Часть 2. Из глубины веков. Ночь 10. Туманные лабиринты
1732 год, Чехия, Прага. В небольшом домике в центре Праги даже ночью вовсю кипела работа. В горшках и склянках что-то бурлило и варилось, механические приборы крутились, а бумаги летали по полу от ветра, дувшего в открытое окно. Огонёк поначалу мерно танцевал на кончике свечи, и потом внезапно с тихим шелестом погас от нового холодного порыва. На время вокруг воцарилась такая непривычная тишина и густая темнота, словно с исчезновением огонька жизнь в доме замерла. Раздался звук чиркающей спички, и огонёк заплясал вновь. Мужчина стряхнул спичку и выбросил её, когда дом вновь наполнился жизнью и звуками. Пройдя к своему рабочему столу, он тепло улыбнулся, завидев оставленный его супругой Розеттой стакан молока. Осушив его, алхимик вернулся к кропотливой работе по расшифровке дневника древних. Старательно изучая записи, расшифровывая их, он почти подошёл к ответу, который так мучил человечество. Ответ о секрете вечной жизни. Рядом с дневником на столе лежала колба, названная алхимиком Ребисом. Колбу обрамляла резьба, выполненная из костей древней твари, но разобрать состав структуры резьбы алхимик пока что не смог. Алхимик Эдвард Уоррен, выходец из Великобритании, давно занимался изучением вопроса победы жизни над смертью. Искал средства, переводил рукописи и ставил опыты на животных, желая вывести формулу, позволяющую тканям и мышцам, как и всему организму, обновляться и молодеть. Он читал книги самых сомнительных мастеров алхимии, среди которых был и загадочный Магнус. В поисках артефакта, загадочного Ребиса, Эдвард исколесил всю Европу, пока не нашёл его и один старый ритуал, над переводом которого он всё ещё бился. Но, к сожалению, среди своих же коллег и конкурентов он сыскал дурную славу. Только чем больше расшифровывал алхимик, тем чаще бился его пульс. Никогда прежде он не был близок к ответу так, как сейчас. Когда-то его осмеяли друзья и коллеги, но сегодня, в момент его триумфа, он уже забыл об унизительном смехе. Он проверял записи ещё и ещё, сверял сводки из старых хроник, дневников свидетелей прошлого, находя общее и самые разные знаки, пока однажды глубокой ночью в его дверь не постучали. Эдвард, закутавшись в плащ, спешно подошёл к двери, пока стук не разбудил спящую супругу. На пороге он увидел небольшую делегацию, сопровождающую юношу, совсем ещё мальчишку. Капюшон скрывал половину его лица, а солдаты обступили визитёра так плотно, словно охраняли королевскую персону. – Доктор Уоррен? – спросил гость. – Мы прибыли из Крумлова. Прошу уделить мне совсем немного времени. Заслышав тихий голос, Эдвард сразу понял, что его гость вовсе не юноша, а юная дама, которая облачилась в мужские одежды, чтобы сокрыть свою личность. Алхимик отошёл, пропуская в дом гостью и двоих из её сопровождающих. Проведя их в зал, Эдвард плотно закрыл дверь, понимая, что разговор будет серьёзным. К счастью, супруга не проснулась. Розетта отдавала много сил и здоровья на благо семьи и заслужила хотя бы одну спокойную ночь. Она поддерживала мужа во всём, помогала в опытах, и если надо было, забывала об отдыхе и еде, лишь бы труды супруга принесли плоды. Это было ещё одной причиной, почему Эдвард не стал устраивать допрос прямо с порога: солдаты, сопровождающие гостью, могли напасть и навредить всем обитателям дома. – Прошу прощения за ночное вторжение, – девушка села в кресло и стянула с головы капюшон. Прядка светлых вьющихся волос выбилась, и гостья небрежно заправила её за ухо. – Это довольно важное и личное дело. – Буду рад выслушать и помочь, – кивнул Эдвард, садясь напротив гостьи. – Могу предложить вам согревающий отвар. Вскоре девушка грела пальцы о небольшую чашку. Повертев её, гостья подняла голову, но отвела взгляд, словно не могла найти себе места в чужом доме под пристальным взглядом незнакомого мужчины. Она волновалась, хоть