И я давил на ручку, как будто на рычаг, и выкапывал плоть земли, придавив её колотую рану. Так повторялось много раз. Робот-лис, держа в руках лопату, копал землю, разрывая её кожаную поверхность.       Солнце стало греть ещё сильнее. Пот с меня тёк градом. Люди в такую погоду обильно потеют, а у меня, всего покрытого пушистым тёмно-рыжим мехом, потоотделение работает в ускоренном режиме, отчего можно выжимать меня, как тряпку, с которой полилась бы вода с солями. Копать оставалось немного, но желание сделать перерыв было велико. Когда я стоял, меня словно обдувал менее горячий порыв ветра. Становилось легче. Но приходилось возвращаться к работе — и мех под воздействием жарких лучей июньского солнца вновь нагревал тело. Затем пот вновь лился. Мех становился мокрым и словно подчёркивал мои мускулы по всему телу.       После окончания копания я вновь подошёл к сарайчику и, положив лопату, взял газонокосилку. Она была похожа на металлоискатель, только под диском вдобавок находились железные острые лопасти, а сверху — две ручки. Газонокосилка заводилась, на удивление, с ключа, будто автомобиль. Моим заданием же было подстричь траву во дворе, так что я вышел из сада по той же дорожке. При выходе я заметил, что женщина продолжает загорать полуголой и почему-то не смутилась меня, словно и не стеснялась двухметрового здорового лиса. Тут я понял, что люди стесняются быть голыми перед теми, кто мог быть потенциальным половым партнёром. Она же даже не обратила на меня внимания, потому что так же, как и я, не видит в другом виде партнёра. Она попивала холодный коктейль и лишь изредка поглядывала на меня, всего лишь изучая телосложение полуголого лиса. Хотя мне в голову приходили мысли, что делает она не из этих побуждений и даже не из-за слежения за работником.       Отбросив эти мысли в сторону, я завёл газонокосилку, которая взревела, как бензопила, напоминая о своём существовании всему пригороду. На мгновение я почувствовал себя психопатом-маньяком из типичных фильмов ужасов, где группу туристов по лесу преследует в конец сумасшедший лесоруб, держа в руках заведённую бензопилу и смеясь зловеще и громко. В конце же таких фильмов психопат либо убивал этих туристов и поджидал новую группу смельчаков, либо эта группа туристов справлялась с ним, но в конце, в сцене после титров, маньяк, погребённый под землёй, восставал из могилы, что означало, что у мыльной оперы будет продолжение, но уже с зомби.       Трава, выросшая по всему двору и образовавшая целую нейронную связь с другими своими концами, стриглась с невероятной лёгкостью. Не жалея никого, лезвия газонокосилки прорезали тельца зелёных созданий, как нож масло. Стоило только повернуться на сорок пять градусов, как маленькие, крохотные миниатюры великих лесов ложились поверженными на землю и высыхали под жутким пеклом, словно они пребывали в агонии и вот-вот попадут в ад. Хозяйка же, поправив причёску, перетащила свой лежак да и свою задницу поближе к входу дома, где не росла трава, и наблюдала за мной, полуголой попивая коктейль, как я вырезаю всю травяную полосу.       На этот раз моё чутьё говорило мне, что женщина смотрит не на мою спину, а на мой зад, причём рассматривает очень тщательно, будто готовится к чему-то. Она и не забывала смотреть и на спину, но уже с таким хищным взглядом, что укусы я чувствовал как никак лучше. Да, чутьё могло и врать. Врать я мог и сам себе, вспоминая, как в один выходной день мне вновь улыбнулась удача познать половую жизнь в компании одной привлекательной тигрицы, у которой были очень острые когти. Либо это раны продолжают ныть под действием жарких лучей, либо та женщина и правда пожирает меня взглядом. Мне она ничем, кроме грудей, привлекательна не была, поэтому я поспешил закончить стрижку такого мохнатого газона.       После окончания стрижки газона и сбора его павших воинов я газонокосилку, как и лопату, отнёс в тот сарайчик и, закрыв дверцу, остановился на мгновение. Я ужасно вспотел после такой работы и теперь неприятно пахну, будто не мылся целую неделю и при этом работал на заводе. Наличие пушистого меха, покрывающего всё тело от кончиков ушей до кончика хвоста давало о себе знать. И всё ужасно пахло. Все эти нюансы давали хороший мотив мыться каждый день, причём мыться тщательно, промывая каждый квадратный сантиметр тела. Хоть у меня и не было с собой сменной одежды, я подумал, что стоило бы попросить у этой хозяйки принять душ в той летней кабинке. Что, собственно, и сделал. Она в это время продолжала лежать и так же полуголой загорать, давая возможность украдкой смотреть на свои женские достоинства соседям с биноклями и без зазора смотреть мне, будто, повторюсь, не стеснялась и рассматривала меня самого, словно и не находила эти черты у своих любовников. Или попросту их давно не было, в чём я сильно сомневаюсь. От этой жары и не такое будет казаться. — Да, пожалуйста, можете принять. — Встав, сказала она и, шевеля объёмными грудями, пошла в дом за деньгами. — Я скоро приду. Пока принимайте.       