Rancor

Гермиона Грейнджер тихо выходит из спальни девочек и, стараясь никого не разбудить, аккуратно прикрывает за собой дверь. — Люмос, — в гостиной ни души. Это хорошо. Не хочется никому ничего объяснять. Она накидывает мантию, подозревая, что в такое время в Хогвартсе уже достаточно холодно. Хорошо было бы попросить у Гарри его мантию-невидимку, но тогда пришлось бы рассказывать другу, что она задумала, а Гермиона не хочет волновать его понапрасну. И так слишком много переживаний упало на плечи этого шестнадцатилетнего подростка. Рискуя попасться Филчу, девушка покидает башню Гриффиндора и направляется в сторону библиотеки. Холодно. Даже несмотря на то, что она тепло одета. Всё же мерзкая выдалась осень. Дождь и ветер. Даже красивые жёлтые листья превратились в жидкую кашу под ногами. Да, она бы с удовольствием осталась в теплой кровати и подремала, но одно совершенно беспочвенное подозрение мешает ей спать уже второй день. Она просто проверит. Найдет в Запретной Секции нужную книгу, убедится, что всё, что она себе выдумала — глупость и со спокойной совестью пойдёт спать. Главное не нарваться на отработку. Это ей совсем не нужно. Гермиона тихо вхолит в библиотеку, воровато оглядываясь. Никого. Естественно. Здесь и днём-то не особо много народу, что уж говорить о ночи. Она прибавляет света и уже уверенней илёт дальше. В Запретной Секции пыльно. Здесь явно давно никого не было. Это странно. Была бы её воля, она бы сидела тут безвылазно, пока не прочитала бы все книги. А так, столько бесценных древнейших фолиантов бессмысленно пылится на полке. И никого к ним не пускают. Чего боятся — непонятно. Хотя нет, понятно, конечно же. Думают, что книги испортят или попросту украдут. Возможно, это правильно, но, по мнению Гермионы, закрыть их здесь — не выход. А закрывать есть что. Количество литературы превышает все её ожидания. Битком набитые стеллажи стоят ровными рядами, занимая чуть ли не всё свободное пространство. И конца им не видно. Какое-то время она стоит с открытым ртом, не решаясь сделать и шагу в сторону заветных фолиантов, но потом, вспомнив о своей цели, решает, что в этой части библиотеки книги наверняка рассортированы так же, как и везде. Или в алфавитном порядке, по первой букве в названии, или по смыслу. В своей догадке, Гермиона убеждается, подойдя к первому же стеллажу. Он оказывается полностью посвящён Зельеварению. Такой же есть и в основной библиотеке, с той лишь разницей, что здешние книги либо очень древние, либо содержат в себе рецепты запрещённых зелий. А чаще и то, и другое. Рука сама тянется к «Производным Зельям», но Гермиона быстро одёргивает себя, вспомнив, что искомый фолиант находится совершенно в противоположном конце библиотеки. Грейнджер внимательно оглядывает одну за другой пыльные полки, в поисках нужной книги. К счастью, её название девушке точно известно, хотя сам фолиант она не видела ни разу в жизни. Только слышала о нём. Ну и читала, конечно же, не однократно. Взгляд цепояется за две огромные потёртые книги, обитые бархатом. Девушка вспоминает, что помимо нужных ей «Древнейших Магических Артефактов», есть ещё одна книга, выпущенная в то же время тем же автором. Кажется, «Магические Ритуалы» или что-то в этом роде. Гермиона чихает — фолианты очень пыльные. И тяжёлые. Она ищет взглядом столик, за которым можно было бы спокойно почитать, но здесь, в отличии от основного зала библиотеки, такового не наблюдается. Девушка делает несколько шагов вперёд, минуя стеллажи, и, к своему удивлению, обнаруживает большое, закрытое чёрной решеткой окно. Перед ним оказывается довольно широкий подоконник. На него она и опускает свою ношу. Сегодня полнолуние. Гермиона замечает это с лёгким удивлением. Вроде прошлое было совсем недавно. Но тогда они были вместе с Роном, и… Она снова одёргивает себя. Не