и пыталась это скрыть, но получалось плохо. Возможно, она вообще редко говорила с мужчинами, тем более таких неоднозначных профессий. Многих алхимиков при дворах называли шутами, и общение с ними могло стать поводом для пересудов и сплетен. Княжеские особы снисходили до магов и чародеев, только когда тем отрезали языки или выжигали глаза. – Меня зовут Летиция фон Герцен, родом я из Пруссии, а в будущем княгиня Крумлова, – представилась она, нарушая тишину. – Но это будущее весьма туманно. И зависит оно от вас, доктор Уоррен. Эдвард чуть вскинул брови, не перебивая, но выражая своё изумление. Он кивнул, прося девушку продолжить, и сложил руки в замок, обращаясь во внимание. Не так часто к осмеянному толпой алхимику обращались знатные персоны. Ведь для этого в Европе можно было найти любого знахаря или колдуна-шарлатана с громким именем и многочисленной толпой поклонников. Поэтому Эдвард уже был заинтригован происходящим. Он внимательно всматривался в гостью, изучая её и анализируя поведение. Она была… напуганная? Или уставшая? От долгой дороги или по иным причинам? Дорога от Крумлова до Праги была не такой уж и долгой, но вряд ли лёгкой для молодой дамы. Что бы там ни было, но история обещала быть интересной и необычной. – Мой супруг, Карл фон Герцен, сын и наследник Крумловского князя, умирает. Он очень и очень болен, – продолжила Летиция. – Мы перепробовали всё, но ни один лекарь не помог нашему горю. Кто-то отказался, кто-то оказался бессилен. А о ваших заявлениях и опытах наслышана вся Европа. И мы, я и князь, просим вашей помощи! – Помощи алхимика? – Эдвард удивился, впервые столкнувшись с подобным. – Да ещё и меня с моей-то репутацией? – Дело не в репутации, – заверила гостья. – Если вы и правда способны на то, о чём заявляли во всеуслышание, то вы нужны нам. Князь готов щедро вас вознаградить! И слава о вас разойдётся по всей Европе! – Дело в том, что в мои заявления никто не верит, – заметил Эдвард. – Более того, мои коллеги считают их смехотворными. – Это так на самом деле? – Нет, – ответил алхимик. – Но ваш визит всё же наводит меня на определённые мысли. Когда знатная дама приходит к такому человеку как я, это означает лишь одно: есть то, о чём людям из приличного общества знать не следует. О чём ещё я должен знать? Летиция промолчала, а затем опустила взгляд. Это было красноречивее любого ответа, и Эдвард лишний раз убедился в том, что такие визиты скрывают за собой старые и не самые приятные тайны, о которых рассказать можно далеко не всякому. Или это была не самая обычная болезнь, или кровонаследние, или что-то ещё, что-то такое, о чём не следовало знать. О владельцах замка Крумлова ходили разные слухи, в большую часть которых алхимик никогда не верил. За мистификациями и легендами чаще скрывались самые банальные и бытовые вещи: болезни, кровосмешение и убийства. Эдвард хоть и увлекался алхимией, никогда не забывал, что в первую очередь он – врач и учёный. Видеть в каждом трагичном или подозрительном случае мистификацию было бы ошибкой. Опыт подсказывал, что болезнь княжеского сына можно легко объяснить наследственным слабым здоровьем, а сможет ли он, как врач, помочь при этом – неизвестно. Смрад, царящий на улицах городов, отравленная вода, трупы, разлагающиеся на земле и под ней – всё это убивало людей, и ни один врач не мог бы при этом помочь. – Есть, – всё же ответила гостья. – Но об этом вы поговорите уже с князем в его замке. Прошу вас не отказывать мне и проехать с нами. – И какова будет цель моего визита? – уточнил Эдвард, откидываясь в кресле. – Увидеть больного? Можете хотя бы назвать мне симптомы болезни? Или сказать, что говорили врачи. Возможно, я не тот, кто вам нужен. – Вы именно тот, – уверенно сказала девушка. – Врачи не смогли помочь даже с диагнозом. После нашей свадьбы, в первую брачную ночь, Карл потерял сознание, не успели мы