Rancor

— Ты так и не рассказал, что случилось, — произносит Рон, разглядывая недавно вправленный нос Гарри. — Друг, я хочу спать, давай в другой раз. — Не увиливай от ответа, — с нотками недовольства в голосе, — кто? Малфой? — Проницательности у Гермионы набрался? — Ага, вроде того. Я надеюсь, ты отвесил ему пару ответных ударов за нас двоих, а то ведь некрасиво в долгу оставаться. — Не переживай, у нас будет ещё много шансов поквитаться. Сегодня я просто был не в настроении. Гарри опускается на кровать и устало снимает очки. Рон недовольно фыркает, заворачиваясь в одеяло. — Ты выяснил, что хотел? — говорит рыжий тогда, когда Поттер закрывает глаза, думая, что разговор окончен. — Нет, — хрипло и недовольно, — я хочу спать, Рон. — Да ну тебя, — Уизли демонстративно отворачивается. — Эй, — Поттер садится на кровати, думая, что с Рона вполне станется обидеться на такую глупость, — ты же не думаешь, что… — Я думаю, что ты засранец, — чуть поворачивая голову. От летящей прямо в лицо подушки Уизли увернуться не успевает. — Придурок, — и Гарри заходится смехом, когда пёрышко попадает в нос Рону, и тот чихает. — Это я-то? — возмущённо. Гарри молчит, качая головой. А укрываясь одеялом, снова нарушает тишину: — Он действительно ничего не сказал, — Рон приподнимается на кровати и непонимающе вглядывается в его лицо, — Малфой, я имею в виду. — А ты ожидал, что, едва узрев твой светлый лик, он расплачется и начнёт исповедь? — друг скептически приподнимает бровь, — если такое когда-нибудь случится, позовёшь меня. Я хочу на это посмотреть. — Да ну тебя! По плану он вообще не должен был меня видеть. — Подслушивал? — Рон растягивает губы в дурацкой улыбочке. Гарри не сдерживается и закатывает глаза, — нехорошо это, друг. — Ого. Гермиона, ты ли это? — и они снова смеются. — Знаешь, а если серьёзно, то Хогвартс и вправду стал каким-то другим. Я надеялся, что хотя бы здесь ничего не изменится, но, видимо, ошибся. Заупокойная речь Дамблдора, этот странный досмотр, да и сама атмосфера… Гарри ничего не отвечает, позволяя улыбке медленно таять на губах. — Атмосферу Хогвартса создают люди, которые здесь обитают, ты не думал об этом, Рон? — Думал, многие, наверно, думали. Сейчас все знают, что близится война. Никто не говорит, но все знают. Сложно быть радостным, когда вокруг такое творится. Каждый переживает за свою жизнь, а ещё некоторые за жизни окружающих. Гермиона ведь… — Нет, не говори этого. Ещё ничего не известно. Давай решать проблемы по мере их поступления. Самая насущная проблема на данный момент — зельеварение первым уроком вместе со Слизерином, не находишь? — Ну, молодец. Настроение и так ни к чёрту, так ещё и ты со своим зельеварением. — Рон, спи, если не хочешь завтра нырнуть головой в котел на радость Малфою и еще некоторым слизеринцам. — Да я-то засну, да только… — Рон!

