Голду 25

А что же мне мешает заново сводить Белль, потратиться на ухаживания, словно недавно познакомились, начать всё сначала? С этой мыслью Голд направился к Дэвиду. Наскоро поведав принцу о своей проблеме, он думал, что Нолан поймёт его (хотя бы из мужской солидарности), поддержит и отзывчиво поможет, как и полагается такому рыцарю в трикотаже, вместо доспехов, но его снисходительный взгляд оставлял Румпеля в совершенной безысходности. С другой стороны, они же теперь друзья, и потому Голд решил немного надавить на свой вопрос. — Ты поможешь мне? — Конечно. — посмеиваясь, ответил Дэвид. — Ты будешь весь день издеваться надо мной? — побеждёно констатировал Румпель. — Конечно. Как ты говоришь, Джонс к тебе в любви признавался? «Люблю тебя, пиздец, больше, чем отец»? Нет, при всей своей собранности, Нолан не мог не рассмеяться в голос. Чего только стоило представить пирата, признающегося в любви предмету своей ненависти… — Хватит уже! И вообще, это он мне так предложение делал, — поправил Голд, раздражённо закатывая глаза. Дэвид теперь и в самом деле будет при каждом удобном случае стебать этой шуточкой. О чём Голд узнает потом. — Устал морально — отдохни аморально. — принц снова пробует свои поползновения в сторону Голда, но тот лишь кривится, снисходительно отталкивая его от себя. — Поверь, я устал морально так, что правильнее было бы сказать «заебался». Но ты не учёл, что я и аморально тоже заебался, так что, прости, но мне нужно вернуть Белль.

***

«Когда Румпель заявился в мою библиотеку и пригласил на свидание, единственная мысль, пришедшая мне тогда в голову была «это будет абсолютная катастрофа»… я сказала, что мне нужно подумать… ясен хрен, я согласилась.» Белль, также не желая сдаваться в этой битве, нарядилась в стиль себя и Лэйси одновременно — высокие каблуки, откровенный вырез в зоне декольте, но бесформенные брюки, которые, к слову, ничуть не портили образ. Войдя в кафе девушка сразу почувствовала неладное. Нет, пожалуй, раньше. Когда ей позвонила Руби и сообщила, что бабуля отослала её домой, как только внучка пришла на работу. — Будь настороже, — подбадривающим голосом сказала Руби в трубку. — Мне кажется, твой мистер Голд как-то с этим связан. Белль только рассмеялась. — Связан? Кажется? Руби, он уж точно в этом замешан! Понять бы, что он задумал… — Ну, это как раз понятно — тебя вернуть. Ты же сказала, он пригласил тебя на свидание… К нам в кафе, верно? — К сожалению. — Белль, а ты-то сама хочешь к нему вернуться? — Я… может быть, но так просто я ему не сдамся. Не сказать, что она беспомощна без него, вовсе нет. Ей даже приятна такая свобода. Но с наступлением ночи она всё равно ожидает, что он придёт в спальню, забывая, что отшила собственного мужа. И не для секса, которого в последнее время у него и у неё было больше, чем магии на весь Сторибрук и Зачарованный Лес вместе взятых. Нет, просто обнять, поговорить, сыграть в шахматы и одержать победу над самим Тёмным. Но обида всё равно осталась, и именно она заставляет её хлопнуть дверью, входя в кафе. Она же заставляет её испепелить этого молодого Румпеля ненавистным взглядом. — Я действительно не понимаю, почему ты злишься! — Проклятье, Румпель! Ты назвал меня Корой в одну из наших ночей! -… Я буквально облажался… О да. А ещё это была лажа, потому что именно с этого он и начал разговор. «Хорошо ещё, что не Дэвидом», — подумал Нил, что тоже был в кафе, спрятанный, стараясь подавить смешок. — «Или Киллианом». Скоро и Белль узнает, что Нил здесь. — Ты всегда был очень самокритичным, я рада… Только… я не вернусь и не приму тебя. Бабуля Лукас, будто и не замечая это, подала им вкуснейшие гамбургеры и холодный чай. План почти сработал, как задумывалось. Белль ничего не ела с утра, и устремила свой голодный взгляд на такой манящий бургер, позабыв, что пришла сюда не есть… не есть… есть! За считанные минуты бургер исчезает, а сытая Белль готова продолжить разговор. — Не могу не признать, что это стратегически верная идея — задобрить меня едой. Но вместо ответа Голд даёт кому-то за спиной Белль знак, щёлкнув пальцами. Джефферсон, Дэвид и Нил поют. — Ей нужен поцелуй! — дружно тянут они (и пофиг, что немного фальшивят). Лицостол — это Голд красочно выразил своё мнение о песенной затее Дэвида и остальных, что клялись и божились, что прекрасно поют. «Господи боже дай мне по роже», — Белль пытается удержать себя от того, чтобы простить Голда. А ещё еле удерживается от фейспалма, потому что мало того зрелища недо-певцов, так ещё и физиономия мужа того стоила. Она догадывается, что с видом «всё равно я горжусь тобой» он мысленно обращается к Нилу, и делает вид, что именно так он всё себе и представлял. Нет, разумеется, что он представлял всё это более идеально. Белль же представляла, что он схлопочет хотя бы одну пощечину, но вместо этого она просто смотрела на него. Возможно, сытость сделала её доброй, не иначе. — И почему же я должна тебя простить? — хитро ухмыльнувшись, спрашивает Белль, ещё больше запутывая мужчин и Бабулю Лукас. «Это называется — официально ебать фортуну в рот», — думает Румпель и остальная компания. — Потому что ты моя шл… шладенькая девочка. — Голд всячески старается прогнать образ вечно похотливой Лэйси. «Проще выучить эльфийский, чем попросить прощения у девушки», — мельком и наполовину вслух думает Джефферсон. Голд и остальная компания, кроме Белль, разумеется, с ним согласны. — Кто бы знал, как сильно я хочу уебать тебя стулом за твои выходки, но ебанутость не лечится, а с больными спорить… Румпель ловит себя на мысли, что Белль научилась у него говорить в таком загадочном стиле, что ни черта не понятно, и даже не ясно, обижаться ли ему или нет на больного и ебанутого, и на всё остальное. «Ты ахуела или да,» — подумал Дэвид, решив, что Белль собирается сказать «нет». Как это вообще понимать? Они тут что (и Голд в счёт), зря так напрягались, зря старались, чтобы создать идеальное свидание? Ну ходил он налево, что такого? Возьми и прости! Дэвид не хочет признавать, что сам ещё не простил (и никогда не простит!), что Белоснежка спала с Виктором! С другой стороны, здесь, в Сторибруке каждый по-своему, не без греха. Белль тоже, если верить рассказам, встречалась за спиной Румпеля с Руби, и не раз. О, кажется, Красавица тоже вспомнила свой грешок перед мужем. Учитывая, что теперь она ломается. — Я подумаю, — ответила она, и мужчины, вместе с Бабулей Лукас, облегчённо выдохнули. Жили-были, взяли-сдохли. Конец. Так было бы в разы проще, но нет. Это был не день, а нихуёбанный пиздец!