дойти до покоев. Он стал слабеть, худеть и бледнеть, потерял интерес к жизни, отказывается от еды и питья. И… Летиция сжала ткань своего плаща, выдавая лёгкую дрожь волнения и страха. Только сейчас Эдвард заметил, что в её глазах видно красноту от усталости, слёз и отсутствия сна. Чтобы не терзало гостью, чем бы ни была вызвана эта нервозность, оно практически довело бедную девушку, разрушая и без того слабый и хрупкий организм. Холода больших замков редко кому шли на пользу, а Летиция явно была болезненна и подвержена простудам. Эдвард молчал, но видел, – вскоре и она последует за супругом. Если повезёт – успеет родить и продолжить род, но даже на это Уоррен рассчитывать не стал бы. – Крестьяне считают, что я ведьма или вампир, – всё же добавила княжна. – Ещё бы! Мой супруг упал с лихорадкой в первую брачную ночь! Я бы и сама поверила, что я коварный демон, которого привели в чужой дом. Но я человек, самый обычный. Вот распятие, я умываюсь освящённой водой и… – Вампиров не бывает, успокойтесь, – улыбнулся Эдвард. – Я сам лично искал их следы в Риме. Поверьте, все сказки и мифы нашли рациональное подтверждение. Но я понимаю вас. Крестьяне – народ суеверный. – Весьма, – кивнула Летиция. – И я очень прошу вас поехать со мной! Просто посмотреть на Карла и выслушать князя! Вы – наша последняя надежда. Моя последняя надежда. Летиция была юна и очаровательна. Эдвард прекрасно понимал, что есть люди, которым не отказывают. И если эти люди обратились к человеку с его «славой», то это могло означать лишь то, что всё в этой истории не так-то просто. Видимо Летиция не могла раскрыть все карты при своих сопровождающих, и Эдвард молча оделся и покинул свой дом, не зная, что именно это решение станет началом долгой и жуткой истории. Больше трёх часов Эдвард ехал вместе с княжной фон Герцен до тихого и мрачного Крумлова. Всю дорогу алхимик что-то зарисовывал в своём блокноте, делал заметки, на случай, если не сумеет вернуться домой. Нельзя было быть уверенным ни в чём, особенно в делах, касающихся алхимии или власти. Его могли не выпустить, бросить в темницу или убить на месте. Риск был всегда, и морально Эдвард был готов. Не принял бы он только пытки, но на этот случай алхимик всегда держал при себе яд. Лучше умереть, не завершив дела, чем страдать от издевательств палачей. Дома мирно спала Розетта, его супруга и верная помощница. Женщина, как и Летиция, обвинённая крестьянами в ереси. Она чуть не была сожжена на костре за ворожбу, когда Эдвард спас её и увез с собой, чтобы изучить её необычайный дар видеть тонкие материи и призраков прошлого. Вместе они устраивали спиритические сеансы и помогали людям, ставшим жертвами духов и демонов. А после стали и супругами, верными и любящими. Возможно, в случае беды, она сумеет продолжить дело мужа, а он в виде духа будет наставлять её. Жалел Эдвард лишь о том, что у них не было детей, который он сумел бы обучить и оставить себе на смену. Когда вдалеке показался второй по величине замок Чехии, Эдвард даже отложил свои записи. Крутой скалистый мыс, омываемый Влтавой, выглядел величественно, а замок на нём от того казался неестественно жутким. При первом же взгляде на него Эдвард усомнился, что там могут жить люди. Множество комнат, уровней и залов – смертному немудрено и заблудится, особенно такими тёмными и мрачными ночами. Карета чуть скрипнула и накренилась, когда делегация въехала на каменный мост, украшенный статуями Девы Марии и Святого Иосифа. Лики святых выглядели угрожающе жутко, словно они с презрением смотрели на гостя. Была бы их воля и вовсе не пустили бы святотатца, решившего помериться силами с богом. Алхимик смотрел на молчаливые лики смело и не отводя взгляда. Он думал о том, что рано или поздно разрушит их все и сотрёт имена святых и мучеников, потому что не им должен был преклоняться люд, а учёным и докторам. Миновав Нижний