время. Совсем не время. Девушка откладывает в сторону палочку и открывает книгу на первой странице. Содержания здесь, к сожалению, нет. Придётся искать самой. Грейнджер тяжело вздыхает и начинает медленно перелистывать ветхие страницы книги. Она не знает, почему была так уверена в том, что в этой книге есть то, что ей нужно. Просто если не здесь, то больше нигде. Эти две книги были написаны ещё в девятнадцатом веке. Тогда, когда никому ещё не приходило в голову запрещать упоминание тех или иных заклинаний, зелий, артефактов… Позже, «опасные» книги были отредактированы, а все новые, что выходили, тщательно проверялись. Так и вышло, что данные рукописи — чуть ли не единственные в мире магические книги, которые не были переизданы. То, что она искала, находится в разделе «Реликвии шестнадцатого века». Рассказывается, что влюбленный принц подарил своей избраннице дорогое великолепное ожерелье, предварительно заколдовав его так, чтобы неприступная девушка наконец-то ответила взаимностью на его чувства. Но избранница была не глупа и сразу распознала обман. Разозлившись, ведьма прокляла украшение так, что неугодный его владельцу человек сходил с ума, просто находясь рядом. Подозревали, что именно из-за этого так скоропостижно скончался принц. Гермиона еле слышно хмыкает. Больше походит на детскую сказку. Именно так она бы и восприняла эту историю, если бы ниже детально не описывались все несчастья принесённые проклятым ожерельем. Его теряли, потом находили, передавали по наследству, прятали, пытались уничтожить и снова по кругу. Всё без толку. Украшение продолжало действовать. Чтобы запустить проклятье, владельцу ожерелья достаточно было просто находиться рядом с тем, кого он хотел убить. В книге приводились имена и точные даты смертей проклятых. Да, все это очень похоже на правду. Но связи между написанным и... их случаем Гермиона всё ещё не видит. Описывается также один случай, когда жертву удалось спасти. В книге говорится, что один юноша был достаточно силён для того, чтобы противостоять проклятию, медленно разрушающему его мозг. Но объяснить это явление не могли до сих пор, потому что сопротивляться воздействию не могли даже самые сильные маги. Что бы они не делали, что бы не предпринимали, исход всегда был один и тот же. Неминуемая смерть. Некоторые предполагали, что удачливого молодого человека спасло сильное чувство. Но в это Гермиона не верит. Как и во всё другое, что нельзя было объяснить с научной точки зрения. Всё чушь. В конце концов, никто не может точно знать, что происходило пятьсот лет назад. Это, конечно же, не может быть правдой. Единственное, что пугает Гермиону, это короткое упоминание о том, что почти каждый, кто касался проклятого ожерелья, умирал. Это единственное, что связывает древнюю мифическую драгоценность и украшение, из-за которого пострадала Кэти Белл. Гермиона переворачивает страницу и снова чихает. Всё-таки невероятно пыльная книга. Девушка щурится. Дальше текст становится расплывчатым, как будто на него вылили стакан воды и забыли высушить магией. Хотя она конечно понимает, что информацию уничтожили намеренно. И никакими заклинаниями тексту нельзя вернуть прежний вид. Это может означать только одно: вся по-настоящему важная информация находится именно на этой странице. Грейнджер снова тяжело вздыхает. Всё, что она может, это успокаивать себя тем, что стерли её давным-давно. Задолго до их случая. Она последний раз внимательно вглядывается в расплывчатый текст. Единственная фраза, которую удаётся различить, это: «Последнее упоминание о проклятом ожерелье датируется семнадцатым веком». Как камень с души падает. Семнадцатый век был слишком давно. Конечно, всё это выдумки, вроде маггловских мифов и легенд. Гермиона зевает и со спокойным сердцем закрывает книгу. У неё ещё остаётся несколько часов на сон.

