Наследие

Знаете, пятница – отстойный день. Вот сидите вы, допустим, в том же самом «Старбаксе», пьёте имбирный латте, просматриваете чей-нибудь профиль на Фейсбуке, и тут – бац! – за ваш столик подсаживается веселенький такой пришелец нежно-салатового цвета, и играет песни группы «Evanescense» на фисгармонии. После этого вас всё ещё можно считать нормальным, в отличие от меня. Я брежу? Сошла с ума? Сумасшедшим можно назвать человека лишь в том случае, если рядом с ним есть кто-то нормальный. Это как хорошо и плохо. Когда кругом все слишком хорошо, это может означать, что кругом все плохо. Гм… это похоже на бред. Впрочем, бред – сегодняшняя норма жизни. Это называется «почувствуй себя пациентом психушки». Ну и пожалуйста. Мне не жалко. Тем более, если учесть то, что какая-то тётенька убила нечто коровоподобное очень странным золотистым сиянием, а теперь несёт полнейшую чушь про какого-то Хирона, Лагерь Полукровок и прочий бред. – Простите, милейшая, – трогаю тётку за руку. Та оборачивается ко мне и смотрит на меня в упор огромными чёрными глазами. – А Хирон – это кто? Ваш лечащий врач? Ваш муж? – Нет, деточка. – женщина вновь поворачивается ко мне спиной. – У меня нет мужа. – Оно и видно. – бурчит Белла себе под нос, но я всё равно её слышу. Больно уж голосок у неё громкий. – А насчёт врача…– продолжала дамочка, казалось, даже не обратив внимания на Беллу. – Да, пожалуй, ты права. Надо бы проведать старину Асклепия. Переглянувшись с Алеком, красноречиво кручу пальцем у виска. На его лице отчётливо читается: «СМАТЫВАЕМСЯ ОТСЮДА, ИНАЧЕ ЭТА ЧОКНУТАЯ ПРИВЁДЕТ НАС В СВОЮ СЕКТУ» Пожалуй, он прав. В кои-то веки я согласна с ним. Вообще-то, Алек очень часто оказывается прав, поскольку на правах маминого любимчика он может похвастать вполне незаурядным умом. Но спорить с ним весело, хотя бы чисто из принципа. Однажды мы с ним поспорили, спросит ли меня миссис Хэрвиг на алгебре. Тот выдвинул целую теорию, от которой у меня челюсть на пол упала (не пугайтесь, в переносном смысле), а я сказала, что у меня на такие дела чутье. В результате, за ответ у доски я получила твердую «F», а Алек целую неделю разглагольствовал о том, что женщины – существа глупые и нелогичные, за исключением, разумеется, нашей мамы, которую он практически боготворит. На все мои аргументы в виде имен умнейших женщин последнего столетия, он сказал, что это уникальные случаи, и бла-бла-бла, место женщины на кухне, она не должна лезть в мужские дела, и всё прочее. Чушь собачья. Если женщина как раз не будет лезть в мужские дела, то мужчина наворотит такого, что потом чёрт голову сломит. Опять же, за примерами далеко ходить не надо. Когда папа собрался прибить полку для маминых книг (этими монстрами просто убить можно! Проверено на Алеке. Ну, почти) , мама предложила ему нарисовать чертёж будущей полки, на что он только отмахнулся, и сказал, что не хочет иметь дело с «этими архитектурными глупостями». Я его понимаю. В этих маминых чертежах никто, кроме неё самой не разбирается. Да что там говорить – она сама не всегда в них разбирается. Ладно, вернемся к полке. Вроде, папа прибил её нормально, и уже через неделю все об этом забыли, вот только вскоре под весом этих чёртовых кирпичей, которые у меня язык не поворачивается назвать книгами, полка упала на пол. Ну, Алек, убедился? Куда там! Чёрт бы побрал моего братика, его принципиальность была непоколебима. Ладно, милый, ты ещё убедишься в моей правоте. – Э-э… – обратилась к женщине Делли. – А вы вообще кто? Как вас зовут? И куда мы идём? – Хм-м… – женщина хмурится, словно пытается припомнить своё имя. Точно вам говорю, она сбежала из психиатрической лечебницы. – Зови меня Фортуной, ладно? А идём мы… Впрочем, сами всё поймёте. Женщина хлопнула в ладоши, и на мгновение в глазах у меня потемнело. Затем пейзаж вокруг изменился. Пытаюсь сообразить, где нахожусь, и только потом до меня доходит, что это за место – пустынная загородная местность, которую проезжаешь, когда добираешься на дальнюю оконечность Лонг-Айленда. – Дальше я не пойду. – объявила женщина. – Видите вот то большое дерево? – она указала куда-то в сторону. Проследив за направлением её руки. Я поняла, что она имеет ввиду – огромную сосну, размером с рождественскую елку в Белом доме, росшую на вершине ближайшего холма. На одной из её веток висело нечто золотистое, похожее на…шубу? Или что это? Наверное, пора проверить зрение. – Ну да. – кивнул Винсент. – И как это должно помочь нам удостовериться в том, что вы не сумасшедшая, и не собираетесь переубивать нас по очереди, а затем скормить каким-нибудь кроликам-каннибалам? Кроликам-каннибалам? Ну, Чжан, ты загнул. Хотя, после нашей встречи с этим бычком, который совершенно не похож на домашнюю зверушку, я уже ни в чём не уверена. Вдруг и кролики-каннибалы существуют? – Это граница лагеря. – вещала меж тем Фортуна, не обращая внимания на фразочку Винсента. – Идите. Хорошее напутствие, ничего не скажешь. Мы находились, наверное, на северном берегу Лонг-Айленда, потому что с этой стороны долина простиралась до самой воды, которая поблескивала примерно в миле от нас. Лежавшее между нами и заливом пространство представлялось непостижимым, как мираж. Ландшафт был испещрен зданиями, напоминавшими древнегреческую архитектуру — открытый павильон, амфитеатр, круглая арена, — только все это выглядело новехоньким, и беломраморные колонны блестели на солнце. На посыпанной песком площадке неподалеку дюжина старшеклассников играла в волейбол. По глади небольшого озера скользили лодки. Ребята в ярко-оранжевых футболках гонялись друг за другом вокруг рассыпанных по лесу домиков. Некоторые стреляли по цели из лука. Другие катались верхом по лесной тропе, и, если это не галлюцинация, некоторые лошади были крылатыми. Ну, местечко ничего, конечно. Главное, чтобы без кроликов-каннибалов. – Новенькие! Новенькие! – зашумели увидевшие нас ребята. Вперёд вышел светловолосый мужчина с луком в руках, в такой же оранжевой футболке, как и большинство ребят. – Привет. – произнёс он. Его рассеянное выражение лица говорило о том, что он будто бы потерял что-то очень ценное. – Меня зовут Уилл Солас. Мы уже давно вас ждём.