уровень, они отправились по другому мосту в Верхний замок, где находился дворец с двумя дворами. Тут уже не было мрачных статуй, и Эдвард успокоено выдохнул. Вдалеке раздался тяжёлый раскат грома, и сверкнула молния. Розетта рассудила бы это как знак, что супруг будет проклят, если ступит на эту землю. Порой природа верно давала подсказки, говоря о чужих грязных тайнах, а не о божественном промысле. – Прошу вас, – поманила Эдварда за собой Летиция, и алхимик ступил на мостовую под первые капли дождя. Идя по длинным холодным коридорам первого этажа под эхо собственных шагов, Эдвард с интересом рассматривал деревянные потолки, картины, украшающие стены и брюссельские гобелены. В отсвете молний все портреты выглядели неприветливо и пугающе, лики предков были угрюмыми и скорбными, и замечал это не только Уоррен. Летиция вовсе не решалась поднимать на них взгляд. Вскоре оказались в небольшом зале. В камине мерно трещал огонь, а с больших семейных портретов на гостей взирали предки рода. Эдвард быстро осмотрелся, понимая, насколько дорогая и красивая тут мебель, прикинул значимость рода фон Герцен по количеству портретов и громких имён, опасаясь, что зря связался с этими людьми. В кресле в центре зала сидел задумчивый мужчина, смотрящий на пламя. Завидев гостя, он улыбнулся, приветствуя алхимика. – Рад видеть вас, доктор Уоррен, – сказал он, указывая на кресло напротив. – Будьте нашим гостем. Садитесь. Летиция, – обратился он к девушке. – Оставь нас. Княжна тихо хмыкнула, но спорить не стала. Она развернулась и послушно вышла, оставляя мужчин наедине. Эдвард глянул ей вслед, думая, что редко встречал столь красивых женщин, как эту светловолосую эльфийскую диву. Неужели за одну только внешность бог наказал её тем, что оставил без молодого супруга? Если этот бог реально существовал, то он был очень и очень жесток. – Я позвал вас по такому делу… – князь распрямился и нахмурился, погружаясь в свои тяжёлые мысли. – Мой сын, единственный наследник рода, умирает. О ваших опытах и заявлениях наслышана уже вся Европа. – И в основном эта слава дурная, – мягко заметил Эдвард. – К чему вы это сказали? – нахмурился князь. – Обычно алхимики любят хвалить себя и свои труды. – К тому, что вы не можете не знать, что меня обвиняют в том, что я безумен. Что я шарлатан. Но вы обратились ко мне, к тому, о ком ходят самые жуткие слухи. Почему? – Есть причина, по которой могу говорить только с самым безумным, – вздохнул князь. – Но сначала ответьте мне, – он перевёл на алхимика тяжёлый взгляд. – Я могу не только обеспечить вас материалом для работы, но и… дать деньги, людей… Вы же согласитесь? – Подождите, – мягко прервал Эдвард, подняв руку. – Что вы хотите? Что за причины? – Вы писали о ритуалах и опытах, которые могут обеспечить людям вечную жизнь. – Это возможно, – кивнул алхимик, вскидывая брови. – Я верю в это и ищу ответы. Но, как вы понимаете, многие считают это негуманным. И это осложняет работу. Но при чём тут это? Если у вашего сына недуг, ему может не помочь вечность, – пояснил Эдвард. – Сначала надо излечить тело, а лишь потом… – Это первая причина, почему я позвал именно вас. Мой сын на самом деле сутки как мёртв.***
Настоящее. С неба падал пепел. Марк с усилием в очередной раз толкнул дверь, и та с тихим скрипом отворилась, взметнув пыль и впуская в помещение сдавленный воздух. Уоррен, махнув рукой перед лицом, неспешно вышел на улицу и оглянулся по сторонам, вдыхая летящий с неба пепел. Подняв голову, он чуть прищурился, стараясь рассмотреть над головой хоть проблески солнца. Однако над городом висели тяжёлые мрачные тучи, а холодный ветер пробирал до костей. Марк осматривался, с удивлением изучая серый, лишённый жизни и цвета город. Улицы пустовали, дома были давно заброшены, тротуарная плитка потрескалась, и вокруг было тихо. Уоррен сделал шаг, под его ногой хрустнула ветка, и