Я оставил одежду на дверце сарайчика и абсолютно голым прошёл пару метров до душевой кабинки. Затем я зашёл туда, закрыв за собой дверь, и, покрутив кран, включил воду. С крана полилась долгожданная прохладная и освежающая вода. Я переключил на душ, и оттуда полились тонкие струи, мочившие мой мех. Я облегчённо вздохнул и подставил голову под многочисленные струйки. Я старательно промывал кожу под мехом, под выступавшими мускулами, в их бороздах, сам мех, очищая от зловонного запаха пота. Мех мой намочился абсолютно везде, отчего я стал похож на мокрую швабру. Особенно хвост, ставший словно суженным.       Хуже всего пахло в промежности. Видимо, сумасшедшие учёные добавляли в сыворотку что-то такое, отчего у всех фурийцев такие большие половые органы, поэтому простые трусы носить больно для члена. Сам же он свисал вниз, словно подцепленный. И казалось, что вот-вот должен был упасть, но такого не происходило: он вместе с такими же большими и округлыми яйцами держался на месте. Я пару раз стимулировал его, вспоминая прошедшие ночи с красивыми фурийками. Что интересно, мне пока не приходилось прибегать к самоудовлетворению, хотя с потенцией у меня более чем всё в порядке.       Тут до меня дотронулась чья-то рука. Обернувшись, я увидел абсолютно голую хозяйку этого дома. Её большие груди были мокрые. Капли холодной воды стекали с них и, минуя ровный живот, стекали к промежности. Её светлые волосы в преломлённом свете лучей казались бледно-серыми. Подняв голову, она смотрела прямо в мои зелёные глаза, пытаясь найти в них то же самое, что было в её. Желание. То самое сокровенное и тайное, что есть в каждом из нас и что святоши считают одним из великих грехов. Она медленно подходила ко мне, аккуратно переступая и стараясь не поскользнуться. Вдруг она прижала ладони к груди и примяла их, показывая, какие они мягкие.       Я не очень-то и удивился и даже не попытался отойти назад. Я одним местом предчувствовал, что эти пожирающие и изучающие взгляды со стороны неспроста. Да, можно было свалить на её непривычность видеть иные формы разумной жизни, кроме человека. Но взгляды были частыми и короткими, словно она не хотела, чтобы я заметил этого. И вот она набралась смелости и зашла ко мне в душевую кабинку абсолютно голой, пытаясь совратить меня.       В этот момент моя рука против моей воли поднялась и обхватила всеми пятью пальцами её большую и мягкую грудь. Закрыв глаза и простонав, она же только обхватила руку в ответ и прижала к себе, словно хотела чувствовать всё её тепло. Человеческая женщина сделала пару маленьких шагов вперед и, отпустив руку с моей, взяла ею мой большой и влажный половой орган. Её рука была мокрой, мой орган был мокрым. Этот эффект побуждал нейроны в моей голове творить удивительные вещи — я почувствовал возбуждение. Увидев это, она начала гладить его, стараясь почувствовать всю длину. Женщина стала подходить ко мне всё ближе. Я почувствовал запах её духов: она подушилась в доме перед тем, как зайти ко мне.       Но тут меня словно ударило током. Причём сильно, потому что я был весь мокрый, стоял под водой и покрыт мехом.       Я убрал руку с её груди и отошёл назад. Она отпустила руку с члена и странно посмотрела на меня. Как мне кажется, люди по отношению к фурийцам делятся на три типа: ненавистных к нам, равнодушных к нам и совершенно не равнодушных к нам. С двумя первыми можно смириться, причем их даже не замечаешь. Вот с третьими бывают казусы. Например, как этот. Они видят в фурийцах возможность ощутить новые эмоции в половой жизни, прибегнув к межвидовому сексуальному контакту. Они словно хотят почувствовать, каково это — быть ксенофилом. Они считают фурийцев ксенофилами, потому что они могут иметь детей от другого подвида, как, например, у льва и куницы. Причём потомство будет не только здоровым, но и сможет продолжить род родителей. К такому виду, оказывается, относилась и хозяйка этого дома. Она первой написала мне и дала подработку. Она наблюдала за мной и загорала голой, словно намекая или просто подогревая меня. Да, можно было списать, что она просто любит загорать и что она у себя дома, поэтому и делает так. Я так и думал. Это просто у меня разыгралось воображение от жары. Я так и сказал себе, пренебрегая звериным чутьём. Оказалось, что всё наоборот. И чутье говорило это мне.       