***

— Гарри! Знакомый голос прерывает потуги Поттера прожевать кусок копчёного мяса. — Джинни, садись, — Гермиона двигается в сторону, уступая место подруге. — Привет, — та оглядывает компанию, снова останавливая взгляд на Поттере. И расцветает улыбкой. — Привет, — он смотрит на Джинни, думая, что за то время, что они не виделись, девушка стала ещё красивее. Длинные огненные волосы, карие весёлые глаза, маленькие губки, изгибающиеся в смущённой улыбке, когда встречаются их глаза. Поттер повторяет это движение. Странно, он до сих пор немного смущается, находясь в её компании. Это кажется глупым, учитывая, что их взаимная симпатия очевидна даже для Рона, который не славится особенной наблюдательностью. — Какой у вас первый урок? — младшая Уизли поспешно отводит глаза. — Зельеварение, — в голосе её брата звучит досада. — Рональд, что за тон? — возмущается Гермиона, забавно сводя вместе брови, — насколько мне известно, профессор Снейп этот предмет больше не ведёт, так почему же тогда… — О да, прости, я совсем забыл, что ты получаешь удовольствие от учёбы, — Рон улыбается. — Тебе бы тоже следовало этому научиться, — она демонстративно отворачивается к Джинни и что-то ей говорит, но Гарри не вслушивается. Он думает, что в младшей Уизли есть то, чего ему всё это время так не хватало. Радость. Искренняя радость. Она исходит от девушки и касается окружающих тёплыми солнечными лучами, даря такую желанную лёгкость. Даже тогда, когда рыжая ведьма просто молчит. Ему очень приятно находится рядом с Джинни. Ему нравится, как она выглядит, как говорит, двигается и как на него смотрит. Такая привычная и близкая. — Нам надо идти, — голос Гермионы в бессвязном потоке мыслей. — Гермиона, а может… — Нет, Рон, я не дам тебе списать. — Но… — Уизли выглядит обиженным. А Гарри улыбается. — Ты, кажется, что-то обещал, — лукаво произносит он, вспоминая слова друга о планах на этот учебный год. — Что, я не помню. Уж точно не прилежно учить зелья. — Ребята, мы опаздываем. — Конечно, я наверное, тоже, — Джинни поспешно встаёт, пропуская вперёд Гарри и Рона, — до встречи, — она смотрит Поттеру в глаза. — До встречи.