звук эхом отразился от стен, пролетая над округой. Как только эхо стихло, вокруг воцарилась всё та же гнетущая тишина. По спине Марка пробежал холодок, особенно, когда туман продолжил сгущаться. В царящей вокруг тишине что-то было не так. Марк испугано отступил на шаг, ощущая растущую нервозность и чей-то пристальный взгляд, и, хлопнув дверью, скрылся в доме. Рванувшись на второй этаж, Марк подбежал к той двери, из которой не так давно вышел. Дрожащими руками он достал из кармана ключ, вставил в скважину, провернул его и открыл дверь, но его взору открылся чулан. Ни красной жуткой комнаты, ни другой двери. Самый обычный чулан. – Что происходит?.. – тихо спросил Марк, озираясь по сторонам и ощупывая пыльные вещи. Как оказалось, домой он вернуться тоже не может. По крайней мере, не сейчас и не отсюда. Ущипнув себя несколько раз, чтобы убедиться, что это не сон, Марк снова спустился вниз и толкнул дверь, выходя на улицу. Всё, что он видел, не было похоже на город, который славился центром туризма. Где бы он ни оказался, это была не Прага. Или очень изменившаяся Прага. И всё же Марк где-то оказался, и надо было либо идти дальше, чтобы найти дорогу домой, либо остаться и умереть от холода и голода. Теперь у него был путь только вперёд. Марк ступил на мощённый плиткой тротуар, слыша тихий хруст кусочков кирпича под ногами. Выдохнув, он прибавил шаг и поёжился, минуя серые заброшенные переулки. Пустынные улочки навевали суеверный ужас. Марк ёжился, но продолжал идти, пока не услышал незнакомый ритмичный стук. Это были странные перекаты, и Марк никак не мог опознать их, но, тем не менее, он остановился, присматривая возможное убежище на случай неприятных сюрпризов. Звук нарастал, становясь отчётливее и громче, и не сразу, но Уоррен понял, что слышит стук копыт. Он становился громче и громче, Уоррен судорожно осматривался по сторонам, не понимая, откуда он доносится, но в тумане не смог различить ничего кроме серой вращающейся дымки. Наконец он увидел приближающийся силуэт. Марк отошёл к стене дома, невольно вжимаясь в неё спиной, пока таинственная фигура приближалась, зачаровывая взгляд. Стук копыт становился всё громче и громче, силуэт приобретал очертания, и Марк рассмотрел вороного коня и сидящего на нём всадника в развевающемся рваном плаще. Он стремительно приближался и когда начал сбавлять темп, переходя на галоп, Уоррен увидел, что у наездника нет головы. Всадник, реальный всадник, тело, лишённое головы, уверенно вёл своего коня по той улице, на которой затаился Марк. Уоррен с ужасом смотрел, как замер, словно прислушиваясь, а потом продолжил путь, даже не заметив его, и скрылся в том же тумане, из которого появился. Сердце забилось в груди Марка как бешенное. Он судорожно сжал пальцами футболку, ощущая, как по виску катится капелька пота. Подобного ужаса ему ещё не доводилось испытывать, хотя после восставших мертвецов, вампиров и голема, вряд ли чему можно было так удивляться. Немного успокоившись, он вдохнул и выдохнул, убеждая себя, что это лишь иллюзии и призраки прошлого. Такой всадник не мог быть реален. Заставив себя оторваться от стены, Марк продолжил свой путь, но уже гораздо медленнее и куда более осторожно. Он понимал, что несуществующее нечто вряд ли сможет причинить ему вред, но при мысли о том, что вскоре увидит что-то ещё более жуткое, по спине пробегали мурашки. Страх так и отдавался отголосками под кожей, где-то внутри, бился, словно пытаясь пробить грудную клетку. Дрожь унять было сложно, и куда сильнее пугало не окружающее пространство, а одиночество, безвыходность и тишина. Вдалеке раздался собачий лай, и Уоррен, заскочил в первый попавшийся пустующий дом. Поднявшись на второй этаж, он выглянул в окно, видя, как к тому месту, где он недавно стоял, сбегается свора чёрных собак. Они рычали, пригибались и лаяли, а в красных глазах мелькали адские огни. На