Я сделал ещё один шаг назад. Женщина хотела сделать шаг ко мне, как я вытянул руку вперёд. Да, она красива, да, привлекательна её грудь, но мне не нравятся человеческие женщины. Нет, с ориентацией у меня всё в порядке. Я не настолько ксенофил, чтобы совокупляться с кем попало. Мне нравятся женщины, но эти женщины — фурийки. С хвостом, мехом, звериными ушами. — Нет, — каменным голосом сказал я. — Что? — удивилась она. — Нет, — повторил я. — Вы привлекательны и красивы, но не для меня.       Я хотел ей сказать пару слов о её груди, но промолчал. Она посмотрела на меня пустым взглядом и, опустив взгляд, старалась не наткнуться глазами на мой орган. Её щёки и скулы тут же покраснели, словно она сделала очень постыдную вещь, а теперь люди встали полукругом возле неё и, указывая пальцем, шепчутся между собой. Кажется, что она хочет провалиться под землю. Все эти эмоции прокатились на её лице за секунду. Она подняла взгляд и, подняв голову, смотрела на меня теми же пустыми глазами, словно ожидает следующих моих слов. — Извините меня, мне так неловко, — улыбнулась она. — Просто… Просто я ожидала, что вы будете не против этого… — Знаете, я бы и мог, если бы… — Я запнулся на мгновение и потом добавил: — Если бы меня привлекали люди. — Просто я думала, что вы ксенофил, — сказала она, улыбаясь. — Так и есть, только моя ксенофилия распространяется на фуриек. — Извините, что так вмешалась… Я уйду. — Ну, если вы хотели принять душ, то можете принять, — сказал я. — Я всё равно не собирался с вами развлекаться. — Нет, спасибо, но, думаю, я не удержусь.       Сказав это, она резко развернулась и, выйдя из кабинки, закрыла дверцу. Мне это показалось забавным: зайти в душ к незнакомцу и предложить ему заняться половыми утехами, а затем понять, что он даже не интересуется тобой. Она вроде бы даже и не обиделась и не впала истерику. Надеюсь, она не сорвётся на мне, позвонив в полицию и сказав, что я хотел её изнасиловать, а перед этим домогался.       Можно было бы подыграть ей и удовлетворить её желание познать, как это бывает с тем, кто разительно отличается от человека, кто намного выше обычного человека, кто имеет размер полового органа выше человеческой нормы. Тогда бы пришлось быть с ней поаккуратнее, так как что привычно для фурийки — опасно для человека. Она бы удовлетворила себя и получила новые эмоции, а я мог бы говорить друзьям, что переспал с человеком. Афоризм среди фурийцев. При этих мыслях, что с ней пришлось бы быть намного нежнее и осторожнее, я понял, что правильно сделал, что отказался. Эта женщина была маленькой — соответственно, мой размер показался бы ей опасным. Он просто бы не поместился бы. Единственным, что можно было сделать безопасно для её здоровья — это попросить удовлетворить меня ртом и большой мягкой грудью. А я в ответ помог бы ей снизу своим собачьим языком. Только оральный секс был бы, что для меня мало.       Спустя пару минут я закончил мыться и, выйдя из душевой кабинки, надел свою высохшую одежду. Вроде бы стало не так жарко, хотя это могло быть из-за принятия холодного и освежающего душа. Стоило мне только выйти, как меня обдул приятный ветерок. Холодная вода забирала всю жару, что скопилась в моём меху. — О, вы уже оделись?       Я обернулся и увидел ту женщину. На этот раз она была одета в лёгкое кремового цвета платье. Я подошёл к ней и улыбнулся. — Хотелось бы с вами рассчитаться, — добавила она. — Вот, держите.       Она протянула мне несколько купюр. Взяв их, я пересчитал и понял, что она дала мне в два раза больше, то есть не двести рулл, а все четыреста. Щедро, конечно, с её стороны, но я всё-таки решил поинтересоваться: — Но тут же четыреста? — Остальное за то, что я наконец-то смогла увидеть и понять, что сайты про фурийцев не врут о вашем размере. — Хм, ну ладно, — произнёс я. — Спасибо. До свидания.       Я вышел из её дома и, направляясь к остановке, пошарил по карманам и убедился, что всё на месте, включая ключи, сенсорный телефон и кошелёк, где стало на четыреста рулл больше. И тут призадумался: она дала мне ещё двести рулл потому, что увидела меня голым. В частности, мой половой орган. Значит, это я словно мужчина по вызову? Факт произошедшего позабавил меня.       Дойдя до остановки, я прочитал расписание маршрутов, где говорилось, что мой автобус прибудет сюда нескоро. Я не хотел ждать, и поэтому пошёл пешком, надеясь поймать маршрутный автобус на другой остановке. Сейчас стало прохладнее, и я зашёл в один магазин, что встретил на пути, и купил банку пива. Думая над произошедшим, я улыбался и наслаждался вкусом слабоалкогольного напитка.