***

Малфой выглядит невыспавшимся. Гарри не знает, почему он обращает на это внимание. Он без понятия, почему этот человек притягивает его взгляд. Может, это то самое извечное желание знать, где и что делает твой враг, чтобы всегда быть готовым к очередной выходке? Нет, это давно не пугает Гарри. Как и сам Малфой. Но тогда что? Да, Поттер очень хочет выяснить, относится ли его извечный враг к Пожирателям, но до сих пор он ни разу не думал, что сделает, когда, наконец-то, получит неопровержимые доказательства этому. Гарри отводит взгляд. На столе перед ним лежит учебник, взятый в шкафу профессора Слизнорта. Все ученики в классе уже приступили к выполнению задания. А потому, тяжело вздохнув, он открывает первую страницу. «Эта книга является собственностью Принца Полукровки» — гласит размашистая надпись. Гарри листает учебник, останавливая взгляд на пометках, сделанных мелким почерком. Да, тот, кто писал это, наверняка очень хорошо разбирался в зельеварении, ведь зелье Поттера, сваренное не без «помощи» Принца, получается намного лучше, чем зелья остальных учеников, включая Гермиону. «Интересно, а что получилось у…» Не додумывая эту мысль, Гарри переводит взгляд на слизеринскую часть стола. Его враг сегодня задумчив, как и вчера на ужине. Он не догадывается, что за ним кто-то следит, поэтому позволяет некоторым эмоциям проступать на своём лице. Поттер смотрит и снова видит ту же обречённость, только теперь не затуманенную злостью — чистую, может, даже с лёгким оттенком грусти. Это так непривычно — замечать на этом лице что-то кроме надменности и высокомерия. Настолько, что Гарри на пару мгновений теряет ощущение реальности. Смотрит и смотрит. Как будто и не Малфой это вовсе. Как будто отсутствие вздёрнутого подбородка и презрительной улыбки делает этого человека… необычным? — Гарри, — громкий шёпот за спиной, — куда ты смотришь? — Герм, я… — Задумался? — услужливо предлагает вариант ответа Гермиона. — Нет, я просто… — …больше не будешь пялиться в ту сторону, правда, Гарри? Слушай, я не знаю, чем он тебя заинтересовал, но это в любом случае уже слишком, а если кто-нибудь заметит, ты не думал? — Мисс Грейнджер, у вас возникли какие-то проблемы в процессе приготовления зелья? — Нет, профессор, — Гермиона опускает взгляд обратно в котёл, всё же изредка поглядывая на Гарри. Большинство учеников тоже смотрит в их сторону. Некоторые из них растягивают губы в улыбке и перешёптываются между собой. Наверное, то что Гарри с Гермионой так близко стоят и тихо переговариваются между собой, может выглядеть как-то двусмысленно. Поттер думает, что вот сейчас знакомый язвительный голос бросит что-то оскорбительное и по классу покатятся смешки учеников, а Гарри в который раз пообещает себе, что он прижмет к стенке эту белобрысую сволочь и будет бить, пока не увидит стыдные слёзы. Он поднимает взгляд. Малфой смотрит в свой котёл, не обращая совершенно никакого внимания на происходящее вокруг. Кто-то, кажется, Гойл, шепчет что-то ему на ухо, кивая в их сторону, и Драко всего на секунду поднимает взгляд и кривит губы в какой-то чуть рассеянной улыбке, скорее по привычке, чем из желания оскорбить, и снова отворачивается. Нет, что-то совершенно точно происходит. И он не Гарри Поттер, если не выяснит, что. *** Белая макушка впереди ярко выделяется на фоне тёмного коридора. Гарри тихо идёт следом, считая одновременно шаги и удары сердца. Прошло три дня с тех пор, как он впервые заметил странности в поведении Малфоя. Они есть до сих пор, хотя Драко и пытается выглядеть и вести себя, как раньше. Может, ничего и не изменилось. Может, Гарри просто показалось. Может, странная задумчивость извечного врага не имеет совершенно никакого отношения к последним событиям, но. Шаги останавливаются. — Ты, должно быть, не уяснил в прошлый раз, — голова медленно поворачивается. Голос Малфоя не обещает ничего хорошего. Он снова привычный. Тот самый презрительно-ненавидящий тон. Те самые насмешливо-предупреждающие интонации, — ты слишком громко дышишь, чтобы оставаться незаметным. Малфой поворачивается всем корпусом и делает несколько медленных шагов в его сторону. В этот момент Гарри почти верит, что ошибся. Потому что лицо Драко снова не выражает ничего, кроме презрения. Ничего нет. Ничего настоящего. Только Поттер знает, что это не так. Есть кое-что, что Малфой прячет и надеется, что этого не видно. Его трусость. Такая, какой Гарри её запомнил. Такая, какой он хочет увидеть её сейчас. — Так что же такое случилось, что Святой Поттер решил обратить на меня внимание? — вздёрнутая бровь. Лёгкий наклон головы. Всего чуть-чуть, чтобы удобней было окинуть низкого ростом Поттера насмешливым взглядом. — Мне бы тоже хотелось это знать, — Гарри ловит колкий взгляд серых глаз и какое-то время просто смотрит, пытаясь найти след затаённых эмоций, но видит только нарастающую злость и лёгкое удивление, смешанное с напускным непониманием. А может, и не напускным. — Поясни-ка, герой, — шаг ближе. В коридоре нет никого, кроме них. Это странно, но Гарри не думает об этом сейчас. В этот момент он чувствует только одно единственное желание: наконец-то сдернуть эту маску. Чтобы увидеть слабость. Чтобы так не по-гриффиндорски смеяться над ней. Так, как это делает Малфой. — Ты, — он делает шаг навстречу и тыкает пальцем прямо в грудь Драко, — что-то утаиваешь. — О, прости, — он растягивает губы в улыбке, — я не знал, что обязан исповедоваться во всех своих лихих деяниях мальчику, который выжил и уж очень меня достал. — Что-то происходит, — Гарри делает вид, что не заметил предыдущей фразы, хотя желание разбить Малфою его аристократичную рожу делается невыносимым, — и ты к этому как-то относишься. — Да что ты? — слизеринец откровенно издевается, — прости, а какое отношение к тому, что происходит со мной, имеешь ты? — последнее слово Малфой специально выделяет, делая ещё один шаг вперед, видимо, пытаясь напугать. Эти попытки выглядят смешными. Гарри улыбается. — Я не знаю, — к собственному удивлению честно отвечает Поттер, — но хочу узнать. Малфой задирает голову и смеётся. Только смех какой-то невеселый. Скорее… Гарри даже не может сказать, какой. Только смотрит, как двигается кадык под белой кожей, и пытается понять, что именно его так завораживает. Как будто что-то не дает ему оторвать взгляд, заставляя смотреть на специально закрытые глаза с чёрными ресницами и думать, почему же так хочется увидеть в них слезы. Страх, унижение, боль, ужас. — Ты больной, Поттер. Передам грязнокровке, что тебя надо лечить, — он резко отворачивается и уходит, разнося по пустому коридору гулкие звуки шагов. «Видимо, больной», — думает Поттер, стряхивая остатки наваждения.