их шеях были цепи, алые, словно раскалённые, но псы, подобно всаднику, скрылись в тумане, и вновь наступила тишина. Немного постояв, всматриваясь в туман, Марк всё же спустился вниз и вновь вышел на улицу, продолжая путь. Уоррен осторожно миновал широкую площадь, то и дело озираясь по сторонам и ощущая чужое присутствие. Идя вдоль ряда разрушенных домов и странной огненной расщелины в земле, из которой и сыпал пепел, Марк старался не шуметь и разглядеть хоть кого-то, но казалось, что он был в этом жутком месте абсолютно один. Из тумана показалась высокая башня с покрывшимися пылью золотыми часами, а напротив из-за порушенных домов возвышалась церковь. Раздался птичий крик, который тут же смолк и затерялся в холоде и тишине. Впереди, в тумане Марк наконец-то рассмотрел чей-то сгорбленный силуэт и, прищурившись, подошёл к нему, опасаясь повторения ситуации в больнице. Впрочем, в тот раз он убежал от восставшего из мёртвых, и в этот был готов повторить свой небольшой подвиг. – Эй! – позвал Марк незнакомца и его голос эхом отразился от стен. – Простите, сэр, вы слышите меня? Человек в рваном сером пальто обернулся, смотря на Уоррена пустым взглядом. Он склонил голову набок и моргнул пару раз, напоминая скорее сову, чем человека. В руке он держал старый кейс, как в ретро-фильмах, а его одежда была потёртой и кое-где даже сгнившей. – Простите… – обратился к нему Марк. – Мне нужно понять, где я, и найти выход, или… Старик снова поднял на него безжизненный взгляд. Марк невольно сглотнул, а тот указал куда-то в сторону. Потряс рукой, словно акцентируя внимание Уоррена, и снова замер, смотря в никуда. Кажется, на этом их своеобразный диалог был закончен. Марк кивнул и сделал шаг назад, ощущая, как бьётся в груди его сердце. Он отошёл и хлопнул себя по карманам в поисках телефона, запоздало вспоминая, что обронил его в больнице отца. – Что же ты затеял, Миклош… – прошептал Марк себе под нос. Внезапно он ощутил что-то такое, от чего по его спине пробежал холодок. Марк медленно обернулся, но никого не увидел, хотя готов был поклясться: на него кто-то пристально смотрел. Марк ощутил острое желание уйти с улицы и скрыться хоть где-то. В этот самый момент за спиной старика, в тумане, проскользнуло что-то напоминающее вспышку. Уоррен прищурился, но ничего не увидел. В стороне вновь поднялся вверх вихрь пепла. Всё из той же расщелины в земле в небо поднималась гарь и пыль, из-за чего становилось тяжелее дышать. Затем вспышка за спиной старика сверкнула вновь, затем ещё раз и ещё, но уже ближе. Марк отступил, когда рядом со стариком возникла женщина, объятая пламенем. Оно словно не причиняло ей боли, ведь женщина улыбнулась и игриво вела головой, смотря на Уоррена. Марк нервно сглотнул и понял, что пришло время уходить отсюда. Проследив за направлением руки старика, куда тот указал ему прежде, он медленно подошёл к одной из башен. При этом он ни на секунду не сводил взгляда с горящей женщины, которая ступала за ним шаг за шагом и смотрела всё более хищно. Из-за этого Уоррен не заметил, как из-за поворота вышел уродливого вида старик. Увидев Марка, он протянул вперёд свои тонкие костлявые руки с острыми когтями и жадно облизнулся. – Крови… – прохрипел он. – Крови! Марк подскочил от скрипящего голоса и стремительно метнулся в башню, переступая порог и оказываясь в абсолютной темноте. Обернувшись, Уоррен увидел, что на улице вновь стало пусто: ни женщины в огне, ни просящего крови старика. Тишина казалась обманчивой, но Марк всё же наощупь прошёл дальше, пока не упёрся в стол, который когда-то явно являлся администраторской стойкой. Пошарив по нему руками, Уоррен нащупал телефон. Радостно взяв его и включив, Марк быстро огорчился: связи не было и ни одно из приложений не работало. Зато света его фонарика хватало, чтобы изучить содержимое стола. Перебрав бумаги, Уоррен нашёл выцветшую карту и раскрыл, начиная изучать. На пол упали какие-то листы, и юноша бросил на них долгий внимательный взгляд. Что-то словно влекло его к ним, и Марк наклонился, поднимая их. Текст был написан красивым почерком и на английском. Это был рассказ, свидетельство очевидца об алхимике из Праги по имени Эдвард Уоррен.***