***

Мимо его головы пролетает чей-то конспект. Гарри от неожиданности отклоняется в сторону, а потом резко оборачивается, с осуждением глядя на Симуса, который виновато пожимает плечами. — Я больше не буду давать тебе списывать, — сонно произнрсит Гермиона, откладывая пергамент на край парты, — мало того, что помял, так ещё и чернилами обляпал. А про «спасибо» я вообще молчу. — Спасибо! — как ни в чем не бывало, кричит Симус с задней парты. Гермиона только качает головой. — Кажется, в прошлый раз ты говорила то же самое, — тихо произнес Гарри, поправляя очки, — он тогда тебе эссе по зельям испортил. — Но теперь я твёрдо решила. Этот раз точно последний, — Поттер фыркает. С соседнего ряда доносится резкий взрыв хохота. Гарри поворачивается на звук и, вполне ожидаемо, видит компанию слизеринцев, в центре которой гордо восседает Драко Малфой. Расслабленная поза. Спокойное лицо. Безразличный взгляд. Это снова он — тот самый человек, которого Гарри не видел с прошлой весны. Эгоистичный. Самоуверенный. Насмешливый. В неюём больше нет всего того, что заставляло Поттера чувствовать… то, что он чувствовал. В глазах — пустота. Безразличная серость. И… чёрт, это заставляет Гарри в который раз спросить себя, почему он так уверен в том, что в порванном письме не было ничего, что было бы важно знать. Почему он поверил, что этот человек… не будет убивать. Почему он вообще до сих пор никому не сказал, о том, что видел. Пожиратель — враг. Единственно правильное утверждение. Никаких исключений. Разве не так он думал тогда, в поезде? Что с тех пор изменилось? Что теперь не так? Их глаза встречаются. Гарри не успевает отвести взгляд, да и… хочет ли? Малфой слегка приподнимает уголок губ в едва заметной усмешке. И Гарри как будто прошибает электрическим током. Он смотрит. Глаза в глаза. Слишком не так, как раньше. Просто… что это? Что это в нём? Почему так сложно дышать, не чувствуя его запаха, даже тогда, когда их разделяют грёбаные метры? — Гарри? Что-то не так? — тихо. Но так, что слизеринцы, мигом переключившие своё внимание на них с Гермионой, начинают посмеиваться, поглядывая на своего лидера. Ожидая, что он скажет. — И правда, Гарри, — приторно-мягко, — что засмотрелся? Нравлюсь? Он до скрежета сжимает зубы. Как ты смеешь? Как ты смеешь, чёрт возьми, после того, что я видел? Одно слово и ты вылетишь отсюда нахер. Прямиком в Азкабан. Одно моё слово, слышишь, урод? Но он не слышит. Чуть наклоняет голову. Смеривает его оценивающим взглядом. Ждёт. Ведь это просто невозможно, чтобы Гарри Поттер промолчал. Он и не станет. — Недостаток внимания? Хочется думать, что все вокруг сходят по тебе с ума? — Гермиона, что всё это время придерживала его за руку, удивлённо отстраняется, — это бывает. Не всё, видишь ли, можно купить за деньги. В глазах напротив — ярость. О, да. Злись. Злись, мать твою, потому что это приводит меня в чувство. Возвращает на место. Всё так, как должно быть. — У тебя, должно быть, проблемы с этим, да? Я внимание имею в виду, — лживое сочувствие, — завидуешь, наверное. Потому что у меня этого как раз с избытком. И деньги тут не при чём, — Малфой отворачивается, обрывая зрительный контакт, — а ты только и можешь, что с грязнокровками яшкаться. Ухмылка. Грёбаная ухмылка. — Не смей. Оскорблять. Гермиону. — А то что? — под