1732 год, Чехия, Крумлов. – Мой сын на самом деле сутки как мёртв, – признался князь алхимику. – Верните его к жизни, заклинаю вас. Эдвард на несколько мгновений замер в потрясении. Он смотрел на сидящего напротив человека, не понимая, во что и в кого тот верил, что просил его о подобном. Вернуть душу из мира мёртвых и задержать в уже остывшем теле? Это было настоящей богохульной ересью. Не то чтобы Эдвард верил в бога, но сейчас он был готов взывать к кому угодно, лишь бы отговорить князя от этого безумия. Теперь он понимал, почему Летиция не озвучила этого сразу. Эдвард после такого абсурдного предложения мог отказаться и сбежать ночью, спасаясь от мести за отказ. – Что? – спросил он, нахмурившись. – Да вы с ума сошли… – Но раньше вы говорили, что это возможно! – настаивал князь, и в глазах его отразился нездоровый блеск. – Так верните моего сына! Докажите, что ваши слова не были ложью! – Эти ритуалы опасны и бесчеловечны! – пояснил Эдвард, встав с кресла и намереваясь уйти. – Вы не знаете, о чём просите! Вы не знаете, что придётся отдать взамен. Меня, себя, этот город или мир! – Да что угодно! – взвился князь, поднимаясь на ноги следом за ним. – Иначе… я со свету вас сживу! Сожгу на костре, как колдуна! – Так это угроза? – спокойно спросил Эдвард, гордо вскидывая голову. – Да, но думайте не о ней, а о ваших перспективах! Я дам вам всё, что вы пожелаете! – князь сделал шаг навстречу алхимику, добавляя шёпотом. – Всё, Эдвард, всё! – Вы не понимаете! – рассердился Эдвард. – Чтобы спасти одну жизнь, надо отдать другую! Даровать бессмертие надо постепенно. А так стремительно это возможно только через смерть другого! Князь тяжело замолчал. По воцарившемуся молчанию Эдвард всё понял и сам: тот отступать был не намерен, даже если на алтарь жизни его сына придётся положить не один десяток человек. Алхимик отошёл на шаг и мотнул головой: он не был убийцей и не хотел ломать чужие жизни ради одной, пусть даже если это могло бы стать самым значимым поступком в его жизни. – Жизнь другого? Любого другого? – спросил князь вкрадчиво. – Мы можем найти калеку, того, для кого жизнь давно лишь мучение. Он будет благодарен смерти! Или убийцу, вора, преступника! Того, по ком никто и плакать не будет. – Да с чего вы взяли, что он вообще сможет восстать? – не понимал Эдвард. – Если он самый обычный человек, да ещё со слабым здоровьем при жизни! – Он не обычный! Наступила гнетущая тишина. Князь молчал и только сердито хмурил брови, а Эдвард понимал, что до сих пор знает не всё. Он тоже молчал, выдерживая спокойный взгляд сурового князя и терпеливо ждал, пока ему либо расскажут всё, либо прогонят. Князь всплеснул руками и развернулся, подходя к камину. Став перед ним и любуясь танцем пламени, он выглядел ещё более задумчиво и мрачно, чем до этого. Пауза затягивалась, но мужчина всё же вздохнул и продолжил: – Моя жена долго не могла забеременеть. Мы рисковали и вовсе остаться без наследника. Тогда она приказала нашим охотникам приманивать и убивать волков, а после мы и вовсе стали их разводить. Моя супруга забеременела после одного ритуала. Она пила волчью кровь. Поговаривали, что она была вампиром, и что именно она и заразила моего сына болезнью. Эдвард нахмурился. Он слышал о подобных ритуалах, но прежде никогда не верил в их эффективность. Возможно, он просто наивно ошибался, не желал признать, что есть много секретов и таинств, понять которые ему пока что было не дано. – Так вот рождённый при столь странных обстоятельствах, не может быть обычным, – добавил князь. Эдвард промолчал.