слизеринский гогот. Как же хорошо, что ты спросил. — Я тебе потом расскажу. Когда будешь один. Вздёрнутая бровь. Смешок. — Ого, Поттер, это приглашение на свидание? А как же грязнокровка? Уже не удовлетворяет? Это ещё кто? В классе тишина. Все смотрят на смельчака, посмевшего вклиниться в ссору Малфоя и Поттера. Никто не имеет на это права. Даже Рон и Гермиона. Даже Забини и Паркинсон. Никто. А этот… Гарри даже не знает, как его зовут. Лицо знакомое. Слизеринец. Один из прихвостней Малфоя, наверное. Но тогда, почему сидит так далеко? Он переводит взгляд на Драко. Тот удивлён не меньше. Интересно, они вообще знакомы? С этим идиотом. Который посмел… проклятье. Что? — Что ты несёшь? — Я? — Да, ты. Кто ты вообще? — Гарри делает шаг вперёд, краем глаза замечая, как заинтересованно смотрит Малфой. Решил понаблюдать за спектаклем. — Грэхэм Монтегю, — услужливо напоминает собеседник. — Так вот, Грэхэм, если тебе дорога твоя никчёмная жи… — О, угрозы. Я ожидал от тебя большего, Гарри Поттер. Большего? Нарывается? Очевидно. Даже Малфой, кажется, в шоке. Смотрит большими серыми глазами то на Гарри, то на смельчака-Грэхэма. Высокий. Массивный. Шкаф. Ничего особенного. У него таких вон двое. Крэбб и Гойл. Хотя этот, конечно, поязыкастей, а в целом… Очередная мелкая сошка, решившая подобраться к верхам. Таких пол Слизерина. Тех, что заглядывают ему в рот, только из-за его фамилии. Как же он их презирает. Всех. Наверно, даже больше, чем Грейнджер и Уизли. Не так, как Поттера, конечно. Поттер вне конкуренции. Он вообще… чёрт. Не стоит о нём думать сейчас. И так слишком часто проклятый грффиндорец захватывает мысли. И Драко это совсем не нравится. Он… всё никак не может избавиться от ощущения, что из-за того поцелуя узнал другого Поттера. Такого, каким он его ещё не видел, а вчера… Это вообще было что-то из разряда вон. Вырезанная из жизни сцена. Не они. Так думать куда легче, чем понимать, что Поттер может быть другим. Он не должен этого понимать. Это просто… просто ошибка. Не было взглядов. Не было прикосновений, всех этих ненужных слов. А если и были… Они в любом случае всё вернули. Он и Поттер. Всё на своих местах. Как должно быть. Разве что… вместо того, чтобы угрожать ему, Малфою, гриффиндорец предупреждающе смотрит на Монтегю. И это… Что? Неужто, неприятно? Странно. Это была его ссора. Она была нужна ему. Чтобы прийти в себя. Грёбаный Грэхэм все испортил, сам того не понимая. Своими… кстати, что он там говорит? — …думаешь, что имеешь право затыкать мне рот… — да. Банально. Драко проходил это на четвёртом курсе. Он вырос с тех пор. В плане оскорблений. Если это вообще возможно. А Поттер… ведётся. Мерлин, как же быстро ты выходишь из себя. Всё ещё. Чёрт, такого Поттера он знает слишком хорошо. Потому что это он. Тот самый. Единственно верный. Враг. Как много лет подряд. Вполне ожидаемого, гриффиндорец делает резкий шаг вперёд, знакомым жестом выхватывая палочку. И… в класс входит Макгонагалл. Долго же она. — Откройте ваши конспекты, запишите тему урока, — произносит про себя Драко, за секунду до того, как это делает старуха. Её, кажется, совсем не смутила назревающая в кабинете драка. Диктует себе эти никому, кроме Грейнджер, не интересные термины. Та иногда что-то добавляет. Остальные просто пишут. Шелестят страницами конспектов.